Согласно гипотезе лингвистической относительности, язык определяет мышление. Степень такого влияния и вектор причинности остаются предметом дискуссии, и, как правило, исследуются на примере разных культур. Менее ясно, как подобное воздействие выражается внутри профессий. До сих пор изучение сленга было сосредоточено на языковом компоненте, реже ученые описывали нейрокогнитивную специфику деформаций, связанных с работой. Например, в 2006 году биологи показали, что управление такси коррелирует с увеличением средней и задней и уменьшением передней части гиппокампа по сравнению с вождением автобуса (из-за ограничения маршрутов). Причем тенденция зависит от опыта.
Вместе с тем такие работы редко рассматривали связь между профессиональными изменениями восприятия и их отражением в лексике. Чтобы восполнить пробел, специалисты из Австралийского национального университета и других учреждений провели эксперименты на представителях трех смежных профессий: архитекторах, художниках и скульпторах. В соответствии с прошлыми наблюдениями, несмотря на родственность, эти направления деятельности, помимо пространственных предлогов, могут приводить к более специфичным деформациям: так речь архитекторов насыщена понятиями двух- и трехмерного пространства (в том числе перспективы), тогда как художники чаще оперируют двухмерными категориями.
Для уточнения различий авторы пригласили 16 художников, скульпторов и архитекторов с опытом работы более восьми лет. В индивидуальном порядке им демонстрировали три изображения формата A4: кадр Google Street View с видом на одну из улиц Великобритании; картину Данте Парини с интерьером собора Святого Петра; и цифровую копию картины неосюрреалиста Джорджа Грие. Затем испытуемым задавали четыре открытых вопроса. Они должны были описать наблюдаемое пространство, способ, которым могли бы его обследовать, а также желаемые изменения. После этого участников (но не контрольную группу) спрашивали субъективное определение понятия «пространство».
Аудиозапись речи экспертов анализировали методом CODA (Cognitive Discourse Analysis), который включает в себя четыре этапа: транскрипцию, сегментацию, аннотацию и проверку надежности интеркодирования. Итоги подтвердили, что лексика испытуемых отличается. При описании самых удаленных точек изображения художники чаще использовали слово «позади» (‘back’), а архитекторы — только «в конце» (‘end’). Схожая тенденция наблюдалась, когда первые переключались между двух- и трехмерными категориями и сталкивались с нечеткостью картинки; архитекторы же говорили о «конце» (пространства), подчеркивая трехмерность, материальность объектов, и в момент воображаемого обследования местности.
Речь скульпторов сочетала эти понятия, но в целом содержала меньше апелляций к ним. Контрольная группа при этом практически не прибегала к словам «позади» или «в конце» — их заменяли «в центре» (‘center’), «внизу» (‘bottom’) и «там» (‘there’). Вслед за архитекторами скульпторы были склонны описывать наблюдаемое в терминах материального и определять «пространство» как физически ограниченную реальность. Художники, в свою очередь, чаще, чем остальные, просили разъяснить задание на предпочтительные способы обследования изображенной территории. Средняя продолжительность интервью в их случае также оказалась более высокой: 36 минут против 28 минут у архитекторов и 34 минут у скульпторов.
По словам авторов, полученные данные дополняют аргументы в пользу применимости гипотезы лингвистической относительности не только к культурам, но и профессиям, причем смежным. Так, эксперимент показал, что архитекторы и скульпторы воспринимают графические элементы в большей степени как часть физической реальности, чем художники, и соответственно определяют пространство. Любопытно, что наиболее выраженно различия проявились для определенного участка изображения — самого удаленного.
Статья опубликована в журнале Cognitive Science.
Ранее ученые выяснили, чем отличается восприятие профессиональных футболистов и портных.
Психология
Денис Стригун
