Множество соблазнов и опасностей подстерегают каждого из нас в эпоху быстро развивающихся технологий. Избежать их порой не удается даже самым одаренным. Известный сетевой активист и миллионер Аарон Шварц, покончивший с собой в возрасте 26 лет – один из таких печальных примеров.
В январе 2013 года, на следующий день после смерти Аарона Шварца, между профессором электронной инженерии и компьютерных технологий MIT Хэлом Абельсоном и президентом MIT Лео Рафаэлем Рейф, состоялась беседа о том, как Институт может отреагировать на известие об этой трагедии.
Известный интернет активист, борец за демократические принципы и открытый Интернет доступ, Шварц внес значимый вклад в техническую архитектуру Интернета в возрасте всего лишь 14 лет. За последние два года жизни он стал объектом федерального преследования по обвинению в использовании ноутбука, подключенного к сети MIT, для скачивания миллионов научных публикаций, книг, статей и журналов из онлайн-библиотеки JSTOR. Президент хотел, чтобы MIT опубликовал полный отчет о нашей причастности к аресту и преследованию Шварца. Другие выразились против этого: среди сотрудников Института, которые были втянуты в это, было огромное беспокойство, и расследование могло только ухудшить ситуацию. Даже в самый первый день критика MIT уже муссировалась в Интернете: расследование и отчет могли только усилить интерес к Институту, его сотрудникам и учащимся. Не было бы более благоразумным промолчать, пока буря утихнет?
Аргументы в пользу гласности возобладали, и на следующий день президент попросил меня взять на себя ответственность за подготовку отчета. Задача состояла в том, чтобы составить объективный общедоступный документ, на основе которого люди, как внутри, так и за пределами MIT, могли бы составить собственное мнение о действиях Института.
На подготовку отчета мне потребовалось шесть месяцев, и мне выпала большая удача работать в сотрудничестве с почетным профессором института Питером Даймондом, помощником проректора Дуга Пфайффера. Мы опросили 50 человек, изучили 10 тысяч страниц материала и в июле опубликовали 180-страничный доклад, который давал исчерпывающий ответ на вопрос – «Что произошло?».
Определение того, что произошло – было лишь частью ответа МIТ. Во время моего первого разговора с президентом Рейфом мы договорились, что основной целью подготовки доклада станет урок и выводы, которые MIT должен извлечь из трагедии. По мнению президента, весь процесс должен был происходить в два этапа. Публикация доклада была частью первой.
MIT теперь перешел ко второй ступени. Что извлечет наше сообщество из того, что произошло, и что мы сделаем в итоге? В то время как многие люди оценили прозрачность и детальность доклада, другие выразили скептицизм по поводу затронутых в докладе ключевых вопросов.
В докладе выявлены пробелы в нашей политике по обработке цифровой информации и системе процедур. Помимо этого, нам необходимо пересмотреть нашу практику приглашения представителей правоохранительных органов в кампус, особенно в случае преступлений, связанных с технологиями, где вызов местной полиции может быть приравнен привлечению федеральных агентов, как произошло в случае с Аароном Шварцом.
Другие вопросы адресованы нашим моральным ценностям. При рассмотрении записей для отчета, я был поражен тем, как мало внимания сообщество MIT уделяло инциденту со Шварцем, по крайней мере до самоубийства. Институт регулярно следил за новостями об аресте и судебных заседаниях. В то время как на протяжении двух лет обвинения не было ни одного мнения, ни одного письма, направленного в редакцию. Случай Аарона Шварца – хрестоматийный пример дел, связанных с доступностью и интеллектуальной собственностью в сети Интернет – вопросы, с которыми люди традиционно обращаются в MIT в поисках интеллектуального лидерства. Но когда эти вопросы возникли среди нас самих, мы их не признали. В чем причина?
Для меня самые важные вопросы, затрагиваемые в докладе, связаны с нашей ответственностью как преподавателей в век технологий. И хотя Аарон Шварц не был студентом MIT, он обладал рядом качеств, присущих нашим студентам: блестящий, страстный и одаренный. Тем не менее, он был опасно наивен развивая свою силу в реальном мире, что привело к трагедии. Мы могли бы спросить у наставников Шварца, которые помогли ему достичь такого блеска и силы, несут ли они ответственность за культивирование в нем не только технического совершенства и страсти в качестве защитника, но и, как бы сказала моя бабушка, seykhel – замечательное слово на идиш, означающее сочетание интеллекта и здравого смысла.
Tот же вопрос мы можем адресовать самим себе. В мире, где технологии наделяют властью, как никогда прежде, можем ли мы оставаться лидерами в образовании, если не возьмем эту ответственность на себя?
