Коронавирус в России: правда ли, что власти скрывают число заболевших?

Идея «а власти скрывают» вечно притягательная для людей. Всегда будут миллионы, готовые поверить во что угодно, если это «что угодно» совпадает с их интуитивными ожиданиями. А реальная жизнь часто с этими ожиданиями расходится, что ведет к когнитивному диссонансу. Можно попытаться понять, почему в своих ожиданиях был не прав ты, но далеко не всем людям нравится пересматривать свои взгляды и искать свои ошибки. Психологически комфортнее найти их у других.

Ситуация с коронавирусом выглядит эпидемией огромного масштаба: от нее в мире уже умерло всего вчетверо меньше чем за то же самое время от сезонного гриппа в США. Заметно, что Китай предпринимал значительные усилия, чтобы обуздать эпидемию. При этом многие страны с развитой медициной — от Южной Кореи до Италии — испытывают огромные проблемы с этим самым обузданием.

Уровень медицины в России традиционно оценивается согражданами как низкий или очень низкий, а за пределами нашей страны — как высокий. Эту особенность ментальности не изжить никакими средствами. Бесполезно вспоминать, что в том же Китае детская смертность сильно выше российской, и тому подобное: эту сторону «национального характера» надо просто учитывать.

И она нашептывает нам: если в Италии 15 тысяч заболевших (каждый четырехтысячный), то в России их никак не может быть меньше. Кроме того, у Италии с Китаем общей границы нет, а у нас есть — и длинная. Значит, по логике, вокруг должно быть полно заболевших, а официально их всего 45 человек. Почему так? Соцсети массово выбирают два варианта: или в стране нет тестов для выявления коронавируса, или они есть, но власти, чтобы не создавать панику, их не используют, и заболевших «приказано» классифицировать как гриппозных или жертв ОРВИ.

На этом месте в большинстве случаев мысль заканчивается: в мире конспирологии истина непознаваема, потому что власти могут все (разумеется, только пока дело касается злых дел — полезных от них не дождаться): заставить молчать каждого врача, показать по телевизору любую реальность, вне зависимости от того, что происходит на деле, и так далее.

Интересно, что такие идеи циркулируют не только в соцсетях, но и достигают прессы. Та же «Медуза» опубликовала текст «По всему миру бушует коронавирус, а в России все здоровы. Это какое-то невероятное везение или есть другие объяснения?». Более того, изданию даже удалось найти врача-инфекциониста Валентина Ковалева из московской клиники «Рассвет» (правда, педиатра), который своим авторитетом подтвердил версию о том, что, на самом деле, больных коронавирусом у нас много:

Мы попробуем пойти чуть дальше. В самом ли деле тестов на коронавирус в стране нет? И можно ли выдать массовую эпидемию этой болезни за грипп, ОРВИ и тому подобное?

Тест на тесте и тестом погоняет

Идея о том, что в России нет тестов на коронавирус, основана на некотором незнании фактов. В действительности такие тесты в довольно больших количествах производит новосибирский научный центр «Вектор». Создал он их на базе вполне отработанных технологий ПЦР-тестирования за исключительно короткий срок — пользуясь данными о геноме вируса, полученными из Китая. Слишком удивляться такой оперативности не стоит.

Во-первых, чтобы создать тест на основе отработанного еще на других болезнях метода, нужно не так много времени. Во-вторых, «Вектор» еще в советские времена изначально создавался как центр для отработки средств быстрой диагностики и борьбы с биологическим оружием вероятного противника.

Готовился он к борьбе с 37 наиболее эффективными боевыми патогенами, предположительно, по данным КГБ и ГРУ, интересовавшими западных военных как наступательное оружие. Согласно утверждениям замминистра обороны России, для создания такой защиты разведка похищала «реальные образцы биологических боеприпасов». Во время биологической войны (мы не говорим «бактериологической», поскольку «Вектор» исходно работал и с вирусами) реагировать надо быстро, потому что времени на раскачку особо нет.

Чтобы понимать, насколько поднаторела эта организация в борьбе с вирусами, отметим, что у нее есть одна из самых полных в мире коллекций вирусов, в том числе активные образцы оспы (в мире таких мест всего два). И занимается она не только тестами: к июню этого года там планируют создать и испытать вакцину от Covid-19.

Технически Россия может изготавливать не менее 100 тысяч таких тестов в неделю — вполне достаточная цифра даже по китайским меркам. Распространять их по регионам начали еще в январе. Дефицита в тестах в стране нет до такой степени, что на 12 марта 50 тысяч из них безвозмездно передали Ирану. Такие же поставки шли в еще девять стран. Именно «векторовскими» тест-системами обнаружен коронавирус в Армении и Белоруссии: у самих этих стран собственных средств такого рода нет.

Напомним: поголовное тестирование населения для борьбы с коронавирусом не нужно, его не делали даже в Китае. Диагностируют лишь тех, кто показывает симптомы или вошел в группу риска из-за близкого контакта с лицом, у которого подтверждено заболевание. Именно поэтому для борьбы с болезнью даже десятки тысяч тестов вполне значимы.

Вывод: никакого недостатка тестов в России нет.

«Но об этих случаях мы не знаем, потому что в большинстве случаев инфекция течет как обычная ОРВИ и человек сам поправляется»?

Как же быть с цитируемым «Медузой» мнением инфекциониста Валентина Ковалева, с его «Я думаю, что коронавирусная инфекция уже давно к нам попала из Китая — и многие ею уже переболели»? Он считает, что выявить Covid-19 сложно, потому что в большинстве случаев инфекция протекает легко, а с симптомами обычной ОРВИ мало кто захочет тащиться в больницу, чтобы узнать, не коронавирус ли у него.

Мы должны сразу сказать: нет гарантий, что «Медуза» точно передала его слова. Ситуация «Ученый изнасиловал журналиста» слишком часта, чтобы игнорировать возможную ошибку цитирования. Но даже если врач в самом деле сказал такое — он, мягко говоря, не вполне прав. Да, в большинстве случаев новый коронавирус переносится легко. Но в каждом пятом зарегистрированном случае он имеет тяжелое течение — с выраженной пневмонией и заметным риском летального исхода.

Особо подчеркиваем: в каждом пятом зарегистрированном случае. В интервью другому изданию все тот же Валентин Ковалев утверждал: «Учитывая, что очень многие переносят инфекцию бессимптомно, процент осложнений и летальность не выше обычного сезонного гриппа».

Это достаточно сложно доказуемая точка зрения, но исключить ее правоту нельзя. Действительно, даже в Ухане всех поголовно не тестировали, и не исключено, что в реальности заболевших в Китае было больше оценочных цифр. И тогда смертность от коронавируса не 3-4%, а куда меньше, действительно ближе к гриппу.

Но даже в этом случае мы можем установить, есть ли в России тысячи и десятки тысяч скрываемых больных коронавирусом или нет. Допустим, в Москве и области есть хотя бы «итальянская» концентрация больных: один на четыре тысячи. Тогда здесь их пять тысяч, а тысяча — с выраженной пневмонией, тяжелых.

Множеству из них нужен будет кислород или аппарат искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Примерно каждый тридцатый больной умирает, а значит, от пневмоний должно умереть дополнительно полторы сотни человек за пару-тройку недель. Речь идет о 7-10 дополнительных погибших от пневмонии в сутки. Если вспомнить, что несдерживаемый вирус быстро распространяется — цифра будет еще выше.

Во всей России, по данным Росстата, от пневмонии умирают в среднем 52 человека в сутки. Мы берем именно горожан, потому что вне городов вероятность гибели от нее ниже, да и коронавирус туда, скорее всего, придет куда позже, чем в города, — причем по той же причине, что и самая обычная пневмония. Городского населения у нас 110 миллионов человек, то есть в среднем в сутки от пневмонии в городах погибает один человек на два миллиона. Следовательно, типичный «фон» таких смертей в Москве и области — порядка 7-10 человек в сутки. Даже в холодное время года эта цифра редко выше десятка.

Сопоставим данные: при наличии коронаврусной эпидемии в Москве на «итальянском» уровне от пневмонии, вызванной новым вирусом, должно гибнуть в день 7-10 человек, от обычной пневмонии — примерно столько же. Итого: если власти в самом деле «скрывают», то число жертв пневмонии должно удвоиться уже сейчас.

Происходит ли это? Сомнительно. Мы живем в эпоху соцсетей, предельно склонных к распространению панических слухов, а также массовой регистрации всех фактов бытия на селфи — которые делают даже с похорон, не то что из больницы. Многие сотни дополнительных случаев пневмоний плюс удвоение смертности от них — факт, который было бы просто невозможно не заметить. Весь Instagram был бы забит соответствующими снимками.

Пирамида «Алмазной принцессы»

Есть еще один важный индикатор того, «скрывают» власти или все-таки нет. Мы назвали бы его фактором «Алмазной принцессы» — по имени круизного лайнера, на борту которого заболел каждый пятый человек. Фактор этот прост: пока нет надежной диагностики и изоляции больных коронавирусом, число заболевших им не просто растет, а растет очень быстро.

Люди не могут просто взять и тихо переболеть в своей квартире, как это происходит с гриппом. Как отмечает Государственный комитет по вопросам здравоохранения КНР, 83% всех случаев заражения приходится на членов семьи зараженного. То есть те, кто лечатся у себя в квартире, — мощный источник распространения заразы. Остановить его можно, только диагностировав такого человека и поместив его в больницу — ну или заблокировав всю его семью в доме. И то, и другое без диагностики болезни просто невозможно.

Именно так поступили в Китае, и в итоге новых случаев Covid-19 там нет. Эпидемия как минимум приостановлена. Напомним: число заболевших не достигло даже одной десятитысячной населения КНР,

А на «Алмазной принцессе» медперсонал этого не сделал, поэтому там число заболевших достигло одной пятой всех людей в зоне риска.

Там, где эпидемию не выявляют, а ее носителей — включая тех, у кого нет риска гибели от пневмонии — не изолируют от остального населения самым жестким образом, неизбежна мощная вспышка нового коронавируса. Если бы в России в самом деле были тысячи больных, отлеживающихся дома, как обычные жертвы гриппа, они заразили бы своих родных (маску обычный гриппующий у нас не носит), а те, выйдя на улицу и отправившись на работу, позаражали бы множество людей там.

Будь в Москве много раз описанные в соцсетях 20 тысяч скрываемых заболевших, число их, как и на «Алмазной принцессе», за три недели выросло бы в десятки раз. Достигло сотен тысяч, а то и миллиона.

То есть частота пневмонийных смертей лишь сперва удвоилась бы, а за считаные недели выросла сначала в десять, а потом — в сто раз выше нормы. Достигла бы тысячи человек в сутки — притом что в среднем в Москве умирают всего 330-340 человек в сутки. Были бы забиты все больницы и морги. Где все это? А ведь без этого гипотеза «у нас уже полно переболевших» объективно не работает.

Итальянский пример: почему в одних странах много заболевших, а в других — мало

Чтобы понять, почему на самом деле в России случаев заболевания меньше, можно обратиться к примеру Италии. Там уже 15 тысяч заболевших. Более одного заболевшего на четыре тысячи населения — цифра даже выше, чем в КНР за пределами провинции Хубэй, эпицентра эпидемии. Одних умерших от новой болезни там тысяча человек. Ничего подобного в других странах ЕС пока нет — несмотря на то, что во Франции китайских туристов, способных, по идее, занести инфекцию, не меньше, чем в Италии.

Начать стоит с объективных факторов. Итальянцы сами по себе сегодня плохо размножаются: их медианный возраст (не путаем со средним) 47,3 года, то есть половина населения — старше этой отметки, а половина — младше. Что характерно, медианный возраст заболевших коронавирусом, по данным китайской статистики, — те же самые 47 лет. То есть итальянцы идеальная среда для новой инфекции. У Италии самое старое население в Европе — и не только в ней: медианный возраст в США — 38,3 года. 23% итальянцев старше 65 лет.

У пожилых устойчивость против Covid-19 минимальна, а смертность от него — максимальна. У них чаще бывает диабет или рак — заболевания, при которых иммунитет в принципе заметно слабее, чем у здорового человека. Они сильнее болеют, больше кашляют, то есть выбрасывают в окружающую их среду больше капелек с капсидами вируса. К тому же вирусу здесь легче перейти на новую жертву: ведь она старше, чем в остальном мире.

В России, как и в США, медианный возраст близок к 38 годам. Это значит, что распространение болезни (и смертность от нее) здесь в принципе не может протекать как в Италии: местное население в среднем менее податливо новой инфекции.

Тут уместно вспомнить другую страну, резко выделяющуюся на фоне соседей в плане числа больных коронавирусом. Это Иран с его медианным возрастом населения в 30 лет. Казалось бы, его связи с Китаем, эпицентром эпидемии, никак не более (а то и менее) тесные, чем у соседнего Пакистана. Тем не менее в Пакистане больных коронавирусом во много раз меньше, чем в Иране, — и в абсолютных цифрах, и на душу населения. Почему? Наиболее вероятный ответ прост: медианный возраст пакистанцев ниже 24 лет. Вирусу трудно заразить новых жертв, потому что достаточно старых людей вокруг слишком мало.

Разумеется, Иран попал на второе место в мире по числу заболевших не только потому, что у него население старше соседей. Сказалось и то, что в стране в начале вспышки не было тестовых систем, а местные власти первое время категорически не хотели вводить карантин, договорившись до того, что это «старомодная практика».

Оно, конечно, так, слово и практика появились в Италии в XIV веке, но дело в том, что далеко не все средневековые практики на самом деле плохие (вспомним хотя бы об университетах). В России, однако, нет такого неуважения к средневековым практикам, как в Иране, в том числе к карантину. И собственных тестов в стране немало, так что иранский сценарий здесь маловероятен.

Третье место в мире по числу заболевших занимает Южная Корея, восемь тысяч зараженных. Медианный возраст там — около 42 лет. На четвертом — Испания, медианный возраст почти 43 года, пятое — Франция, более 41 года, шестое — Германия, 47 лет, почти как в Италии. Впрочем, здравоохранение у немцев организовано, как и практически все, заметно лучше, чем у итальянцев (больничных коек в два с половиной раза больше). Вывод: Россия и не должна была показывать скорости распространения эпидемии на уровне европейских стран, потому что пока ее население не настолько старое.

По логике скорость распространения эпидемии у нас надо сравнивать с США — благо в нашей стране такой же медианный возраст. Более того, здесь коронавирус должен распространяться даже медленнее, так как пассажиропоток между Штатами и КНР куда выше, чем между Россией и КНР.

Любимый аргумент конспирологов о том, что у нас и Китая длинная сухопутная граница, показывает только их слабое знакомство со статистикой: в наше время основная масса людей между крупными странами перемещается самолетами, именно поэтому поток людей из Китая в США всегда намного выше, чем из Китая в Россию. Проверим эту мысль: в Штатах 1742 заболевших, примерно один на 200 тысяч населения. У нас их 45 — примерно один на три миллиона. Разница примерно один к пятнадцати: высокая, но практически наверняка со временем она снизится. В Штатах процесс просто начался раньше, благо туда ранее прибыл «нулевой пациент».

Итого: скорость распространения коронавируса в России абсолютно нормальная, если учесть медианный возраст ее жителей, наличие «Вектора», реликта былой эпохи подготовки к биологическим войнам, быстро обеспечившего страну тестами, а также большую, чем в Иране, склонность руководства к средневековым практикам карантина и прерывания транспортного сообщения с теми или иными странами окружающего мира.

Странно, скажет читатель. Тезисы про меньший медианный возраст в России, зловещие традиции «Вектора» и любовь отечественных чиновников «тащить и не пущать» совершенно очевидные и легко понятные. Почему же мы не видим их в прессе, а читаем вместо этого глубокомысленные гипотезы о 20 тысячах скрываемых коронавирусниках в одной Москве?

Ответ на этот вопрос лежит в области психологии масс. Русская ментальность сильно отличается от ментальности других народов мира. Необычайно сильная фиксация на образе «дурака» в фольклоре — на том месте, где в фольклоре других стран видят героев — появилась у нас не просто так. Здесь любят чувствовать себя жертвами непреодолимых обстоятельств, например властей. Это позволяет оправдать почти любые свои ошибки бессмертным «не мы такие, а жизнь такая».

Подобная полуактивная жизненная позиция спасает от неудобных вопросов к себе, скажем — о личной ответственности за происходящее. Идея «власти скрывают, а эпидемия уже давно пришла к нам из Китая» позволяет не спрашивать себя: зачем россияне, что принесли эпидемию в Москву, ездили в Италию после того, как стало известно, что там вспышка коронавируса?