Двуликий вирус: как в Китае плюсы от эпидемии перевесили минусы

Жители Москвы и многих регионов наблюдают одни и те же картины — ограничения в хождении на работу и места отдыха. Пустые полки в магазинах на пике шопинг-мании под лозунгом «завтра дороги закроют и ничего не будет». Оценки происходящего единодушны: «То, что экономике хана, никто даже отрицать не пытается. Оно уже хана, а дальше что будет, лучше и не загадывать. Хана экономике — это плохо. Это безработица, неплатежи, обнищание и голод. Гораздо хуже коронавируса», — сообщает типичный пост в соцсетях.

Кажется,здесь должно быть зерно истины. Карантин роняет ВВП —люди меньше потребляют, меньше работают, — причем сильно. В Китае в период пика карантинных мер промышленное производство рухнуло на 15%.

Тем не менее на деле у коронавирусной истерии — потому что наряду с реально полезными мерами в действиях правительств присутствуют элементы истерики — есть и светлая, оборотная сторона, только о ней мало где говорят. Дело в том, что в норме в результате экономического спада смертность снижается, а не растет. И конкретно для КНР это уже случилось.

Необходимое отступление не для всех: если вы не гражданин России — можно не читать

Любой житель России, прочитав это, неизбежно скривится. Что за дичь? Любой, кто жил в 90-е, знает, что, на самом деле, экономический кризис убивает. Причем в масштабах, которые не снятся никаким современным войнам или эпидемиям.

Если в 1990 году средняя продолжительность жизни у нас была 69,2 года, то к 1994-му — уже 64,0. Минус 5,2 года, то есть общество в целом потеряло как минимум десятки миллионов человек-лет жизни. Вновь достигнуть советского уровня ее продолжительности наша страна смогла только в 2010-е, спустя десятки лет после начала 90-х. Напротив, за счет экономического подъема в 2005-2013 годах средняя продолжительность жизни в России подпрыгнула на 7,3 года.

На самом деле, никакого противоречия между «экономический спад ведет к росту длительности жизни» и «в России 90-е привели к сокращению продолжительности жизни» нет. Надо просто не путать чисто экономические проблемы и системный коллапс государственных структур.

В 1990-е в России государство не знало, что ему делать, находилось под влиянием идей о том, что нужно сократить свое вмешательство во все, потому что свободный рынок по определению лучше и эффективнее госусилий. В результате доходы госбюджета резко сократились. А потом и финансирование системы здравоохранения схлопнулось: многие всерьез верили, что переход на платную медицину будет лучше продолжения финансирования «реликтовой, совковой, государственной медицины».

Но дело не только в коллапсе медицины. В ту эпоху подавляющее большинство резко потеряло веру в осмысленность происходящего. За пределами очень узкого круга интеллигенции, ждавшей процветания по западному сценарию, никто не верил, что при выбранном пути развития страны в ней в принципе может случиться что-нибудь хорошее. Не то что в экономике, а вообще во всех сферах, в любом сколько-нибудь отдаленном будущем. Казалось бы, не все ли равно, что там думает население? Как ни странно, нет. Более того, именно это было главным фактором массовой гибели людей в 1990-е.

Да-да, вопреки распространенному мнению, в тот период главными причинами смерти были не убийства или плохое питание. Разумеется, обе эти причины давали много выше погибших, чем сегодня, но основная масса роста смертности не имела к ним отношения.

Еще в 1990 году в стране умерли менее 1,7 миллиона человек, а через четыре года — более 2,3 миллиона. Разницу в 650 тысяч невозможно объяснить ростом числа убийств и самоубийств: и те, и другие не дотягивали даже до 0,1 миллиона человек в год. Самой массовой причиной смерти были сердечно-сосудистые болезни, частота гибели от которых резко возросла.

В обществе, где люди не верят в возможность положительного будущего, такие недуги неизбежно будут убивать куда больше, чем обычно. Ведь безысходность вызывает стресс, а тот — ключевая, базовая причина проблем с сердцем и сосудами. События 90-х некорректно сравнивать с обычными кризисами, потому что, перефразируя классика, разруха была не в экономике, а в головах.

Взгляните на кривую роста продолжительности жизни в 2010-х. За эти десять лет кумулятивный экономический рост в России не сильно отличается от нуля, но живем мы все дольше. Вывод: если речь идет о чисто экономических проблемах, а не об обрушении общества в целом, рост — не обязательно условие удлинения жизни. Даже в 2008-2009 годах никакого спада продолжительности жизни у нас не было. А ведь экономический коллапс в России был тогда втрое глубже,чем в США, на родине кризиса.

Что происходит со смертностью при обычном экономическом спаде

Итак,опыт русских 90-х не годится для оценки последствий «карантинного» экономического спада 2020 года. Планета в целом предельно далека от мрачного самоощущения населения России в 1990-е годы. Чтобы понять, что будет со смертностью землян сейчас,нужно выбрать иные образцы. Места, где был экономический спад, но не было коллапса веры в будущее.

Начнем с крупнейшего экономического кризиса индустриальной эпохи. Вслед за массовой культурой мы представляем США в годы Великой депрессии предельно мрачно. Как в нуаровских боевиках: всюду гангстеры, сухой закон, безработица, недоедание и очередь за бесплатным супом. Все с детства усвоенные штампы имеют одну проблему: реальность была намного сложнее. На деле в годы Великой депрессии средняя продолжительность жизни в Штатах выросла на 6,2 года — с 57,1 в 1929 году до 63,3 в 1932-м (похожие процессы меньшей силы шли в 11 европейских странах).

Задумаемся на секунду: средняя ожидаемая продолжительность жизни американца выросла на 10,9% всего за четыре года. В 1929-м там умерли 1,37 миллиона человека, а в 1932 году — 1,29 миллиона. Как же так вышло?

Основной вклад в спасение почти 80 тысяч в год дали снижение смертности от пневмонии и гриппа на 41 тысячу человек в год, а также от туберкулеза — на 12 тысяч в год. Что привело к таким изменениям, понять несложно. Пневмония, грипп и туберкулез также разносятся тем активнее, чем подвижнее население, а экономическая рецессия ведет к падению такой подвижности.Люди меньше ездят в другие города, реже посещают рестораны и кафе, меньше отправляются в зарубежные поездки.

Что интересно, огромный спад смертности случился в Великую депрессию, несмотря на резкое сжатие медицинских трат населения. В условиях, когда огромные массы людей в принципе потеряли доступ к услугам врачей. Даже сами американские ученые, обнаружившие сей факт, были шокированы. Как отметил Хосе Тапия Гранадос, ведущий автор работы:

Особо отметим: согласно работе его научной группы, смертность падала и в период более слабых экономических кризисов 1921 и 1938 годов. Зато при относительно быстром росте, предшествовавшем этим спадам, все было наоборот: смертность росла, а продолжительность жизни сокращалась.

Авторы соответствующей статьи проанализировали шесть основных причин смерти в Штатах той эпохи, на которые приходилось две трети общей смертности. Перечислим их в порядке возрастания числа жертв: сердечно-сосудистые и почечные болезни, рак, грипп, пневмония, туберкулез, гибель в ДТП и самоубийства. Оказалось, для всех возрастов и всех полов смертность от первых пяти причин либо осталась прежней, либо сильно сократилась. А вот от самоубийств выросла, но в силу малой численности таких событий (2% от общей смертности) на картину в целом это не повлияло.

Цифры красноречивее слов: в 1928 году в США смертность была 12,0 на тысячу населения, в 1929-м — 11,9, а дальше падала вплоть до 10,7 в 1933 году (те самые «более чем 10% снижения смертности»). Лишь с 1934 года, начала активной фазы восстановления экономики, она вновь выросла до 11,1. Тогда в этой стране жили 122 миллиона человек — то есть Великая депрессия привела к спасению в США до сотни тысяч человек в год.

В чем именно коронавирус может снизить смертность сегодня

В 1929 году человечество сжигало куда меньше ископаемого топлива и куда меньше загрязняло воздух. Сегодня одна из главных угроз здоровью человека — микрочастицы диаметром 2,5 микрометра и менее (PM_2.5). Это основной источник смертности от загрязнения воздуха в мире, а она равна семи миллионам человек в год, или паре десятков тысяч в сутки. На Китай приходится седьмая часть этих смертей, едва ли не три тысячи человек ежесуточно.

Основываясь на сокращении выбросов таких микрочастиц, фиксируемых американскими наблюдательными средствами, ученый Маршалл Берк грубо прикинул, сколько же жизней должен был спасти в КНР спад экономической активности из-за карантина. Концентрация микрочастиц во всех городах, по которым у него были данные, упала более чем на 10% — фактически ближе к 15%. Такое снижение должно спасти за два месяца карантина не менее 77 тысяч жизней.

Но, как Берк сам честно отмечает, для упрощения расчетов он выкинул из них влияние микрочастиц на смерти лиц старше пяти, но моложе 70 лет. А это основная часть населения. Выходит, его цифра в 77 тысяч спасенных явно преуменьшает реальное позитивное влияние коронавируса на китайскую смертность от загрязнения воздуха.

Попробуем грубо оценить такое влияние с другого конца. От воздушных загрязнений в КНР гибнут более миллиона человек в год, но основная часть таких смертей приходится на зиму. Все дело в том, что содержание микрочастиц в воздухе зависит не только от самих промышленных выбросов, но и от времени года.

Когда стоит прохладная погода, концентрация таких частиц в воздухе китайских городов достигает пика (133,1 миллиграмма на кубометр воздуха), а в июле оно минимально (38,76 миллиграмма на кубометр). Конечно, зимой в КНР жгут чуть больше угля (отопление), но вовсе не втрое больше. Главная причина в том, что более холодный воздух заметно плотнее, микрочастицам легче «плавать» в нем, да и вымывание их осадками идет сложнее.

Иными словами, зимние смерти от загрязнения воздуха могут быть в разы выше, чем летние, чего Маршалл Берк в своих расчетах несколько не учел. Следовательно, китайский «коронавирусный» карантин способен снизить смертность населения не на 77 тысяч человек, а на еще большую цифру.

На планете в целом от загрязнения воздуха гибнут всемеро больше людей, чем в КНР.Если бы коронавирусный карантин был глобальным и везде длился два месяца — сокращение выбросов спасло бы жизни как минимум полумиллиона человек.

Коронавирус против пневмонии и гриппа

Обычные грипп и пневмония все еще убивают много людей. Скажем, в США от них погибают свыше полусотни тысяч человек в год, а в мире — более 4,2 миллиона. Частота возникновения этих заболеваний, как и 90 лет назад, во время Великой депрессии, зависит от интенсивности контактов между людьми, которая при экономическом спаде неизбежно сокращается.

Скажем, в 1929 году в Штатах от пневмонии и гриппа погибли 167 тысяч человек, а уже в 1930-м — 120 тысяч. Сокращение числа пневмонийных смертей на четверть вряд ли случится в наши дни: большая часть населения мира все еще живет вне зоны активного карантина по Covid-19. Но если он накроет все страны, то даже двухмесячный карантин и снижение смертности от пневмоний и гриппа на четверть спасут жизни 280 тысяч человек.

Обратимся к китайскому примеру. По имеющимся оценкам, для 83% населения КНР (часть провинций не были охвачены расчетами) в год от гриппа должны умирать около 18 тысяч. Для страны в целом эта цифра вряд ли ниже 20 тысяч в год. При этом подавляющее большинство смертей происходит местной зимой и в начале весны (та же картина и в остальных странах). Таким образом, двухмесячный карантин мог спасти от гриппа несколько тысяч жизней китайцев — примерно столько же, сколько унес коронавирус за время эпидемии.

Смертность от обычной пневмонии в Китае оценивают в 125 тысяч человек в год. Опять же, основная масса таких событий приходится на холодное время года. То есть в 2020 году они совпали по времени с текущим карантином. Очевидно, снижение смертности от обычной пневмонии, распространению которой мешает коронавирусный карантин, должно спасти больше китайцев, чем унес Covid-19.

Вирус и от ДТП спасает?

В мире от автомобильных происшествий погибают 1,35 миллиона человек в год, из них в Китае — более четверти миллиона. КНР не сообщает статистики такого рода помесячно, поэтому пока эффект карантина в этой области оценить сложно. Практически все научные работы по теме сходятся на том, что экономические рецессии — что 2008-2009 годов, что 1929-1933-х, что более мелкие — ведут к снижению аварийности и числа погибших на дорогах.

Почему это происходит — вопрос более сложный. Напрашивается мысль, что население меньше ездит, потому что у него нет денег. Но проблема в том, что снижается и аварийность на километр пробега: то есть одним «нет денег на бензин» ничего не объяснить. Определенно, кризис снижает доступность вождения для наиболее молодой части водителей, но это не может полностью объяснить изменения в статистике. Многие исследователи полагают, что в кризис как-то меняется поведение водителей на дорогах, почему-то они водят осторожнее, причем, скорее всего, сами не отдают себе отчета в том, в чем тут дело.

Снижение смертности от ДТП при коронавирусном карантине в теории должно быть больше, чем обычно. Запрет на посещения ряда общественных пространств, а местами и перекрытые дороги должны снизить не только удельную аварийность (на километр пробега), но и общий пробег водителей по всему миру.

Если предположить, что снижение составит 5%, а карантин продлится в среднем два месяца — будет спасено не менее 20 тысяч жизней. На фоне влияния карантина на сжигание ископаемого топлива и распространение других болезней цифра кажется небольшой. Но если мы вспомним, что речь идет о людях — уже довольно солидной.

Плюс или минус: что перевесит?

Разумеется, мы перечислили далеко не все факторы снижения смертности при масштабном карантине или крупном экономическом спаде. Неосвещенными остались те моменты, которые трудно полностью посчитать.

Хосе Тапиа Гранадос, первым вскрывший тот факт, что при экономическом спаде смертность снижается, и сам обозначил эти факторы без количественных оценок. По его словам, в период экономического бума люди могут испытывать повышенный уровень стресса, больше работать и меньше спать. Нарушения сна и стресс, как известно, прямо влияют на эффективность работы иммунной системы организма, а равно на сердце и сосуды. Увы, стресс и часы сна у сотен миллионов человек, участвующих в крупном экономическом спаде, просто невозможно измерить точно.

Подведем итоги. В Китае на сегодня карантин действительно спас в десятки раз больше людей, чем убил новый вирус. Если бы сходный двухмесячный карантин ввели в других странах, он вряд ли привел бы к серьезному росту смертности от голода и других причин.

Ведь у человечества сейчас средний уровень ВВП несколько выше американского в 1929-1933 годах. Если смертность смогла снизиться тогда, то крайне маловероятно, что сегодня все будет иначе.

Читатель возразит: а как быть с Черной Африкой, где и без карантинов люди иной раз умирают от голода? Надо сказать, что вряд ли для этой части света коронавирус так уж актуален. Ведь он опаснее всего для развитых государств.

Чем моложе население, тем сложнее распространяться Covid-19. Как мы уже отмечали, лишь 10% заразившихся новым вирусом младше 30 лет, а более половины — старше 50. Понятно, что страны Черной Африки, где хуже всего с продовольственной безопасностью, имеют более молодое население, вирусу там сложнее «перепрыгнуть» на нового носителя: достаточно уязвимых для него пожилых людей банально не так много. К тому же климат там теплый, то есть такой, где вирусные болезни сложнее переносятся воздушно-капельным путем.

Да, развитым странам будет сложнее: климат у них хуже, население старше. Но многие из таких государств сегодня имеют серьезные экстренные запасы продовольствия на случай войны и стихийных бедствий. Их распределение способно месяцами обеспечить население едой, даже несмотря на временное падение доходов. Следовательно, по аналогии с Великой депрессией, даже довольно резкий экономический спад не должен вызвать коллапса в снабжении масс продовольствием.

Как мы обозначили выше, общая смертность на планете при сценарии глобального двухмесячного карантина может сократиться примерно на 0,8 миллиона: полмиллиона за счет более чистого воздуха, 0,28 миллиона — за счет снижения количества смертей от обычной пневмонии и гриппа плюс еще немного от снижения частоты ДТП.

Покроют ли эти 0,8 миллиона всех жертв эпидемии — пока сказать крайне сложно. Если бы все страны реагировали как Китай, где погибших 3,2 тысячи, разумеется, ответ был бы «да». Тогда во всем мире от коронавируса погибли бы не более 20 тысяч человек, что в 40 раз меньше 0,8 миллиона, которые может спасти экономический спад от введения карантина по Covid-19.

Однако наблюдаемая реальность говорит нам, что ЕС и США не смогли скопировать китайские методики борьбы с эпидемий. Им не удалось сдерживать ее настолько же эффективно: они не создали вовремя систему карантинных мероприятий, которая позволила бы задавить эпидемию близко к старту.

Поэтому в КНР коронавирусом на сегодня заболел один человек из 17 тысяч, а в Италии — один из двух тысяч, и это явно не предел. В США инфицированных уже тысячи, причем местные власти не смогли обеспечить страну тестами: их там, по состоянию на 16 марта, было сделано всего 32 тысячи, почти в четыре раза меньше, чем в России, где заболевших не так много.

Все это говорит нам, что в западных странах надо ожидать эпидемию более мощную, чем в Китае. От этого общее число ее жертв может подняться до десятков тысяч. Если неазиатские страны продолжат избегать полного карантина, число погибших от SARS-CoV-2 может достигнуть сотен тысяч.

Именно поэтому пока трудно точно сказать, спасет ли борьба с Covid-19 больше жизней, чем унесет он сам. Хотелось бы надеяться, что разум победит, и копирование китайского подхода к вопросу позволит странами за пределами Восточной Азии избежать сотен тысяч смертей. Но случится ли это — покажет только время.