Люди, хоббиты и все-все-все

Станислав Владимирович, что разделяет наших прямых предков, с одной стороны, и денисовцев, флорессцев и других человекообразных, с другой?

Разделение существовало всегда, с того самого момента, когда в Африке вообще появились представители рода Homo. Правда, изначально различий между нами было, вероятно, не больше, чем между расами современных людей. Но когда они выходили за пределы Африки, расселялись по Евразии, их эволюция в каждом конкретном случае шла по своему особому пути. Ведь если между современными расами всегда есть контакты, между человекоподобными тех времен их было очень мало – и в силу их небольшой численности, и в силу отсутствия средств передвижения. Поэтому между ними почти не было смешивания.

Так что и неандертальцы, и флорессцы, и мы, сапиенсы, это, по сути, просто географические варианты рода Homo, которые в свое время поселились вдалеке друг от друга и слишком долго – много тысяч лет – жили по отдельности.

Как появлялась и развивалась эта дистанция между сапиенсами и «альтернативными человечествами»?

Начать нужно с выхода из Африки. Немного упрощая, скажем, что массовых исходов из Африки было два, один – около 2 млн лет назад, второй – чуть ранее 1 млн лет. Первоначально оттуда вышли Homo erectus (эректусы).

Имеющиеся данные можно понимать так, что все те, кто вышел из Африки в первый раз, ко времени второго прихода гоминид просто вымерли. Скажем, у нас есть останки в Дманиси (Грузия) – Homo georgicus (дманисийцы), датированные почти 1,8 млн лет назад. Немного останков мы находим с датировкой 1,2 млн лет, а вот за весь 500-тысячелетний период между этими датами находок нет никаких.

Тем не менее, очень небольшое число человекоподобных, по-видимому, все же проживало в Европе. Об этом может говорить совсем недавнее обнаружение в Англии окаменевших человечес­ких следов с датировкой порядка 1 млн лет назад. Этих ранних европейцев часто называют Homo antecessor, «человек предшествующий». Вот из них впоследствии и появились гейдельбергцы (Homo heidelbergensis) Европы, а уже из последних – собственно, неандертальцы (Homo neanderthalensis). Лишь затем неандертальцы, вероятно, стали двигаться уже в обратную сторону и заселять Ближний Восток, распространившись вплоть до Алтая и даже Монголии.

Но вернемся к исходам из Африки. Мы говорили о судьбе тех потомков эректусов, которые через Ближний Восток пошли на Север – в Европу. О первой крупной ветви гоминид, предков неандертальцев. Вторая крупная ветвь, выйдя из Африки, сразу двинулась вдоль Индийского океана. Они дошли до южной и восточной Азии и осели там. Впоследствии они, видимо, стали денисовцами, «гейдельбергцами Азии». Именно поэтому современные австралийские аборигены, меланезийцы, папуасы из Новой Гвинеи и Новой Каледонии имеют около 5% денисовского генома. А вот у нас, европейцев, его нет.

Но Алтай облюбовали не только денисовцы. Как мы уже сказали, впоследствии там появились и неандертальцы, а позже – и наши прямые предки, Homo sapiens, вышедшие из Африки позднее. Алтай – это вообще уникальное место встречи трех видов гоминид.

Несмотря на то, что такие встречи случались регулярно, вопрос о смешивании между этими тремя видами остается открытым. Явных следов метисации в генах людей из Денисовой пещеры не обнаружено. При этом у нас есть черепа денисовцев, которые жили южнее, в Индии и Китае. И хотя гены из этих останков выделить не удается, мы можем делать выводы по морфологии этих черепов. И выводы эти таковы: признаки скрещивания с сапиенсами у денисовцев есть.

Вообще, сказать, кто чьим предком является, кто с кем смешивался и где жил, очень сложно. Неандертальцы из Европы двигались впоследствии далеко на юг и восток, а денисовцы могли, наоборот, кочевать до Европы.

Например, недавно был расшифрован митохондриальный геном останков из Атапуэрки в Испании, датированный минимум 500 тыс. лет. Так вот, он совпал с геномом денисовского человека, хотя, по всем логичным выкладкам, человекоподобные из Атапуэрки должны были быть предками неандертальцев… Пути миграции людей во все времена были очень извилис­ты и сложны.

Не мигрировали только островитяне – как, например, флорессцы (Homo floresiensis) и питекантропы Homo erectus с Явы. Их можно назвать еще одним – третьим – «альтернативным человечеством».

Порядка 1 млн лет назад питекантропы, вышедшие из Африки, тоже двинулись вдоль Индийского океана. Часть из них осталась на острове Ява, а часть – либо сразу же дошла до острова Флорес, либо оказалась там впоследствии. Вероятно, в тот момент на остров вел сухопутный путь, который позже поглотил океан. И с тех пор в течение порядка 1 млн лет, по крайней мере, флорессцы были полностью отрезаны от внешнего мира. В условиях изоляции они в прямом смысле слова измельчали, за что их и прозвали «хоббитами». Вероятно, они стали потомками питекантропов, пришедших на Яву.

С другой стороны, в останках хоббитов можно видеть совсем примитивные черты, еще более примитивные, чем у питекантропов. Поэтому существует гипотеза о том, что хоббиты, возможно, развились не от питекантропов, а от куда более древних Homo habilis, которые тоже вышли из Африки, но напрямую двинулись только на Флорес. Гипотеза эта пока недоказуемая, но интригующая.

Получается, что у гоминид было четыре основных ветви развития: неандертальцы, денисовцы, флорессцы с яванцами, и мы, сапиенсы?

Три из них – неандертальцы, денисовцы, сапиенсы – самые крупные ветви, а четвертая – флорессцы и яванцы – просто широко известная. На самом же деле, существовали и другие ответвления, про которые вспоминают намного реже.

Например, люди из Нгандонга, тоже жившие на Яве. По-видимому, это гораздо более поздняя вариация местных питекантропов, жившая здесь в тот самый период, когда в Европе появились уже ранние неандертальцы – около 100 тыс. лет назад. При этом по морфологии люди Нгандонга гораздо примитивнее неандертальцев, а главное – они очень специализированные. Они обладают массой специфических черт, которых нет ни у одного вида гоминид вообще. Это связано с островным образом жизни, когда многие тысячелетия вид находился в изоляции от всего остального мира.

Возможно ли то, что существовали и другие виды гоминид, о которых мы не знаем?

Вполне возможно. Возьмем, к примеру, современные африканские племена. Геном у некоторых чисто «сапиентный», не имеющий никаких примесей ни от неандертальцев, ни от денисовцев и т.д. Это понятно, ведь они никуда не выходили из Африки, проживая в ней еще со времен австралопитеков.

Однако не так давно у этих племен, кажется, обнаружился какой-то доселе неизвестный ген, которого ни у кого из современных людей больше нет. Вот вам и вопрос – откуда он появился? Может быть, ген возник у них самих, вследствие жесткой и долгой изоляции? А если принесен другими – то как и когда их предки могли смешаться с каким-то совершенно неизвестным видом гоминид? Получается, где-то на просторах Африки мог долгое время проживать и скрываться какой-то вид, которого никто не встречал, и отчего-то он вдруг вышел и смешался с местными аборигенами?..

Между тем, в той же Африке найдены черепа с достаточно поздними датировками – 10-20 тыс. лет назад – облик которых настолько архаичен, что подобен чертам находок с датировкой 300 тыс. лет.

Объяснить это, впрочем, можно банальной ошибкой ученых: маловероятно, что они напутали с датировкой, а вот черепа могли склеить неправильно. Увы, это случается сплошь и рядом. Ведь мы крайне редко находим целые кости и черепа, обычно это фрагментарные кусочки, которые нужно собрать в одно целое. Это не всегда получается сделать верно. Поэтому – кто знает – если склеить их по-другому – может быть, их черты уже не покажутся такими архаичными…

Итак, мы имеем четыре заметные ветви гоминид. Хоббиты и яванцы попали на райский остров и потихоньку там деградировали. А почему вымерли неандертальцы и денисовцы?

У неандертальцев, на самом деле, все складывалось замечательно очень долгое время. В Европе они существовали порядка 100 тыс. лет, а если брать в расчет и их предков, то и сотни тысяч. Но неандертальцев, в отличие от сапиенсов, всегда было мало. И когда наши предки, в свою очередь, вышли из Африки, они могли просто поглотить неандертальцев, даже без всякого уничтожения. Так, как это произошло с некоторыми сибирскими народами, без геноцида, без войн – просто большим количест­вом русского населения.

Есть информация, что лобные доли неандертальцев могли быть даже шире, чем у сапиенсов. Может ли это говорить о том, что у неандертальцев и мозг был больше, чем у наших предков, а, следовательно, выше и уровень интеллекта?

Лобные доли у неандертальцев были однозначно шире, но более уплощенные, чем у сапиенсов. Кроме того, интеллект определяется не только размером мозга. И если судить по орудиям неандертальцев, по их культуре, они все-таки отставали от современных им кроманьонцев-сапиенсов.

Какая же технология позволила кроманьонцам одержать верх?

Во-первых, при изготовлении орудий кроманьонцы очень широко использовали рог и кости. На самом деле, это было величайшее изобретение. У неандертальцев, как выясняется, костяные орудия тоже были, но лишь у самых поздних, в небольшом количестве и очень примитивные. При этом у кроманьонцев того же времени мы найдем и гарпуны с зубчиками, и массу других специализированных инструментов из кости.

Кроме того, у кроманьонцев была очень хорошо пос­тавлена пластинчатая техника. Она состоит в скалывании одним точным ударом тонких пластин-нуклеусов, из которых потом можно быстро получить что угодно, например, различные инструменты. Понятно, что с появлением этой техники разнообразие орудий сапиенсов возросло в разы.

Культура неандертальцев была очень консервативной – и во времени, и в пространстве. Их орудия из той же Денисовой пещеры на Алтае почти не отличаются от орудий, найденных где-нибудь во Франции. А в культурах сапиенсов они могут быть разными даже в пределах двух соседних стоянок. Например, в Костёнках в Воронежской области, где открыто 26 стоянок, которые были расположены в пределах одной современной деревни, мы находим колоссальные по разнообразию орудия труда. У сапиенсов, вероятно, просто лучше работала фантазия, а, может быть, и был лучше развит информативный обмен.

Поздние неандертальцы, скорее всего, заимствовали что-то у них. Но не стоит забывать, что в то время у наших предков-кроманьонцев уже существовала и музыка, и наскальная живопись, создавались статуэтки, проводились погребальные обряды… А неандертальцы к тому периоду дошли только до того, чтобы в качестве украшения вешать на шею зуб.
Впрочем, и сапиенсы не везде имели развитую культуру. Пример тому – находки очень примитивных орудий труда в Юго-Восточной Азии. Существует даже гипотеза о том, что всплеск творчества кроманьонцев в верхнем палеолите стал следствием конкуренции с неандертальцами. Поэтому в Юго-Восточной Азии, где сапиенсам, видимо, не с кем было конкурировать, прогресс и не шел.

С другой стороны, в той же Юго-Восточной Азии мы находим только каменные орудия, которые могли быть для них вов­се не основными. Они могли активно производить орудия из бамбука, это удобный материал, из которого можно сделать все, что угодно. Естественно, такие изделия не сохранились до наших дней, поэтому мы их и не находим, и ориентируемся только по каменным.

Помимо технологичес­ких преимуществ, наши предки оказались еще и просто более удачливы?

Именно так. Неандертальцев, кроме прочего, подкосили еще и природные катаклизмы. Но еще больше они, наверное, подействовали на денисовцев. Потому что 73,5 тыс. лет назад произош­ло грандиозное извержение вулкана Тоба на Суматре, из-за чего человечество в Азии, вероятно, вымерло практически полностью. И когда сапиенсы туда в очередной раз пришли, там просто уже никого не было, лишь редкие малочисленные группы, которых они легко поглотили.

Ну а позднее, около 40 тыс. лет назад, с интервалом в пару тысяч лет, произошли мощные извержения на Кавказе, которые повлияли на климат уже всего европейского региона, где жили неандертальцы. В это же время фиксируется резкое падение температуры, находят и ядовитые прослойки пепла, который мог испортить водоемы. По некоторым данным, в тот период вымерли бизоны (новый вид их появился уже позже). Если же вымерли они, могли исчезнуть и неандертальцы, которые на них охотились. Неандертальцев и так всегда было немного, а извержения вулкана могли еще резко снизить их численность. Впрочем, с большой вероятнос­тью, некоторые неандертальцы все-таки смешивались с ранними сапиенсами.

Разве генетики не показали наверняка, что в нас до 4% настоящих неандертальских генов?

С исследованием генов не всегда всё так однозначно. Во-первых, это могут быть не столько неандертальские гены, сколько гены наших общих с неандертальцами предков. Во-вторых, возможна и совершенно другая интерпретация полученных данных.

Ведь может получиться так, что известный нам неандертальский геном – это геном, в который уже были примешаны сапиенсы. То есть, мы сравниваем не чистых неандертальцев с сапиенсами, а метисов-неандертальцев с сапиенсами, а какими были настоящие неандертальцы, строго говоря, не знаем вообще. А если у нас митохондриальный геном никак не связанных с сапиенсами останков гоминид в Атапуэрке оказался денисовским, может оказаться, что именно денисовцы – это и есть, на самом деле, чистокровные неандертальцы. Те же, кого мы считаем чистокровными неандертальцами, могут оказаться метисами, неандертальцами, смешанными с кроманьонцами…

Получается, что по крайней мере некоторые из ветвей «альтернативного человечества» не столько исчезли, сколько растворились в той огромной волне сапиенсов?

Да, за последнее время было показано, что австралийские аборигены и меланезийцы – по крайней мере их часть – это потомки самого первого исхода из Африки. Все остальные, грубо говоря, европеоиды, монголоиды и индейцы – это уже второй выход из Африки, потомки которого расселились по всем уголкам земного шара. Приходя куда-то, они обосновывались, а затем какая-то часть оставалась на месте, а какая-то двигалась дальше. Те из них, которые оставались на месте, развивались в местных условиях и стали основой современных рас.