Как политкорректность убивает главный лес планеты — и почему СМИ делают вид, что ничего не замечают

Недавно в Nature Communications вышла работа, моделирующая, что в будущем глобальное потепление уничтожит джунгли Амазонии и сделает их саваннами. Увы, другая работа, использующая не моделирование, а спутниковые данные, показывает, что количество осадков там все время растет — причем именно за счет потепления.

Одновременно 14% местной пашни используют для производства сахарного тростника, идущего главным образом на биотопливо, которое экспортируют в гордящиеся «зеленостью» развитые страны. Чтобы найти новые земли для производства продовольствия (ведь старые отнимают биотопливо), местные фермеры сводят джунгли. Почему Nature выбирает воображаемые модели, а не спутниковые данные, и отчего никто не говорит о том, что биотопливо угрожает «главному зоопарку» планеты?

Если завтра на Землю прилетят злонамеренные инопланетяне и сотрут с лица земли весь животный и растительный мир России, вместе взятый, мировая биосфера потеряет не так много. Велика наша страна — одна девятая всей суши, — но биологически слишком пустынна: тут прохладно. Поэтому в мировом биоразнообразии наше место незавидно скромное: примерно 13 500 видов высших растений, млекопитающих, амфибий, рептилий и птиц. Это меньше, чем даже у Коста-Рики — крошечной страны, площадью уступающей Воронежской области.

Большинство видов в экваториальных и тропических областях проживают в джунглях, а крупнейшие джунгли планеты лежат в Амазонии: их площадь больше пяти миллионов квадратных километров. Неудивительно, что в Бразилии видов упомянутых выше биологических групп сразу 65 тысяч — впятеро больше, чем во вдвое более обширной России.

Из этого несложно понять, почему научный мир придает такое огромное значение сохранности джунглей: их исчезновение или упадок стал бы биологической и экологической катастрофой огромных масштабов. И такая катастрофа уже идет: в прошлом году амазонская сельва горела, десяток тысяч ее квадратных километров (миллион гектаров) из леса превратились в вырубку.

Происходящее там — крупнейшая экологическая проблема нашего времени и вполне реальная, в отличие от «угрозы вымирания» пингвинов, белых медведей и северных оленей, о вымышленности которой мы писали в сентябрь-октябрьском номере журнала Naked Science. Естественно, исследователи по всему миру хотели бы понять, что на самом деле происходит с Амазонией. Исчезнут ли там леса?

СМИ: джунгли Амазонии получают меньше дождей и станут саванной

В известном британском издании The Guardian недавно по этому поводу вышла статья «Исследование: Амазония находится на краю превращения в саванну». Журналисты ссылаются на группу шведских ученых, опубликовавших работу в Nature Communications. Однако, если мы прочитаем само исследование, то не найдем ничего об обязательном превращении амазонских джунглей в саванну. Авторы этой работы лишь считают, что полтора миллиона квадратных километров амазонских джунглей в принципе могут перейти в состояние саванны — если количество осадков в этом регионе сократится.

И пожары там продолжатся. Есть заметная разница между «четверть Амазонии может превратиться в саванну, если осадков станет меньше» и «Амазония находится на краю превращения в саванну», неправда ли? Однако The Guardian нужны прочтения, а четверть звучит куда менее драматично, так что нужное количество просмотров не соберет. Поэтому, разумеется, было бы неправильно осуждать издание за такой откровенно кликбейтный заголовок.

Далее британское издание утверждает: «Часть Амазонии получает много меньше дождя, чем раньше, — из-за изменения климата. Дождя на 40% площади местных лесов теперь столько, что можно ожидать, что они станут саванной, утверждает исследование…»

Вот это уже заметное отступление от текста работы. Исследователи в своей работе сообщают, что значительная часть амазонской сельвы находится в бистабильном состоянии — то есть в нынешних условиях по осадкам она может быть или лесом, или саванной. Они предполагают, что в будущем устойчивость местных лесов снизится, поскольку, по их словам, ряд моделей предсказывает, что осадков над Амазонией станет меньше.

Итак, The Guardian не остановилось на кликбейте: ожидание трансформации лесов в саванну после моделируемого снижения осадков в будущем журналисты превратили в то, что будто бы происходит уже сейчас.

Глобальное потепление угрожает Амазонии… или наоборот?

Каждый раз, когда мы видим «исследование моделированием установило, что в будущем из-за потепления климат там-то станет более сухим», нам стоит остановиться и, образно говоря, ощупать карманы. Физика утверждает, что по мере потепления испарение воды усиливается, а география дополняет, что две трети планеты покрыто водой. Поэтому глобальное потепление неизбежно ведет к росту осадков, и эти банальные физические принципы — основная причина того, почему в Амазонии (на экваторе) их в разы больше, чем в любой точке России.

Поэтому прогноз о будущем иссушении Амазонии от модели следует проверить: надо найти данные о том, как реально меняется ситуация с осадками в южноамериканских джунглях. Работа об этом в 2018 году вышла в Environmental Research Letters: на основе спутниковых данных китайские исследователи установили, что климат там стал… заметно дождливее.

Амазония, как и многие теплые части планеты, имеет выраженный сухой и влажный сезоны. С 1979 по 2015 год, то есть за все время спутниковых наблюдений, уровень осадков там, по минимальным оценкам, вырос на 180 миллиметров в год, а по наименее консервативным — до 600 миллиметров в год. Много это или мало? На 180 миллиметров в год отличается количество годовых осадков в Москве (находящейся скорее в лесной зоне) и в Воронеже (скорее к степной зоне).

Вывод: Амазония в плане осадков за последние десятки лет «переехала» в более влажную климатическую зону, а осадки повышают шансы лесов остаться лесами — и не стать саванной или степью. Такой тенденции нет только в самых южных ее частях, но и там не наблюдается заметного снижения уровня осадков.

Почему же дождей в амазонской низменности стало значительно больше? Авторы работы в Environmental Research Letters неумолимы: «…Потепление, несколько десятков лет идущее в тропической Атлантике, отвечает более чем за половину изменений в уровне осадков здесь за последние 30 лет». Как несложно догадаться, потепление в тропической Атлантике связывают с антропогенным воздействием на климат — попросту говоря, глобальным потеплением.

Выходит, в реальной жизни фраза из статьи The Guardian должна звучать так: «Амазония стала получать много больше дождя, чем раньше, — из-за изменений климата. И это повышает шансы местных лесов остаться лесами и не стать саванной».

Последний вопрос: почему модели предсказывают сокращение осадков над Амазонией, а в реальной жизни при этом осадки растут? Вопрос достаточно сложный, поскольку модели для описания этой местности каждый строит как хочет. У части из этих моделей причиной прогнозируемого сокращения количества осадков служит то, что по мере роста концентрации СО2 в атмосфере растениям нужно тратить (испарением) меньше воды. Соответственно, местные джунгли слабее отдают влагу обратно в воздух, что снижает количество водяных паров в этом регионе. Из этого и вытекает ожидание ослабления дождей там.

Правда, как мы уже писали, реальная жизнь сложнее: амазонские джунгли испускают массу веществ, упрощающих выпадение дождей прямо над ними. Вода, которая попадает в местные облака, берется в основном из Атлантики, а значит, на нее рост содержания углекислого газа в воздухе не влияет.

Что же, выходит, хеппи-энд? То самое потепление, которое якобы угрожает уничтожить главный центр биоразнообразия на Земле, на деле помогает ему выжить. Да и история планеты свидетельствует: в прошлый ледниковый период амазонские джунгли были в основном саванной и лишь после конца оледенения заняли те миллионы квадратных километров, что называют амазонской сельвой сегодня.

Увы, не все так просто. На каждое действие есть противодействие. Хотя потепление действительно помогает лесам сохраниться, на планете есть еще и борьба с изменением климата — и это не только ушедшая в тираж девушка из Швеции, но и более серьезные люди.

Сюрприз: борьба с глобальным потеплением угрожает Амазонии сведением лесов

Как мы знаем, изменение климата вызывают антропогенные выбросы углекислого газа. Чтобы сократить их, во многих странах применяют биотопливо: сжигают вместо ископаемого топлива горючие соединения из растительной биомассы. В итоге все равно образуется СО2, но тот, что эти растения связали за время своего роста. От этого такое топливо принято считать «углероднейтральным»: оно отдает в воздух столько же углекислого газа, сколько взяло.

Честно говоря, это немного софистика: ископаемое топливо точно такое же углероднейтральное, как и биотопливо, потому что растения древности произвели свою биомассу из все того же атмосферного СО2. Но на минуту забудем об этом — и снова вернемся в наши дни.

Так вот, Бразилия — ведущий производитель биотоплива на планете Земля. 9-10 миллионов гектаров там занято сахарным тростником. И, в отличие от других стран Латинской Америки, где из него делают в основном неплохой сахар и отличный ром, большинство бразильского сахарного тростника ежегодно отправляется на производство этанола — спирта умеренной очистки и весьма отвратного вкуса. Местные, конечно, его не пьют (благо кашаса не дороже, а на вкус лучше), зато заправляют в бензобаки, а также экспортируют в развитые страны, стремящиеся стать более «зелеными» за счет использования более «зеленого» топлива.

По мере все большей модности борьбы с глобальным потеплением, спрос на этанольное топливо на планете растет: еще в 1990 году бразильцы выращивали сахарный тростник всего на 4,3 миллиона гектаров, вдвое меньшей площади, чем сегодня. Всего этанола здесь в 2019 году сделали 34 миллиарда литров. Этого достаточно для годового «прокорма» 25 миллионов легковушек.

Вдобавок Бразилия на втором месте в мире по производству сои. В основном она идет на корм скоту. Рынок корма для скота высококонкурентный, и бразильцы здесь заняли уже все, что могли. Поэтому в последние годы они решили дополнительно копнуть богатую биотопливную жилу, начав делать биодизель из сои. Уже к 2023 году 15% местного дизеля должно стать именно «соевым».

И все было бы хорошо, но в результате под сахарным тростником в этой стране уже каждый седьмой гектар пашни. Он растет лучше всего в относительно сухих зонах, на юге, где постепенно занял земли, раньше бывшие пастбищами. Но поголовье коров в Бразилии никуда не делось: его надо где-то выпасать, потому что бразильцы ни психологически, ни экономически не готовы построить для скота стойла и держать его там. Такие методы, некогда любимые в СССР, делают мясо слишком дорогим, а Бразилия — очень крупный экспортер говядины и дорогое мясо позволить себе не может.

Поэтому «пожары в Амазонии», о которых так много и красочно писала пресса в прошлом году, — не природные пожары. Это выжигание заранее подрубленного (чтобы сох на корню) леса местными жителями. Они видят, что на юге страны пастбищ все меньше, благо их «съел» сахарный тростник. Они видят, что спрос на сою из-за биодизеля все выше. Поэтому вырубленные амазонские джунгли превращают в пастбища и в соевые поля.

Местные власти прекрасно знают, что за «пожары» происходят в их джунглях, и не планируют мешать вырубщикам. Нет, формально они даже посылают в зону пожаров солдат, которые должны мешать поджогам… Но реально уровень вырубок от этого не падает. Сами бразильские законы устроены таким образом, что тот, кто вырубил лес для использования земли в сельском хозяйстве, по сути, автоматически получает права собственности на эту территорию, которая с точки зрения закона до того не использовалась «эффективным образом».

Выжигание примерно десяти тысяч квадратных километров в год в местной сельве происходит относительно медленно, но если его не остановить, оно продолжится. Основные потребители пахотной земли в Бразилии — тростник и соя, два главных местных источника биотоплива.

Экологически сжигание биотоплива в среднем не лучше сжигания топлива ископаемого. Если сам этанол горит относительно чисто (чище, чем бензин), то остающийся при его производстве сухой жом сахарного тростника горит уже с огромными выбросами твердых частиц в воздух — а жома этого остается за сотню миллионов тонн в год. Как Naked Science уже отмечал, на триллион киловатт-часов, полученных сжиганием биотоплива, умирают 24 тысячи человек, а для нефти аналогичная цифра — 36 тысяч человек, угля — 10 тысяч, природного газа — четыре тысячи.

Смотря на вещи здраво, очевидно, что отводить под биотопливо миллионы гектаров, как это делает Бразилия, нелогично. Однако до тех пор, пока в мире не пройдет поднятая на Западе волна борьбы с глобальным потеплением с помощью биотоплива, конец наступлению на джунгли вряд ли придет.

Поменять ситуацию могли бы СМИ — для этого им достаточно честно написать, что глобальное потепление помогает джунглям выжить, а не угрожает им. А вот борьба с этим потеплением «выжимает» скотоводство в бывшие джунгли и уничтожает их в реальности, а не в рамках цифровых моделей, которые никогда не сбываются.

Увы, оба тезиса совершенно неполиткорректны. На Западе нельзя написать «глобальное потепление не является злом для природы» и остаться в рамках мэйнстрима. Тем более нельзя написать «борьба с потеплением наносит ущерб природе» — после этого вашу публикацию могут просто взять и снять, как это иной раз и происходит.

Поэтому сельва будет гореть еще долго, много десятков лет подряд. Будем надеяться, что объединенных сил глобального потепления и антропогенных выбросов углекислого газа хватит, чтобы борьба за зеленое топливо не уничтожила всю сельву в Амазонии. Ведь это стало бы куда большей экологической катастрофой, чем полное исчезновение живых существ на территории всей России.