Трамп объявил экономическую войну даже пингвинам: как это отразится на России?

Дональд Трамп объявил 2 апреля 2025 днем «Освобождения Америки», потому что ввел сразу много тарифов против самых разных стран. Включая острова Херд и Макдональд, попавшие просто под горячую руку, поскольку это не только не страна, но и вовсе необитаемая (не считая пингвинов) территория. Этим он породил заголовки типа «Трамп объявил торговую войну пингвинам, а не Путину». Биржи, правда, считают, что и Путину тоже: цены на нефть уже упали. Биржевики по всему миру уверены: высокие американские пошлины уменьшат мировую торговлю и ВВП, а значит, и спрос на нефть упадет.

Но с научной точки зрения куда интереснее вопрос: какими будут экономические последствия случившегося перелома в истории мировой торговли? Разумеется, если исходить из гипотезы о том, что Трамп не отменит новые очень высокие пошлины (а ниже мы покажем, почему это маловероятно).

Общий хор западных экономистов (и даже российских) единодушен: это приведет к спаду как в США, так и на планете в целом. Им верят: биржи по всей планете уже в панике. Включая, конечно, российскую. И это несмотря на то, что против нас, в отличие от пингвинов, Трамп никаких пошлин не вводил.

Однако напомним: в феврале—марте 2022 года точно такой же общий хор экономистов Запада и России провозгласил, что санкции против нашей страны приведут к резкому спаду ее ВВП. На всей планете трудно найти СМИ (кроме Naked Science, шагавшего не в ногу), которое бы тогда высказало другую точку зрения.

Что мы видим спустя три года? Как и предсказывало наше издание, санкции не нанесли удар по экспорту (он выше 2019 года) или ВВП (на историческом максимуме). Предсказания тяжелого спада от санкций, сделанные Центробанком, правительством России — а также МВФ, ВБ и кем угодно еще, — не сработали. Почему? Все просто: тогда, в феврале—марте 2022 года, мы отталкивались от научных взглядов на международную торговлю и санкции. Это не было слишком трудно, потому что в истории человечества похожие ситуации уже были.

Попробуем сделать то же самое с пошлинами Трампа. В конце концов эпоха высоких таможенных барьеров в истории уже была. Вдруг мы снова разойдемся во мнениях с подавляющим большинством экономистов?

Если высокие пошлины — это плохо, то почему основную часть истории быстрее всего росли экономики, где пошлины были выше всего?

Всего 300 лет назад никто даже понятия не имел, что высокие пошлины вредят экономике, которую призваны защищать. Потом родились Адам Смит и Дэвид Рикардо и как дважды два четыре доказали, что очень даже вредят. Суть их идеи в примере: Франция производит вино и поднаторела в этом, поэтому в один человеко-час французский винодел делает больше вина, чем английский, да еще и выходит оно у него лучше.

Если ввести пошлины против французского вина, то либо защищаемый ими английский рынок недополучит качественный товар (купит его меньше), либо начнет больше тратить, чтобы купить тот же объем. В итоге на остальные — в основном английские — товары денег у подданных британской короны останется меньше. То есть пострадает не только английский потребитель, но и его родная промышленность. Убедительно и логично, не правда ли? Именно базируясь на этом, в США сейчас ожидают инфляции и даже рецессии: если у потребителя станет меньше денег и на американские товары тоже, он явно станет меньше покупать. А тогда спад экономики неизбежен.

В XX веке к идеям Рикардо и Смита добавили и чисто практические примеры: экономисты насобирали опыт Южной Кореи и других стран, которые перешли от огромных пошлин на импорт к низким. И все эти примеры вроде бы подтверждали: пошлины ниже — ВВП растет быстрее.

Но в XXI веке нашлись экономисты, которые взяли и все испортили. Они проанализировали влияние высоких пошлин на импорт не на одной Южной Корее и не на отрезке в 20 лет, а на многих странах — и на отрезках в века.

Выяснилась пренеприятнейшая вещь: до Второй мировой войны чем выше у страны были таможенные пошлины, тем лучше у нее были дела с ростом ВВП. А чем ниже они у нее были — тем хуже все складывалось с ВВП. Классической жертвой здесь была Европа: Англия, Франция, Германия. Весь XIX век и до 1940-х у них были самые низкие пошлины. Еще бы нет: Смит и Рикардо ведь из этой части мира, отчего они раньше всего захватили умы именно здесь.

А еще они постепенно теряли долю в мировом ВВП. Конкретно Великобритания c 1840-50-х, когда начала снижать пошлины, постепенно сбавляла и в экономическом росте. Зато доля в мировом ВВП росла у США — страны, чьи таможенные пошлины тогда были в разы выше европейских (десятки процентов). Еще выше пошлины были у Канады, Австралии, Аргентины и Уругвая. И, о чудо, у них тогда была хорошая экономическая динамика. Куда лучше, чем сейчас, когда у Аргентины и Уругвая пошлины стали много ниже.

Конечно, можно попробовать списать это на массовую иммиграцию, природные ресурсы США и остальных Аргентин, технологические инновации и стабильные институты. Но стоит помнить, что иммиграция не помогает поднять ВВП на душу населения (только абсолютный), а Великобритания во второй половине XIX века имела широчайший доступ к ресурсам по всему миру. И уж точно не уступала никому по уровню новых технологий или стабильности институтов. Корреляция не доказывает причинно-следственных связей, но и отвергать ее в таких условиях не так-то просто.

Другие жертвы политики низких пошлин — Китай, Индия и прочие колонии и полуколонии. Вариантов держать пошлины высокими у них не было: иначе западные страны присылали канонерки и могла случиться очередная опиумная война. Вряд ли нужно говорить, что динамика ВВП этих частей мира в ту пору была не лучше, чем у европейских стран двумя абзацами выше.

Открывшие все это экономисты перепроверили: действительно ли после Второй мировой ситуация изменилась? И на массиве данных после 1970 года им удалось это подтвердить. Так в чем же логика? Как так вышло, что до 1945 года высокие тарифы подстегивали экономический рост, а после 1970 года угнетали его?

Их ответ: все дело в том, что в реальной жизни многие факторы не действуют линейно. Чтобы понять, о чем они, обратимся к аналогии: вместо таможенных пошлин возьмем частоту какого-нибудь инфекционного заболевания, скажем, кори. Если у вас ее нет вообще, то смертность от нее нулевая. Если у вас корь стабильное явление, то смертность от нее есть, но она умеренна — в сегодняшнем мире это один человек из 20 миллионов в год. Но вот если корь попадает в Новый Свет, где ее совсем недавно еще не было вовсе, то косит людей буквально миллионами, как и вышло там в XVI веке. Все потому, что если кругом к ней ни у кого нет иммунитета, то она по-настоящему опасна.

Экономисты, открывшие полезное воздействие высоких тарифов на экономический рост до 1940-х годов и обратное воздействие — после, попробовали восемь разных гипотез, объясняющих странный разворот эффекта после Второй мировой войны. Например, они пытались объяснить этот разворот уменьшившейся ценой перевозок и многим другим. Семь из предложенных версий не могли «предсказать» те корреляции между высокими пошлинами и высоким ростом, что существовали до 1945 года.

Это удалось только одной гипотезе: если крупнейшие по внешней торговле страны мира имеют высокие пошлины на импорт, то эти пошлины уравновешивают друг друга. Пошлины против соседей служат чем-то вроде иммунитета к пошлинам от этих соседей. Одна страна не может «обобрать» другие за счет более высоких тарифов на ввоз. Ведь то, что она собирает на таможне с чужих ввозимых товаров, у нее отберут таможни других государств, ввозящих ее товары.

В такой схеме государства с низкими пошлинами автоматически проигрывают. Ведь с их вывозимых товаров пошлины за рубежом собрали, а они с чужих нет.

Важнейший вывод этой научной группы таков: если в мире в среднем снова повысится уровень таможенных пошлин, если у основных стран-игроков они будут высокими, рост снова начнет коррелировать с таможенными пошлинами. То есть чем выше будут пошлины у той или иной страны, тем выше будет ее рост ВВП.

Это заключение выглядит настолько протрампистским, что мы уточним: работа с их выводами вышла еще в 2002 году, за десятки лет до нынешних событий. Из-за этого она так ценна: получается, что действия Трампа, если он продолжит их последовательно и аккуратно, не навредят Америке. Потому что ее доля в мировой торговле настолько велика, что при высоких пошлинах из Вашингтона высокие же пошлины будут вынуждены ввести и другие игроки — Китай, ЕС, далее — везде. А если у Трампа пошлины останутся выше, чем у остального мира, Штаты на этом еще и выиграют.

А как же сравнительные преимущества из-за которых выгодны только низкие пошлины?

Все это выглядит странно. Как же быть с Рикардо и Смитом, по которым лучше покупать товары у более опытного производителя? Разве необходимость завести свое производство в каждой крупной стране не означает, что выиграет не самый лучший производитель чего-то, а несколько производителей, часть из которых просто по теории вероятностей будут хуже других?

Ответ на этот вопрос давно дал норвежский экономист Эрик Райнерт. В момент спутникового шока 1957 года и еще несколько лет после этого СССР выводил миссии в космос по меньшей цене, чем США. Те в этом плане несколько отставали, и, по мнению Райнерта:

«Русские могли бы, вооружившись торговой теорией Рикардо, аргументированно утверждать, что американцы имеют сравнительное преимущество в сельском хозяйстве, а не в космических технологиях. Последние, следуя этой логике, должны были бы производить продовольствие, а русские — космические технологии».

Продолжим аналогию: в XXI веке стало окончательно ясно, что на шаттлах космонавты погибают из-за плохо продуманной конструкции, и если не прекратить на них летать, и дальше будут погибать. Не выдержав риска, NASA отказалось от шаттлов в 2011 году, и до 2020-х само в космос людей не выводило: не на чем.

Если бы агентство знало о теориях Рикардо, то не стало бы тратить почти семь миллиардов долларов на разработку новых пилотируемых кораблей — Starliner и Сrew Dragon. Сэкономило бы кучу средств и выводило бы космонавтов за не очень большие деньги на «Союзах». Все по Адаму Смиту: преимущества русских до 2020 года по пилотируемым космическим кораблям были слишком наглядны.

Но вместо этого NASA организовало семимиллиардные тендеры, на которые пригласило только американские компании. Абсолютный протекционизм как он есть. Итоги? Сrew Dragon выводит людей в космос дешево и более массово, чем все остальные космические игроки этой планеты вместе взятые.

Иными словами, теория Рикардо выглядела логично в начале XIX века, когда сравнительные преимущества разных стран менялись медленно — как и все в них. В XXI веке сравнительные преимущества изменяются быстро. В 2012 году США не умели выводить космонавтов в космос, а русские на этом рынке доминировали. Через десять лет Штаты выводят космонавтов в космос на кораблях, существенно лучше «Союза». В 1990-х году вне Кореи трудно было услышать доброе слово о корейских автомобилях. В 2010-х стало сложно найти человека, который мог бы сказать о них дурное слово. Такие примеры можно приводить очень долго.

Если бы не было протекционизма — как пошлинного, так нетарифного, в виде выбора отечественного производителя, даже если он пока слабее иностранного — Илон Маск никогда не смог бы превзойти «Роскосмос» по выводимой в космос нагрузке в 12 раз, как он это сделал в прошлом году. Потому что без первых заказов и авансов он не научился бы делать ракеты и корабли.

Если бы у Южной Кореи не было высоких — вплоть до XXI века — ввозных пошлин на машины, она бы так и ввозила их из других стран мира, как в 1950-х. А вывозила бы парики и фанеру, как когда-то и делала. И зарплаты в ней были бы соответствующие. В мире таких стран — пятачок за пучок. Гондурас вывозит дешевый текстиль полвека, а бананы экспортирует аж с XIX века. Трамповских ввозных пошлин там, конечно, нет. Как и нормального уровня жизни.

Точнее всего проблему «сравнительных преимуществ» описал все тот же экономист Райнерт:

Разумеется, это не значит, что поддержка собственного производителя высокими тарифами хороша во всех случаях. Выдернем из примера выше того же Маска: что получила бы NASA, за 4,2 миллиарда долларов, отданных Boeing? Все верно: до сих пор не очень рабочий Starliner, на котором в прошлом году едва не погибли два космонавта.

Да что там США. Оглянемся вокруг: в 1990 году модельный ряд ВАЗа отставал от мирового уровня меньше, чем в 2025 году. Разумеется, если бы не высокие пошлины (маскируемые под «утильсбор» и тому подобное), он бы просто умер. И тогда в 2022 году мы были бы в основном без новых автомобилей.

Но факт в том, что по-настоящему устраивающих по соотношению цена-качество автомобилей ВАЗ, без смены управленцев верхнего звена, производить не будет, какие бы пошлины мы ни ввели. Как Boeing, при тех же условиях, никогда не будет производить космические корабли с устраивающим рынок соотношением цены-качества.

То есть сами по себе высокие ввозные пошлины и протекционизм — весьма желательное условие для появления нормального местного производителя. Японский, корейский, китайский автопромы без них не стали бы на ноги в те же сроки. Но «желательное» никак не значит «достаточное». Чтобы у вас были «Тойоты» и Starship, Тойоды и Маски вам все же нужны больше, чем высокие пошлины.

Зачем Трампу вся эта игра в протекционизм?

Многие в России до сих пор считают, что Трамп поиграет в высокие пошлины и все отменит. Ну в самом деле, дичь какая-то: ввел пошлины уровня XIX века. Ну не может же такого быть, правда? И научная работа 2002 года тоже вряд ли стоит за его делами. Про Трампа хорошо известно, что он вообще не читает книг. Какие уж тут научные работы.

Чтобы понять его мотивы, надо посмотреть на происходящее глазами американца. Картинка, прямо скажем, не совсем блестящая.

Во-первых, США вывозят товаров на два триллиона долларов в год, а ввозят — на три. Это значит, что они отдают в окружающий мир по триллиону долларов в год. В теории это не проблема, потому что Штаты всегда могут напечатать еще долларов. На практике и конкретно для Трампа это проблема. Ведь по американским законам деньги печатает только ФРС (местный Центробанк). И если в России слов президента будет достаточно, чтобы Центробанк начал печатать рубли, то в Америке президент не то что указать, но и сменить главу ФРС сам не может.

А значит, этот триллион долларов нельзя компенсировать печатью новых денег. Трамп может не читать книг, но он достаточно давно в бизнесе, чтобы понимать: когда вы отдаете во внешний мир триллион долларов, это значит, что вы на триллион долларов меньше оставляете своей экономике. Ясно, что она от этого расти быстрее не станет.

Во-вторых, федеральный бюджет США тратит 6,75 триллиона в год, а доходов получает только 4,92 триллиона. Дефицит 1,83 триллиона приходится закрывать госдолгом. На вид это само по себе терпимо, потому что ФРС всегда может напечатать долларов, чтобы докупить гособлигаций и профинансировать госбюджет из напечатанных денег. Причем она в XXI веке так уже не раз делала.

Но, как уже сказано выше, Трамп не контролирует ФРС, то есть устойчивость финансирования бюджета зависит от силы, которая ему неподвластна. Такое он не любит.

Обе эти ситуации хорошо бы как-то решить. Причем, в отличие от Китая или России, президент США не может сделать это, увеличив налоги: в Штатах у главы государства нет таких возможностей. Можно зайти через Конгресс, но это долго и непросто. Зато у него есть лазейка, позволяющая увеличивать таможенные пошлины под предлогом национальной безопасности.

В такой ситуации ввести высокие пошлины — значит попасть одним камнем в двух зайцев. Во-первых, дефицит внешнеторгового баланса по товарам явно сильно снизится. Во-вторых, дефицит федерального бюджета тоже упадет — доходы от пошлин могут составить сотни миллиардов долларов ежегодно. 1,8 триллиона бюджетного дефицита так не закрыть, но сейчас Белый дом еще и расходы свои активно урезает. Может, всю бюджетную дыру он и не закроет, но уменьшит ее значительно.

Все вышесказанное означает, что Трамп вряд ли отменит пошлины в полном объеме. Да, те государства, что он «прогнет» и заставит пойти на какие-то уступки, получат скидку на пошлины. Но отходить от высоких ввозных тарифов в целом для него нелогично. Ведь с их помощью он может удержать в стране несколько сотен миллиардов дополнительных долларов в год (снизив импорт), плюс добавлять в казну как сотни миллиардов ежегодно.

Где наше место в этом потоке

Ближайшие последствия пошлин будут слегка негативными: мировые рынки упадут «на эмоциях», и российские биржи, в силу недостаточной интеллектуальной самостоятельности, упадут вместе с ними. Ожидания низких цен на нефть будут сохраняться еще какое-то время — но вряд ли долго. Почему?

Ключевой драйвер мировых цен на нефть — экономика США. Там с декабря 2021 года реальная (то есть после учета инфляции) денежная масса падала. Если бы не очень сильные впрыскивания денмассы в ковидные 2020-2021 годы, это привело бы и к падению ВВП. Но печать денег коронавирусной эпохи создала «подушку безопасности», за счет которой рост в Штатах пока не замедлялся. А недавно ФРС снова вернулась в наращиванию денежной массы — и она растет. Сходно дело обстоит в Британии и ЕС.

Это не значит, что в США в этом году исключен спад. Как отметил в комментарии для Naked Science российский экономист Сергей Блинов, сегодня ситуация пограничная. На какое-то время американскую экономику может и «догнать» денежное сжатие 2022-2023 годов, запустив рецессию. Но возможно и обратное: рост ВВП за постковидный период не был чересчур быстрым. То есть денежную «подушку безопасности» могли и не проесть до конца и тогда даже короткой рецессии не будет.

Ситуация действительно сложная: Сергей Блинов весной 2022 года, основываясь на реальной денежной массе, единственный изо всех экономистов мира предсказывал России очень неглубокий спад в 2022 году и рост в 2023 году. Никто не сделал тогда ничего подобного. Но и для него перспективы экономики США сейчас неоднозначны.

И все же вряд ли стоит ожидать крупного спада, по типу 2008 года: для этого нужно более серьезное сжатие денежной массы, чем мы наблюдаем на данный момент. А без достаточно серьезного спада падение мировых цен на нефть не сможет быть одновременно и долгим, и глубоким.

Соответственно, со значительной вероятностью эмоции биржевиков постепенно перестанут давить на нефтяные цены, и экспорт России если и снизится, то вряд ли сильно ниже уровня 2019 года.

К сожалению, все это нам не поможет. Дело в том, что с конца 2023 года Центробанк России сознательно зажимает рост реальной рублевой денежной массы. К апрелю 2025 года он добился на этом поле серьезных результатов: реальная денмасса за последний год выросла всего на 6,8%, что означает неизбежную стагнацию в 2026 году.

Нет, прямо сейчас все пока еще не так плохо. Рост ВВП в 2025 году в России будет 3-3,5 процента (за счет «последействия» высокой денмассы 2023-2024 годов). Это ниже 2023-2024 годов, но намного выше стагнационных 2009-2019 годов. Реальные зарплаты в 2025 году тоже несколько вырастут, хотя уже и не на двузначное число процентов, как в 2023-2024 годах. Но вот со следующего года стагнация будет почти наверняка, что ни делай. Хоть Трамп введет против нас пошлины, хоть нет, хоть снимет санкции, хоть начнет захватывать наши танкеры в море — без разницы.

Как и в 2022 году наш экономический рост зависит не от нефти, не от экспорта, не от санкций и не от американцев. Он зависит от наличия у нас собственных мозгов и того, как мы их используем. В принципе, и то, и другое у нас есть: макроэкономисты, способные предсказать рост на основе динамики реальной денежной массы, могут и подсказать, как этот рост устроить, управляя этой реальной денежной массой.

Но на практике такие макроэкономисты у России работают совсем не в Центробанке. Поэтому стагнация ВВП и реальных зарплат в 2026 году неизбежна. Пусть пошлины Трампа тут и совсем ни при чем.

Мнение автора может не совпадать с мнение редакции Naked Science.