Как идеология, частным проявлением которой являются политические убийства, терроризм был известен еще в Древнем мире. Однако единого научного определения этого направления политики до сих пор не существует, и сейчас его правовой статус часто зависит от юрисдикции. Базовой предпосылкой терроризма могут выступать политически мотивированные насильственные действия, совершаемые подпольными организациями для устрашения отдельных лиц или всего общества. В Новом времени наибольшее распространение получил международный терроризм, который возник в 1960-х годах. Эта форма идеологии направлена на подрыв самих государственных (экономических, социальных) устоев и нередко ассоциируется с радикальными религиозными течениями, в частности, ислама.
Теракты 11 сентября 2001 года вызвали новую волну интереса к феномену. Так, ученых интересуют механизмы, которые лежат в основе перехода от радикальных настроений к массовым убийствам, и возможные способы его профилактики. Существующих данных о частоте встречаемости психопатологий среди террористов недостаточно. Между тем, согласно экспериментам, подавляющее большинство людей не готовы реализовать свои экстремистские намерения, например совершить самоубийство, убийство или принять участие в протесте, несмотря на степень недовольства происходящим. Таким образом, разница между радикальными взглядами и действиями принципиальна, что подтверждается небольшим числом действующих террористов.
Попытки проследить происхождение терактов привели к построению ряда теоретических моделей. Одна из них представляет радикализацию как шестиэтажную лестницу, главным условием которой является поступательное движение от восприятия несправедливости к терроризму. В новой статье исследователи описали модель «двух пирамид», которая не предполагает такой последовательности. Концепция разделяет радикализацию на два направления: радикализацию мнений и действий. Этажность первой пирамиды формируют нейтральные, сочувствующие (поддерживают идеологию, но не оправдывают насилие) и оправдывающие насилие субъекты. Вторая пирамида включает в себя политически инертных граждан, активистов, радикалов и, наконец, террористов.
В отличие от активистов, занятых правовой поддержкой, последние участвуют в незаконных действиях и преступлениях против мирного населения соответственно. При этом, если между активистами и радикалами существует слабое эмпирическое различие, между радикалами и террористами оно статистически значимо: контент-анализ показывает, что сайты террористической направленности рассчитаны на более мотивированных, но менее рациональных пользователей. Перехода между пирамидами, по мнению ученых, в 99 процентах случаев не происходит, а на радикальные действия человека чаще толкают не идеология, но сторонние факторы — индивидуальные (личная жизнь, склонность к риску) и групповые (конкуренция, изоляция). Поэтому представление о «штамповке» террористов несостоятельно.
В свою очередь, радикализация действий представляет собой феномен индивидуальной психологии и психологии малых групп, тогда как радикализация мнений — феномен психологии масс. Такие способы борьбы с терроризмом, как, например, ужесточение миграционного законодательства и демонизация ислама, ориентируются на психологию масс, не препятствуя переходу к радикальным действиям, и поэтому неэффективны, считают авторы. Недостатком новой модели они назвали ограниченные возможности для типизации террористов-одиночек, в том числе «школьных стрелков», которые, как правило, имеют признаки психических расстройств. Исследователи отмечают, что такие случаи являются редким примером перехода от радикальных настроений к радикальным действиям.
Статья опубликована в журнале American Psychologist.
Ранее российские социальные сети запустили функцию проверки безопасности пользователей после теракта в Санкт-Петербурге. В результате взрыва в метро 3 апреля погибли 14, пострадали 49 человек.
Психология
Денис Стригун
