«Желтая угроза»: синофобия и коронавирус

Мы – не вирус

Давайте отмотаем события немного назад. До того, как страны закрыли границы для всех, сначала это было сделано для китайцев. С Поднебесной прервали связь не только многие государства, но и авиакомпании. И в этом был большой смысл – безопасность, но имели место, как говорится, и «перегибы на местах». На головы отдельных выходцев из КНР лились помои различного состава и густоты. В толерантной Европе прохожие советовали китайцам надевать маски, если видели их на улицах. И это, вероятно, тоже было оправданно, но как быть с откровенным расизмом?

В социальных сетях китайцев обвиняли в гастрономической неразборчивости. Особенному остракизму подвергся ролик в Twitter, где девушка азиатской внешности разделывает и ест летучую мышь. При этом мало кого волновало, что поедание злосчастного животного происходило вовсе не в Китае, а на острове Палау – в рамках развлекательного шоу вроде нашего «Орла и решки», где ведущая просто пробовала местную кухню.

Людей с азиатской внешностью отказывались заселять в отели, обслуживать в ресторанах и такси, пассажиры в общественном транспорте требовали высадить их на первой же остановке. Синофобскими статьями полнились даже толерантные европейские СМИ. Так, французское издание Courrier Picard 26 января опубликовало сразу два материала под заголовками «Желтая тревога» и «Желтая угроза». Потом, правда, пришлось извиняться, но волна ксенофобии уже была запущена.

Реакция китайцев не заставила долго ждать: люди выходили на пикеты и флешмобы с транспарантами «Мы/Я – не вирус». Но это помогало слабо. И мало кто отдавал себе отчет в том, что в Поднебесной проживает порядка одного миллиарда человек. Поэтому, если на планете случается вспышка новой инфекции, – один шанс из семи, что это произойдет именно в Китае: там попросту много людей.

Между тем китайцев продолжали обвинять: мол, ели все подряд – вот и получили, а теперь весь мир страдает. С одной стороны, это правда, с другой – первопричины синофобии куда глубже. И задача науки понять, насколько они глубоки. Беспристрастно разложить по полочкам.

Психология малых различий

Китайцев называют варварами только за то, что у них приняты другие гастрономические традиции, непохожие на европейские. Расизм всегда стоял на прочном фундаменте противопоставления «я – другой», то есть на природном страхе перед чем-то непохожим, «другим». Впрочем, китайцев не любили давно и многие. Психологам и политологам известно, что нет более непримиримых врагов, чем так называемые народы с малыми различиями. Именно поэтому синофобия во все времена была распространена прежде всего в странах, граничащих с Китаем и в тех, где жили похожие на китайцев нации, относящиеся к монголоидам.

Чем сильнее похожи народы, тем более явно они обособляются друг от друга (вспомните русских и украинцев). Поэтому враждебность к китайцам (и наоборот) испокон веков проявляли казахи, монголы, тибетцы, японцы, корейцы, вьетнамцы и другие жители Юго-Восточной Азии. Вероятно, корни такой ксенофобии лежат в той же плоскости, в какой находится нетерпимость к соседям в традиционных сообществах. «Они похожи на нас, но не совсем, как мы, и они рядом, значит, могут угрожать нам и нашей целостности» – вот суть таких рассуждений.

Одним из самых кровавых последствий подобного страха стало массовое истребление китайцев перед Второй мировой, когда на Китай напала Япония (поэтому, кстати, жители Поднебесной считают, что война началась не в 1939 году, а в 1933-м). Японцы устроили в Китае настоящий геноцид, причиной которого стала все та же ксенофобия.

Китайский вопрос

Откуда же в таком случае исходит синофобия от европейцев? Причин – масса. Некоторые из них похожи на те, в связи с которыми недолюбливают евреев: например, поразительная успешность Поднебесной. И не только сегодня, но и в прошлом. Ведь китайской цивилизации, по некоторым источникам, около пяти тысяч лет (и уж никак не меньше 3,5 тысячи), это одна из самых древних стран планеты. О достижениях Китая для всего человеческого рода и говорить не приходится. Достаточно их перечислить: китайцы изобрели бумагу, книгопечатание, порох и компас, придумали отрицательные числа, весло, колокол, барабан, вилку, фарфор, вентилятор, первыми стали культивировать просо, сою, чай и рис, использовать соль, изготавливать сброженные напитки и шелк. Придумали арбалет, рыболовную катушку и бумажные деньги, газовые баллончики, фейерверки, зубную щетку из щетины и игральные карты. Они же додумались делить год на 365 дней и стали использовать кокс как топливо, изобрели меха с гидравлическим приводом и даже, вероятно, многоступенчатую ракету, мину, впервые выплавили чугун, не говоря уже о десятках других изобретений, которыми мир обязан именно Китаю. 

А учитывая, что китайцев очень много, неудивительно, что им начинают не только завидовать, но и бояться. Впрочем, и сами китайцы зачастую не стремятся «слиться с толпой»: существующие во многих странах китайские диаспоры отличаются большой замкнутостью и приверженностью собственным традициям и законам, которые негласно действуют даже на территории других стран. Это неудивительно. В свое время китайцы закрывали свое государство от иностранцев, туда не пускали никого. В понимании европейцев это всегда была большая, непонятная и крайне замкнутая страна: а непонятное, как мы помним, всегда настораживает.

Еще одна причина ненависти – банальная зависть. Китай быстро рос за последние десятилетия и стал второй после США экономикой мира по номинальному ВВП. И пока в мире не разбушевался вирус, никто не сомневался (сегодня делать какие-либо прогнозы затруднительно), что через какое-то время экономика Поднебесной стала бы первой. Это вызывало сильную ревность и настороженность у многих государств – прежде всего у Штатов.

А еще китайцев много. Слишком. Это вызывает страх поглощения даже у неродственных им народов. Ко всему прочему жителей Поднебесной считают хитрыми и практичными людьми, и в этом стереотип о них похож на стереотип о евреях. С китайцами в самом деле непросто торговаться и вести какие-то деловые отношения: они борются за каждую копейку. Оно и понятно – из-за огромной численности им зачастую приходится буквально выживать (поэтому отчасти, кстати, они вынуждены «питаться всем подряд»). Причем этот навык многие из граждан КНР осваивают с детства: все наслышаны о подземных китайских заводах и детском труде.

Мы не говорим уже о способности этого народа сделать конфетку из известной субстанции: в Китае экономят на всем и на всем зарабатывают – любые отходы идут в производство. Причем не только свои, но и других стран. Вероятно, именно поэтому Китай умудряется снабжать «местными» сувенирами все уголки мира. Не гнушаются китайцы перенимать и даже воровать чужие идеи, технологии и производственные секреты, мастерски воплощая их в жизнь. Это и в самом деле может вызывать раздражение.

Впрочем, есть и другая причина нелюбви к КНР – политическая. Неудивительно, ведь восточные ценности, которые пропагандируются в Китае, чужды либеральной Европе и западному миру вообще. Коллективизм Поднебесной и возвышение общего над частным прямо противоположны западной философии индивидуализма, личного счастья и свободы каждого. С этой точки зрения китайцев и правда можно воспринимать как роботов, которых используют во имя общего блага и которых нужно срочно направить на путь самореализации. И такое видение имеет право на жизнь, ведь без раскрытия потенциала и своих желаний невозможно личное счастье. Зато возможно счастье общественное (и быстрая победа над тем же коронавирусом в том числе), что и доказывает пример Китая. Спор этих двух полярных точек зрения вечен и едва ли когда-нибудь придет к компромиссу. А столь радикальное отличие в мировоззрении китайцев и европейцев – еще одна точка для опоры расизма.

Концлагеря и видеослежка

Самим китайцам, впрочем, тоже не чужды ксенофобские настроения. Например, к мусульманам. Особенно к этническим казахам, которые исторически проживают на границе Китая и Казахстана – в самом большом автономном округе страны, Уйгурском. Начиная с 1950-х годов Пекин проводил в этих краях политику усиленной «ханизации», переселяя туда титульную нацию. А уже в 1960-х оттуда стали выселять всех, кто не принадлежал к китайской национальности: казахов, уйгуров, монголов, дунган и так далее. Выселение сопровождалось ущемлением прав коренного некитайского населения – людей «высаживали» в засушливых и пустынных регионах края.

Считается, что притеснения в этом автономном округе происходят поныне. Так, известная американская организация по правам человека Human Rights Watch в 2018 году опубликовала доклад, в котором рассказывалось о преследованиях мусульман в китайском регионе Синьцзян. По данным организации, в последние годы там массово и часто без всяких оснований задерживают уйгуров, после чего помещают их в тюрьмы и концлагеря. Миллионы людей при этом находятся под постоянным видеонаблюдением. Официальный Пекин и сами жители Поднебесной это отрицают.

Разумеется, расизм в Китае имеет большие исторические корни, поэтому правых и виноватых там уже не найти. Но все-таки дыма без огня не бывает, и еще один повод для ксенофобии по отношению к китайцам – ксенофобия самих китайцев.

Расизм и Эйнштейн

Мы коснулись объективных социальных причин, за которые цепляется синофобия, но они не отменяют глубинных факторов. Ведь в противном случае расизм был бы свойственен абсолютно всем. Между тем внутри одного общества люди по-разному подвержены ксенофобским настроениям.

В статьях «Великое Злодеяние»: психология геноцида» и «Обыкновенный фашизм: причины и следствия» мы уже касались, помимо всего прочего, причин расизма. Ярое проявление ксенофобии свойственно прежде всего определенному типу людей. И объект ненависти при этом – евреи, русские, американцы, армяне или китайцы – увы, не так важен. Портрет расиста (любого, не только того, кто ненавидит китайцев) условен, но ему, как правило, присущи такие черты: стереотипное мышление, озлобленность, глубокое чувство неполноценности, стремление к славе, власти, одновременно слепое подражание и преклонение перед авторитетом, склонность к зависти к более успешным, с их точки зрения, людям. На последних, как правило, и направлена расовая ненависть.

Главная же опора расизма – защитные механизмы нашей психики: проекция и вытеснение. Все, что человек не желает видеть в себе, – он зачастую склонен замечать в других (квинтэссенция поговорки про бревно в глазу). А не хотят видеть в себе, как правило, «плохие» и социально неодобряемые качества. И если «под рукой» нет кого-то, на кого можно их повесить, – удобно иметь внешнего врага, который был бы «контейнером» для такого «плохого» внутреннего Я.

Подобные «теневые» стороны характерны для множества людей, поэтому и расистские настроения так или иначе могут проявляться у многих – вопрос лишь в степени. Именно такие результаты показало исследование американского профессора Джофри Уотке, который использовал многолетние данные опросов 44 873 жителей США старше 18 лет. Все опрошенные были европейцами, афроамериканцев среди них не было, женщины составили 56% интервьюируемых. Результаты оказались шокирующими: 88,8% утверждали, что поддерживают совместное обучение в школе белых и темнокожих детей, а 71,5% полагают, что для афроамериканцев существует проблема дискриминации на рынке труда. При этом лишь 11,8% были согласны с принятием законов, которые боролись бы с таким положением вещей, 38,1% белых американцев полагали, что темнокожие ленивы, 18,3% – что они необразованные, а 29,3% не желали иметь соседей-афроамериканцев. Только 23,1% опрошенных действительно хотели, чтобы их дети ездили на одном автобусе в школу с темнокожими ребятами. Вот такая «толерантность». Но, кажется, как и в природной человеческой агрессии, в этом нет ничего противоестественного. А вот вредного много: расизм порождает ненависть, от которой страдают сами расисты.

Между тем ксенофобию могут проявлять даже самые выдающиеся личности. Известно, к примеру, что когда Альберт Эйнштейн путешествовал по Азии и Ближнему Востоку в 1922-1923 годах, то написал он о китайцах как о «трудолюбивых, грязных и умственно отсталых людях». Добавив, что «даже дети там вялые и заторможенные». Китайцы, впрочем, не обиделись на гениального еврея, заявив, что он просто «приехал в Китай не в то время». Вероятно, сработала восточная мудрость, ведь доля расизма свойственна и самим китайцам. Главное – уметь осознавать эти позывы и замечать «бревно в глазу» прежде всего у себя.