Лошадь стала домашней только один раз

Российские и французские ученые выяснили, что одомашнивание лошадей началось относительно недавно, в конце II тысячелетия до нашей эры, то есть на много тысяч лет позже, чем у всех остальных животных, которых приручил древний человек.

Первым другом Homo sapiens стала собака: еще в эпоху позднего палеолита она охраняла жилище хозяина, помогала ему загнать жертву во время охоты и сопровождала повсюду во время миграции. Кости домашней собаки во множестве находили в разных археологических памятниках в начале эпохи голоцена — около 10 тысяч лет назад. Спустя еще шесть тысяч лет человеку удалось одомашнить коров, коз, овец и свиней, что существенно изменило жизнь древних людей, превратив их из охотников в пастухов, кочующих за своим стадом и мигрирующих из региона в регион вслед за ним.

В конце II тысячелетия до нашей эры в памятниках синташтинской культуры массово появляются кости других животных с явными признаками одомашнивания. Собственно, само наличие колесниц у синташтинской культуры напрямую подсказывает, для чего у них использовались лошади (и что они у них были). Кроме того, узда оставляет на зубах лошадей характерные следы, которые хорошо фиксируются при помощи трасологического анализа (трасология — дисциплина в археологии, изучающая следы от использования каких- то предметов). Верховой же езде древние люди, судя по всему, обучились намного позже.

Доместикация лошади открыла совершенно новую страницу в жизни древнего человека — оседлав ее, он вознесся над себе подобными и почувствовал силу и мощь, превратившие его в воина и позволившие преодолевать тысячи километров за сравнительно короткое время, осваивать новые неизведанные территории, вступать в контакт с местными культурами и цивилизациями. Расселение человека заметно ускорилось. Иными словами, лошадь оторвала человека от земли, подарила ему чувство свободы, силы и ощущение полета. Неспроста во многих погребениях более позднего периода лошадь нередко хоронили с хозяином, как неотъемлемую часть его жизненного уклада, чтобы она сопровождала его после смерти так же, как это было в земной жизни.

Лошадь — все же немного больше, чем просто транспорт или боевое орудие. Это образ жизни и особый статус наездника. Вот почему так много исследований посвящено феномену доместикации лошади — и вот откуда новые открытия. Международная группа ученых, о которой мы уже упомянули выше, — генетиков, археологов и археозоологов — опубликовала статью в Nature, в которой они рассказали о результатах генетических исследований почти 300 костных останков древних лошадей с территории от Иберийского полуострова до Забайкалья и подтвердили теорию происхождения домашних лошадей из Причерноморья и Прикаспийского региона.

Тысячи «говорящих» костей

«Причерноморскую» теорию впервые много лет назад сформулировали археозоологи. Они обратили внимание на то, что в поселениях древних людей в период три-четыре тысячи лет назад стали массово появляться скелеты лошадей, причем характер останков говорил не в пользу гипотезы охоты на лошадей, а именно об их разведении. Дикие лошади (тарпаны) продолжали обитать на тех же и смежных территориях и оставались там еще много тысяч лет, вплоть до XVIII века.

Международная коллаборация археологов, археозоологов и генетиков работала при поддержке гранта Евросоюза Peagasus. Почти три сотни костей лошадей удалось проанализировать генетически, выделив ДНК, и выявить в них четкие признаки доместикации. Родиной предков современных домашних лошадей оказались так называемые понтийские степи — Причерноморье от Дуная до Волги. Это предполагали еще советские ученые-палеозоологи, исследовавшие данный регион, а также сотрудничавшие с ними немецкие специалисты.

«Это очень масштабное исследование как по географии, так и по временному периоду, — рассказала Naked Science ведущий научный сотрудник из Зоологического института РАН Наталья Абрамсон. — Получилась довольно правдоподобная картина, исследование проведено на очень высоком уровне, но закрыть все вопросы оно, конечно, не может. Покрытие при палеогенетическом анализе в принципе не может быть высоким, поскольку сохранность древней ДНК невелика: она похожа на рваную книгу с пропущенными страницами. Но генетика лошади очень хорошо изучена, и по ним есть прекрасные референсные данные или генетическая карта (на каких хромосомах расположены какие гены у этого вида), что существенно повышает точность результатов».

Сильная спина и кроткий нрав

«Авторы убедительно показали, с какой скоростью происходят колоссальное уменьшение генетического разнообразия лошадей и быстрое распространение по ареалу генетических вариантов, характерных для одомашненной лошади вплоть до полного генетического замещения, — подчеркнула Абрамсон. — Такое резкое сокращение генетического разнообразия с последующей мощной экспансией в природе, как правило, связано с резкими климатическими колебаниями и изменениями ландшафта, но две тысячи лет до нашей эры никаких катастроф такого рода не происходило. Так что в этом случае очевидны следы отбора и разведения. Важно, что исследователи корректно отделяют достоверные данные от гипотез, которые они выдвигают. Ассоциативные методы, когда речь идет о сильном позвоночнике и кротком нраве, не могут служить истиной в первой инстанции и имеют массу допущений, поэтому броские заголовки статей в общей прессе, цитирующих эту научную работу, не принадлежат самим авторам работы».

Как же выглядели древние лошади, предки современных? Какие у них преобладали цвета и формы? Легкие, высокие и быстроногие скакуны жили подле человека четыре тысячи лет назад — или коренастые и низкорослые тяжеловесы? Как их приручил и использовал древний человек? На какие вопросы генетика может ответить, а на какие — нет? Об этом корреспондент Naked Science поговорил с одним из главных участников исследования — сотрудницей Института молекулярной и клеточной биологии СО РАН Марией Куслий, которая провела в лаборатории Университета Тулузы больше года, анализируя ДНК, выделенную из древних костей лошадей, которые собрали археологи на территории понтийских степей. Ее работа поддерживалась стипендией правительства Франции и грантом Российского научного фонда.

«Самые древние лошади, чьи костные останки мы исследовали (собраны в Кулундинской степи и Восточном Казахстане), относятся к периоду энеолита (медный век, который длился примерно с VI по II тысячелетие до нашей эры). Они были невысокие и плотные, слегка похожие на лошадей Пржевальского, а по окраске — пятнистые, серебристые, саврасые (светло-желтые) и гнедые, с небольшой зеброидностью в нижней части, —  рассказала Мария Куслий. — Из более поздних памятников (бронзовый и ранний железный век) на Алтае встречалось много серых лошадей, в Монголии — в основном вороные, а в Туве — рыжие. С течением времени лошади становились выше ростом, а также более выносливыми и быстрыми в беге на короткие дистанции. На филогенетическом древе мы смогли увидеть по гаплотипам одомашненных лошадей. Современные «клады» (совокупности генотипов) хорошо изучены, поэтому нет особых проблем найти похожие клады среди древних лошадей и определить, какие из них были предками домашних. У них не такой уж большой набор отличающихся генетических вариантов».

Лошади стали выше и светлее

«Очень удивило, что одним из центров одомашнивания лошадей в конце III тысячелетия до нашей эры (4,2 тысячи лет назад) оказалась именно современная территория России, Северный Кавказ и европейская часть страны, — отмечает Куслий. — Мы также выяснили, что одомашненные лошади в древности, оказывается, часто были пятнистыми. Леопардовый окрас был распространен еще у диких лошадей: в древних палеолитических пещерах встречаются их изображения. Пятнистость окраски связана с нарушениями транспорта меланина и нередко сопровождается так называемой врожденной ночной слепотой, поэтому непонятно, как такие лошади выживали, давали потомство и почему популяция не эволюционировала в сторону одноцветности».

Темная окраска, по мнению авторов работы, могла стать адаптацией в связи с изменением климата — появлением большого количества лесных территорий. Особенно заметно это изменение происходило в Европе. Вороная масть встречалась и раньше, но с появлением больших лесных массивов она участилась, поскольку несла важную адаптивную, маскировочную функцию. По мере доместикации маскировка перестала быть необходимой, поскольку лошадь находилась под защитой человека, и появилось больше светлых, то есть беспигментных (серых и белых) мастей, которые, видимо, казались более привлекательными.

Серые масти генетически не отличаются от белых: обычно потеря серого пигмента происходит довольно быстро, всего за несколько лет серая лошадь может стать абсолютно белой. Среди диких лошадей беспигментные не встречались либо не выживали как менее жизнеспособные. Впрочем, окраска — не главный фактор при отборе животных человеком. В первую очередь древние люди для приручения отбирали самых спокойных лошадей, что генетики заметили при исследованиях ДНК. Два основных изменения — по сравнению с дикими популяциями — касались более спокойного характера (стрессоустойчивость) и высокого развития мышечного корсета позвоночника.

«В раннем железном веке можно четко видеть, что высота в холке у доместицированных лошадей увеличилась, благодаря этому лошади стали более быстрыми, — добавляет Куслий. — Карликовые аллели у этих лошадей — в отличие, например, от ботайских — почти не встречаются. Все самые необычные окраски лошадей, которых мы имеем сегодня, сохранились в результате одомашнивания при искусственном отборе».

Теория «двух домов»: мнения разошлись

В научной статье в Nature одомашненные лошади, которых оседлал древний человек, называются DOМ-2, поскольку генетики выдвинули теорию о том, что намного раньше, в энеолите, были одомашнены ботайские лошади. Их потомки — современные лошади Пржевальского, коротконогие и коренастые. Ученые предположили, что древние ботайские лошади, чьи останки нашли на территории Восточного Казахстана, были одомашнены исключительно для пропитания человека. Никаких признаков другого применения они не нашли, а скопления костей этих животных прямо указывают на то, что их использовали в пищу. Ботайских лошадей группа Людовика Орландо назвала DOM-1. Однако археозоологи считают гипотезу о двух волнах одомашнивания скорее фантастической. Ведь на лошадей достаточно просто активно охотиться, чтобы использовать их в пищу, и совсем необязательно их разводить. А если уж ботайских лошадей одомашнили, то как же могло получиться, что они снова одичали, пройдя через джунгарские ворота через всю Азию и оказавшись совсем на других территориях, в Монголии? На эти вопросы генетика ответов не дает. Зато специалисты по археозоологии предоставили подробные разъяснения:

«По возрастному составу памятника Новоильинка, где обнаружены кости ботайских лошадей, видно, что их не разводили искусственно. В домашних хозяйствах молодняка всегда больше, поскольку молодое мясо вкуснее. А тут мы наблюдаем типичный возрастной состав для дикого табуна, в котором молодняк и старые особи гибнут, а большинство особей среднего возраста остаются, — считает Сергей Васильев из Института археологии и этнографии СО РАН. — Домашняя лошадь появилась вместе с производящим хозяйством, которое появилось на этих территориях вместе с миграцией древнего человека. По скелетам одомашненных лошадей хорошо видно, что у них кости быстрее заканчивали рост, поэтому они были всего около 120-140 сантиметров. Для простоты понимания можно сравнить военное поколение СССР в 1941-1945 годах. От тяжелой работы с детских лет получилось очень выносливое поколение невысоких людей. До двух-трех лет фаланги на копытах у лошадей — не приросшие к основной кости. Пока этот (эпифизарный) шов не закрылся, если кастрировать жеребца, плюсневая кость продолжает расти, лошадь становится более высокой и длинноногой. Скорее всего, кастрировали жеребцов для более смирного нрава, а длинные ноги оказались выгодным приложением к покладистому характеру».

Спустя полвека теория подтвердилась

Кандидат биологических наук Павел Косинцев из Института экологии растений и животных УрО РАН рассказал, что о происхождении одомашненной лошади из Северного Причерноморья, с Северного Кавказа, из Краснодарского края и Волго-Донского региона писал еще знаменитый палеозоолог Вениамин Цалкин в 1969 году. Отличить домашнюю лошадь от дикой можно только по культурологическому контексту — размеры и форма костей у них, в отличие от другого домашнего скота, не отличаются. Но если рядом с костями лошади нашли кости другого домашнего скота, высоки шансы, что лошадь домашняя — правда, в том случае, если ее костей много. Единичные кости скорее говорят о том, что она была предметом охоты, нежели коневодства. Таких культур достаточно много: например, майкопская, где много овец, коров, но нет лошадей.

Ученый отметил еще один культурологический маркер животноводства и, в частности, коневодства — наличие железных предметов внутри археологических памятников. Где в древности встречается животноводство, всегда есть какая-то металлическая утварь. Отсутствие костей другого скота и металла четко говорит, что коневодства в культуре нет. Искать связь коневодства с владением технологией изготовления металла не нужно: эти маркеры выведены опытным путем, исключительно статистически.

«Как последователь Вениамина Цалкина я очень рад, что теория, основанная на археологии, полностью подтвердилась самыми передовыми методами с применением точных инструментальных методик, —  подчеркнул Косинцев. — Можно сказать, раньше это была гипотеза, основанная на косвенных фактах, а теперь она стала реальностью с мощной доказательной базой. Не хочу прогнозировать, но все-таки позволю предположить, что спустя время Людовик откажется от DOM-1 в качестве обозначения первой волны доместикации, и теория археозоологов снова будет синхронной нашим давним коллегам — генетикам».