Историки выяснили, что города Сибири создавались мечтателями

«Исследуя городские образы прошлого и настоящего, урбан-история усиливает процессы разработки региональных культурных политик, сохранения культурного наследия и исторической памяти, а также обоснования туристических зон и инвестиционной привлекательности. И мы выделили семь наиболее разрабатываемых тем», — сообщил старший научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории исторической географии и регионалистики ТюмГУ Игорь Стась. Работа была поддержана грантом РНФ, результаты опубликованы в журнале QUAESTIO ROSSICA.

О городской идентичности научное сообщество начало рассуждать только в постсоветскую эпоху. Сегодня историки включаются в процесс производства знания, формируя городские бренды – ценностные характеристики территорий. Прежде всего, ученых интересует, как формировались общегородские идентичности при становлении городов. И отмечают, что часто это происходило в рамках некой человеческой мечты.

Для сибирской урбанизации исследователи особо рассматривают период 1960–1980-х годов, когда доминировавшая нелокальная характеристика (например, «сибирство») сменилась преобладанием поселенческих (город, село) и территориально-административных (область, край, округ) идентичностей. «И потому растерялся дух «сибирства». Именно мечтательные идеи при возведении нового города были нормой в Сибири в 1950–1970-х годах. Город, как идея не был привязан к пространственным границам», — рассказал Игорь Стась. 

Кроме того, сегодня широко исследуется вектор производственно-отраслевых идентичностей. Ведь завод становился «вторым домом», а люди, говоря о себе, называли не место проживания, а место работы. Но, как отмечают специалисты, профессиональные обозначения себя неизбежно дрейфовали в сторону осознания самоценности личности и потребительской культуры.

Это подтверждают примеры из исследований городов Европейского Севера России. Так, сыктывкарские историки указывали, что воркутинская идентичность базировалась на социально-профессиональном фундаменте и шахтерской солидарности, а вот в Сыктывкаре, где население не было спаяно узами социально-профессиональной солидарности и схожестью личных судеб, формирование общей идентичности происходило затруднительно.

«Исследование городов Западно-Сибирского нефтегазового комплекса показывает, что производственная культура формировала у жителей городов общинно-коммунальный дух, более характерный для деревень и поселков, — рассказал Стась. — Большинство жителей городов нефтяников не считали себя горожанами. В информационном, административном и даже поэтическом текстах население обозначало себя «трудящимися» или «рабочими». В узком плане действовали отраслевые критерии – «нефтяники», «геологи». Это показательно для северных промышленных центров».

По словам историка, урбанизация и глобализация заостряла проблему сохранения этнической идентификации. Она пересекалась с этноязыковыми и религиозными адаптивными практиками горожан. Здесь российский город представляет собой систему с раздробленным расселением этнических групп в пределах города (чего нет, например, в американских поселениях).

Это затрудняет его историко-этнографическое изучение. «Наиболее продуктивна в сибирской историографии проблема этнической идентификации коренных народов в условиях урбанизации. Демонстрация аборигенной культуры в городе уже не традиция, а является лишь ответом на общественный запрос «на экзотику», становясь частью элитарной культуры, создаваемой профессионалами», — подчеркивают эксперты в своей работе.

Любопытно, что урбанизация вела и к новым практикам гендерной идентификации. В связи с этим обращают на себя внимание 1920–1930-е годы, когда женщина обретала новый образ, двойную занятость, функцию «работающей матери». Сибирские примеры показывают, что уже в послевоенные годы женщины, создав семью, посвящали ее обеспечению все свое свободное время. Это вело к относительному росту достатка, из-за чего распространилась практика сознательного ограничения деторождения. Исследования показывают, что урбанизация Сибири 1950–1960-х годов даже в малых городах формировала новую категорию женщин, активно пользовавшимися благами городской жизни.

«Урбанизация неизбежно формирует новые культурные пространства. Потому в приоритете исторической науки — раскрытие всей палитры и иерархии идентичностей и образов в городской среде», — сказал Стась. Однако, современное историческое сообщество, занимающееся изучением городов и урбанизации России, часто замкнуто в краеведческой локальности. Поэтому необходимы работы, раскрывающие историко-урбанистическое наследие разных городских центров на основе современной социальной теории.

Впервые анализ состояния городских исследований в отечественной исторической науке был проведен в конце 1980-х годов. С 1990-х годов институционализации исторической сибирской урбанистики способствовали Новосибирский, Барнаульский и Омский научные центры. В 2014 году попытка «самопонимания» была предпринята в Сургуте на форуме по исторической урбанистике.

«Урбанизация рассматривается современной наукой не только как социально-экономическое явление, но и как процесс формирования и интеграции городского сознания и образа жизни, без которых невозможно создание городской среды, но которые сложно воспроизвести в исторической ретроспективе», — заключают эксперты.

ТюмГУ

333 статей

Тюменский государственный университет (ТюмГУ) — первый университет Тюменской области, был открыт в 1930 году. Готовит специалистов по 175 направлениям подготовки. Университет входит в число участников Проекта 5-100 — программы повышения международной конкурентоспособности российских вузов среди ведущих мировых научно-образовательных центров.

Показать больше

Закладка

Скопировать ссылку

Email

Печать

Twitter

VK

Telegram