А Центробанк против: почему не состоялся запрет биткоина в России

Криптовалютам в 2022 году будет тринадцать лет — раньше это называли «трудным возрастом». В 2009-м группа лиц под псевдонимом Сатоши Накомото запустила биткоин, цифровую «монету» с криптографической защитой, не обеспеченную, на первый взгляд, ничем. Тот, кто установит у себя нужную программу, может переводить биткоины, получать их и при некотором желании и определенном оборудовании — «майнить». То есть выполнять услуги по созданию криптографически защищенных блоков, обеспечивающих работу биткоина в целом. Система породила целый ряд подражателей, которых сегодня если не легион, то уж точно не одна когорта.

Центральный банк России настаивает на том, что необеспеченность биткоина ничем — признак финансовой пирамиды. Мол, люди, меняющие доллары и рубли на биткоины, вкладываются в пирамиду, которая поддерживается только тем, что более ранние вкладчики всегда могут выйти из нее в доллары или рубли за счет более поздних вкладчиков. 

Аналогия понятная: именно российские финансовые власти допустили наиболее болезненные для своего населения пирамиды в новейшей истории человечества, немудрено, что сравнивать биткоин они взялись с привычным и понятным. Исходя из этого, требовать запрета криптовалют кажется логичным: «с жульем, допустим, надо бороться». Но есть вопросы.

Истинные фараоны финансовых пирамид

Ключевая проблема здесь именно в идее: «биткоин — финансовая пирамида, потому что он ничем не обеспечен». При этом на экономических факультетах вузов студентам сообщают: все современные деньги называются «фиатными». И переводят: «фиат» по латыни — «да будет так», начальные слова декретов. Это деньги, обеспечиваемые декретом государства, и, чтобы они работали, к государству с его декретами у граждан должно быть доверие. Поэтому фиатные деньги называют еще фидуциарными (fiducia — «доверие»).

Однако в наблюдаемом нами мире доверие взрослых людей к государственным «декретным» деньгам никогда не бывает полным. В 1990-х в России государство использовало эмиссию и специфические реформы ценообразования, чтобы обесценить свои, государства, деньги. Подавляющее большинство стран на том или ином этапе истории делало то же самое.

Читатели, которые знают историю хотя бы в пределах школьного курса, помнят: государственным деньгам нельзя доверять, даже если формально они «обеспечены золотом» – или чем угодно еще. Напомним: в 1933-1934 годах Соединенные Штаты по закону имели «золотое обеспечение» своей валюты. Но, чтобы поправить финансы, страна внезапно приняла законы, запрещающий менять доллары на золото, а вот нести золото в обмен на доллары граждан эти законы заставляли. 

У тех, кто этого не хотел, золото просто конфисковали (c бонусом в размере до десяти лет тюрьмы). Кстати, с иностранцами, имевшими глупость держать свои слитки и монеты в США, поступили точно так же. Разумеется, отнимали золото не просто так, а чтобы затем монетизировать этот шаг. Изымали у граждан золото по официальному курсу в 20,67 за унцию, а когда изъяли, цену подняли до 35,00 за унцию. Тем самым дав государству (то есть себе) возможности выпустить куда больше «бумажных» долларов в обращение.

Можно было привести и другие примеры, но общий смысл и без того ясен. Государствам нельзя доверять — это вам скажет даже почти любой госслужащий (не под запись, конечно). Государство стремится изъять у граждан нажитое (будь то отъем золота или эмиссия денежных денег) не потому, что оно средоточие зла, а просто потому, что так устроено. 

Президент США Рузвельт в 1933-1934 годах запустил волну арестов людей, не желающих отдавать государству собственное золото, только потому, что нужно было спасать положение страны как угодно — даже арестами и посадками. Его предшественники наломали в области управления денежной массой столько дров, — чем вызвали Великую депрессию, — что Эльвире Набиуллиной до них пока далеко. Сравнительно «честный» отъем золота и выпуск бумажных долларов плох, но Великая депрессия была намного хуже.

С другой стороны, тот, кто выпускает частные цифровые валюты, не может вас обмануть — как это всегда может сделать государство с фиатными деньгами. Никакими силами в системе биткоина нельзя «напечатать» больше «монет», чем предусматривает всем известный алгоритм. Причем по нему майнить со временем можно все меньше и меньше «коинов» — устроить обесценивание, нарушив свои обязательства по образцу американского или российского государства, никто не может.

Такая возможность есть только в теории: если большинство (более 50%) узлов биткоиновой сети согласится на это, можно будет изменить правила и довыпустить еще монет. Но на практике большинство владельцев любой валюты никогда не пойдут на шаг, ведущий к ее обесцениванию. Таких прецедентов в истории человечества просто не было, и нет смысла ожидать их в будущем.

В этом случае биткоин (и любая аналогично устроенная криптовалюта) не финансовая пирамида, ведь в ней правила устанавливает меньшинство, которое обращает их в свою пользу. Ключевая черта работающих криптовалют заключается в полной децентрализации. После ее создания никто не может поменять правила из единого центра. Правила здесь те, что устраивают большинство участников.

А вот государственные деньги как раз куда больше напоминают пирамиду. Ключевой признак последней известен: доход более ранних участников обеспечивается вложениями более поздних участников. Если новых покупателей у «вкладов» в пирамиду не будет, она обвалится. Если руководство пирамиды решит, что настала пора что-то поменять, оно изменит правила, и поздние участники пирамиды рискуют потерять часть, а то и все вклады. Прямо как в России в девяностых или в США при Рузвельте.

А вдруг Центробанк стоит на разумной позиции?

Допустим, специалисты Центробанка понимают, что такое криптовалюты, и знают, почему они, в отличие от фиатных валют, не подвержены эмиссии денег государством. И ЦБ борется с биткоином не потому, что верит в его «пирамидистость», а так как не хочет, чтобы сбережения граждан покидали рублевую зону, уходя из под его, Центробанка, монетарного контроля.

В таком поведении есть логика. Чтобы понять ее, проведем мысленный эксперимент. Допустим, граждане пять лет назад вложились бы в биткоин — на пике 2017 года — тысяч по десять долларов за штуку. Тогда в наших банках у физических лиц лежали скромные 0,3 триллиона долларов — сущие копейки. На них финансово грамотное население купило бы 30 миллионов биткоинов и затаилось бы. Сегодня биткоин стоит втрое больше. Что, если граждане вдруг захотят красивой жизни? Что, если выведут из биткоина свои вложения, превратившиеся уже в триллион долларов? Что, если они поменяют их на рубли?

В стране случится колоссальный всплеск денежной массы. В хороший год у России нефтегазовый экспорт — 120 миллиардов долларов, а тут сразу в восемь раз больше. Даже если только часть из этого триллиона пойдет в потребление, внутренний спрос взлетит, ведь у всей страны номинальный ВВП не особо больше триллиона долларов. Экономику будет штормить, поскольку вслед за спросом взлетят цены, хотя не так резко.

Центробанк уже сталкивался с бледной тенью описанного выше сценария: нефть и газ. Они приносят стране доход, что должно подстегивать рост денежной массы. Но, по верованиям Центробанка и российских правительственных экономистов, в целом денежную массу наращивать нежелательно. Поэтому финансовые власти изобрели целый арсенал средств по стерилизации нефтегазовых доходов. Например, у компаний-экспортеров забирают выручку и складывают ее в различные госфонды, откуда в экономику они в норме не возвращаются.

Вот только эти схемы не годятся для стерилизации средств физических лиц. У нас пока нет закона, который позволил бы изъять деньги у человека, заработавшего их в зарубежном активе. И принять такие законы будет довольно сложно.

Может, дело в майнинге — он ведь потребляет столько энергии?

Достоверных данных о затратах энергии на «майнинг» биткоина — то есть выполнение весьма трудоемких операций, без которых расчеты в нем невозможны — не существует. Есть оценки, колеблющиеся от 60 до 250 миллиардов киловатт-часов для последнего года. Причина разброса в том, что разное оборудование имеет разную энергоэффективность майнинга, а реальный состав конкретного оборудования каждого майнера неизвестен.

Больше всего майнинг процветал в Китае, но недавно местные власти поставили его вне закона, благо в КНР бурно растет промышленность, отчего энергии пока дефицит. И частично майнинг переместился в Казахстан и Россию. Может, Центробанк не хочет, чтобы наша страна напрасно тратила электроэнергию, вводила себя в расходы, да еще наращивала углеродный след?

Это маловероятно. Во-первых, в России нет никакого дефицита электроэнергии: в действительности ее энергосистема избыточна в плане генерации. Поэтому многие газовые ТЭС работают меньше часов в год, чем планировалось при строительстве, что снижает их отдачу на вложенный капитал. А значит, замедляет и окупаемость. Во-вторых, во многих регионах все еще хуже: например, Кольская АЭС вынужденно работает на неполной мощности, так как СССР ушел, а с ним ушла большая часть местной промышленности, энергосистема здесь изолированная, и переброс энергии в остальную Россию из таких мест затруднен. То же долгие годы было с Билибинской АЭС и так далее. Даже если бы ЦБ был озабочен углеродным следом, то загрузить простаивающие атомные реакторы легко можно и без выбросов СО2.

Майнинг может беспокоить страны, находящиеся в энергетическом тупике, — Германию, Данию, Великобританию. Но там в любом случае мало майнят: электричество в подобных местах в разы дороже, чем в России.

Зачистка конкурентов накануне внедрения отечественной цифровой валюты?

Распространено мнение, что государства в разных регионах мира планируют ввести свою криптовалюту, поэтому независимый ни от чего биткоин их так раздражает. Вот, скажем цифровой юань — формально настоящая криптовалюта, откуда и запрет Китаем биткоина, разве нет?

Однако на практике это не так. Во-первых, цифровой юань эквивалентен обычному и может быть в него конвертирован по фиксированному курсу. Привязка к обычной валюте означает и зависимость от эмиссии обычной валюты государственными властями. Одно это делает любую «криптовалюту» совсем не «крипто». Это самая обычная фиатная валюта, отличающаяся от обычного юаня только технологиями переводов между держателями. А главное, что она даже не использует блокчейн — распределенную среди пользователей криптовалют систему записей, регулирующих криптопереводы средств.

Откроем основополагающий документ ЦБ Китая по вопросу: эмиссия цифрового юаня включена в денежный агрегат М0, рассчитываемый для… обычного юаня. Это по определению означает, что никакого «цифрового юаня» вообще не существует. Перед нами просто третья расчетная форма юаня обычного — вдобавок к банкнотам и монетам (именно из них состоит агрегат М0), что были до этого. С таким же успехом можно назвать «цифровым рублем» те деньги, которыми перебрасываются между собой через «Сбербанк-онлайн» жители России. У цифроюаня есть перед рублями в онлайн-банкинге, по сути, одно преимущество: его переводы из, например, КНР в кошелек китайца в другой стране не зависят от системы SWIFT. Это действительно весомое преимущество, но никакой криптовалюты тут нет и близко.

Те же соображения относятся к любой другой цифровой валюте любой другой крупной страны. Реальную криптовалюту никто из обычных государств выпускать не будет: ее главное правило — децентрализация и независимость от курсов других валют. Децентрализация исключает эмиссию новых цифроденег, так как большинство участников криптовалютной сети на эмиссию (то есть возможное обесценивание их денег) никогда не согласятся. 

Пользы ноль, вреда — немало

Представим, что Центробанк все же продавит свою позицию. И майнинг, и само использование биткоина в России запретят. Что тогда?

Тут же окажется, что владельцы майнинговых ферм теперь превратились в операторов «центров обработки данных». Им от зарубежного заказчика из условной Албании приходит заказ на «вычисления» (они же — майнинг), и они его выполняют. Это абсолютно легальная деятельность, за которую нельзя покарать: тогда придется карать каждый ЦОД в стране. Платеж за вычисления майнеры будут получать в долларах, в которые их албанские коллеги переведут часть намайненных биткоинов. Правда, албанских коллег на самом деле может и не быть, но проверить это будет сложно.

Если проверка вдруг окажется возможной — что ж, тогда партнер российского «ЦОДа» (майнинговой фермы) просто «переедет» в Гондурас или Афганистан. Что вы говорите? Он пропал без вести при перестрелке три года назад, как и люди, которых вы послали туда, чтобы это выяснить? Какой ужас, мы стали жертвой мошенников, выдававших себя за убитого! А вот и наш новый партнер — теперь из Южного Кордофана. 

Другими словами, попытки запретить майнинг на территории России довольно бесполезны — по крайней мере, до тех пор, пока платежи за эти вычисления получают в долларах. Точно так же не получится остановить использование биткоинов для платежей. Допустим, кто-то хочет заплатить кому-то в биткоинах. Он просто поменяет криптовалюту на зарубежной обменной площадке на доллары, а затем переведет в Россию эти доллары на счет нужного ему лица — и все. Множество теплых стран с приятными законами по всему миру легко и непринужденно готовы быть транзитным средством для таких платежей. И ни Центробанк, ни российское государство практически ничего не смогут с этим ничего сделать — во всяком случае, с массой мелких платежей.

Но вред от таких запретов вполне возможен. Наличие «албанского заказчика для вычислений» будет означать, что у майнинговой фермы есть счет за рубежом — в стране третьего мира, например. Раньше она могла платить налоги на месте, а теперь какой в этом смысл? Почему бы не оставить основную часть прибыли за рубежом, а в России не показать прибыль в 0,01% и заплатить налоги только с нее? Кто проверит, сколько реально положил себе в карман воображаемый «заказчик вычислений» из Южного Кордофана, и не уклонение ли это от налогов? Никто не проверит. 

То же самое касается платежей биткоинами. Доллары пришли из-за рубежа, достоверно проверить, сколько от всего этого надо бы уплатить налогов, никто не сможет.

Неудивительно, что даже такие в массе свой далекие от новых технологий люди, как российские парламентарии, высказали сомнения в необходимости запрещать криптовалюты. И даже глава государства — по слухам, и смартфона избегающий — поручил как-то снизить накал требований ЦБ и выработать компромиссное решение.

Зачем Центробанку все это было нужно

Может показаться неясным, зачем подчиненным Эльвиры Набиуллиной нужно было лезть в такую заранее непроходную тему именно сейчас. Ясно же, что власти увидят в майнинге еще один источник «природной ренты», потенциально полезное приложение российской энергоизбыточности. Зачем браться за запрет, который точно не взлетит?

Интересный вариант ответа на этот вопрос дала публикация «Газеты.ру», ссылающейся на анонимный источник в Центральном банке.

«KPI некоторых руководителей ставят в зависимость от индекса цитирования определенной темы в СМИ. Возможно, кому-то просто надо поднять этот индекс, а чем более спорными будут вопросы, тем лучше для цитируемости. К тому же у нас скоро годовая премия, сейчас как раз все отчитываются о результатах за год», — пояснил собеседник издания.

Обычно мы со скепсисом относимся к публикациям в российской прессе со ссылкой на «анонимных источников» во власти. Слишком уж часто там содержатся фантазии, причем очевидным образом исходящие от сотрудника СМИ, а не от реального госслужащего. Но конкретно эта версия выглядит довольно логичной. Никаких причин, которые бы делали вопрос биткоина более актуальным сегодня, а не, допустим, позавчера, реально не наблюдается.

Разумеется, публикацию с сайта «Газеты» удалили (да еще из кэша Google вычистили). Любой сотрудник российского СМИ знает, как это бывает: действительно острая статья иногда вызывает негативную реакцию в органах власти. Те звонят в издание и просят публикацию снять. Поэтому выше мы привели скриншот того, как она выглядела исходно.

Что произойдет с биткоином в России на практике

«Просьба» главы государства прийти к компромиссному решению по криптовалютам, скорее всего, приведет к реальному компромиссу. Массового хождение биткоина в России ожидать не стоит — в том числе по причинам, описанным нами вот здесь. У остальных криптовалют еще меньше шансов.

А вот майнинг у нас окончательно не запретят, хотя попытаются вывести в легальное поле и научить платить налоги. Это достаточно ожидаемое решение, поскольку власти в курсе избытка генерирующих мощностей в российской энергетике. Кроме того, идея использовать дешевую энергию или сырье для экспорта — более чем органичная для отечественной школы управленческой мысли. 

Налаживать производство процессоров или иных сложных товаров непросто. Идея «тупо купить сервера и майнить на дешевой электроэнергии от простаивающих мощностей электростанций» куда привлекательнее. Ведь много думать мало кто любит, а с покупкой оборудования в Китае и электричества из сети любой справится.

Массового использования биткоина как средства инвестирования для нашей страны вряд ли стоит ожидать, хотя бы из-за пугающей массового инвестора волатильности. Поэтому его массовый «приход в биткоин» может состояться разве что тогда, когда эпоха бурного роста этой криптовалюты наконец закончится.