«Дельта» убивает вдвое чаще прежнего коронавируса. Значит ли это, что в России от нее умрут два миллиона, а не один?

Каков реальный уровень коронавирусных потерь?

Официальные цифры оперштаба день за днем сообщают нам о новых рекордах смертности: вот от коронавируса умерли тысяча человек в сутки, вот умерли 1164… К сожалению, это типичный случай выдачи желаемого за действительное. Реальное число жертв Covid-19 в России намного больше.

Чтобы узнать его, надо взять избыточную смертность по данным загсов. Почему мы уверены, что избыточную смертность времен эпидемии вызывает именно коронавирус, а не перегрузка больниц или эффекты карантинов и локдаунов? Потому что без Covid-19 перегрузка больниц не возникает, а страны с наибольшим уровнем карантинов и локдаунов демонстрируют не рост избыточной смертности, а ее падение — до отрицательных значений (на графике ниже). Наконец, в тех частях нашей страны, где коронавирус диагностируют прилично, избыточная смертность совпадает с ковидной.

Избыточную смертность по России публикует Росстат, но, увы, с опозданием на два месяца. Однако есть возможность увидеть более оперативные данные: уволенный в 2020 году из того же Росстата демограф Алексей Ракша сохранил инсайдерские каналы доступа к оперативной статистике и месяц за месяцем публикует ее. После выхода официальных данных Росстата данные Ракши неизменно подтверждаются, что позволяет считать их крайне достоверными. Процитируем исследователя:

 «За прошлую неделю [18-24 октября 2021 года] число избыточных смертей составило примерно 3750 в сутки (26500 за неделю). Октябрь идет на 97-98 тысяч избыточных [смертей]. Мой прогноз на ноябрь — 120-140 тысяч избыточных [смертей]. Все это абсолютные рекорды за всю послевоенную историю».

Мы вынуждены констатировать, что Алексей Ракша прав. С самого мая 1945 года такой избыточной смертности в России не было — ни из-за войн, ни даже во время коллапса девяностых, когда избыточных смертей было в десятки раз больше, чем в любой войне последних 75 лет.

Почему же так вышло? В октябре 2020 года привитых в России были считаные десятки тысяч — сейчас их 47 миллионов, рост примерно в тысячу раз. Переболевших год назад тоже было много меньше. Средний срок «естественного износа» иммунитета переболевшего Covid-19 — 16 месяцев, то есть часть переболевших и при этом непривитых все еще до некоторой степени защищена от коронавирусной смерти. Почему же на деле такие смерти стали случаться вдвое чаще?

На этот вопрос есть два возможных ответа. Первый вариант: «дельта» в два раза заразнее базового штамма: один подхвативший ее заражает до восьми здоровых, а тот, кто в октябре 2020 года подхватывал «уханьский» вариант, в среднем заражал только три-четыре человека. Второй вариант: «дельта» и убивает чаще, чем «обычный» коронавирус. Как выяснить, какой вариант верный?

Теоретически можно взять цифры заболевших по той же Москве (там нормально диагностируют коронавирус) и сравнить их с числом умирающих. К сожалению, этот метод не годится. Во-первых, типичный житель столицы, заподозрив у себя Covid-19, никакой ПЦР сдавать не будет, ведь тогда «посадят на две недели на самоизоляцию», а как он пойдет тогда в магазин или в кино? Во-вторых, мы не можем точно оценить число вакцинированных в стране.

Ведь власти сообщают только общее число привитых, а среди них есть получившие «ЭпиВакКорону», то есть не получившие реальную вакцину («ЭпиВакКорона» не работает). Кроме того, мы не знаем числа людей с купленными подложными документами о вакцинации. Александр Гинцбург заявил, что, судя по маркерам, 80% попавших в больницы тяжелобольных не прививались, купили документы.

Скорее всего, так и есть: после «Спутника-V» остается редкая комбинация антител к аденовирусу-26 (вектор первой прививки, встречается у 10-20% европейцев), аденовирусу-5 (вектор второй прививки, встречается у 30%) и S-белку коронавируса (встречается, вне вакцинированных россиян, у 20% популяции, но у них уже вместе с N-белком коронавируса). Как понимает любой школьник, которому давали основы теории вероятности, шансы на такое сочетание у невакцинированного в России — примерно 10-20%*30%*40%, то есть ~1,2-2,4%.

Более того: уровень антител к аденовирусам после укола остается высоким считаные месяцы, а подавляющее большинство носителей антител к «диким» аденовирусам имеют низкие титры антител, так как после их аденовирусного заболевания прошли многие месяцы. Если у 82% госпитализированных «вакцинированных» нет сочетания высоких антител от аденовирусов 26-го и 5-го типов и коронавируса, то яснее ясного, что у 80% (за вычетом упомянутых выше ~1,2-2,4%) эти сертификаты купленные.

Вот только непонятно, какая же часть от всех вакцинированных купила сертификаты. Ведь среди тех, кто попадает в больницу, совсем не обязательно та же доля купивших, как среди тех, кто в больницу не попадают. Честно привившиеся (только, конечно, не «ЭпиВаком») автоматически будут реже заболевать и госпитализироваться.

Если же мы не знаем процента привитых, то оценить, какова смертность среди непривитых, будет практически невозможно. Значит, надо найти страну, в которой люди не рвутся купить прививочный сертификат, а, напротив, рвутся прививаться. К счастью, Россия — не единственная страна на планете, поэтому найти такое государство-пример несложно.

Канадский пример — сколько смертей он нам обещает?

Изучив данные за февраль-июль 2021 года, два исследователя из Канады обнаружили, что такие штаммы, как «альфа», «бета» и «гамма», в среднем вели зараженных ими пациентов к госпитализации на 52% чаще, чем в случае базового штамма коронавируса. Смерти происходили на 89% чаще. Для «дельты» все было еще хуже: госпитализация случалась на 108% чаще, а смерть — на 133% чаще, чем у базового «уханьца». Разница в смертности в 2,33 раза — огромная величина. Исходный коронавирус убивал одного из ста. Если канадцы правы, «дельта» убивает больше, чем двух из ста.

Мы недаром оговорились «если канадцы правы». Дело в том, что смертность высчитывают из сравнения числа заболевших и умерших. В феврале-июле 2021 года в Канаде шла вакцинация. Многие вакцинированные могли заболеть, но они знали, что инфекция будет протекать в более легкой форме — и хотя Канада не Россия, некоторые из них тоже могли проигнорировать систему здравоохранения, полагая, что им ничего не угрожает, а пара недель самоизоляции — слишком много.

Если это так, то в больницы обращались люди с более тяжелой формой заболевания, чем ранее, и смертность «дельты» статистически завышена. И все же это сомнительно: скорее всего, канадцы все описали корректно. Поясним почему.

Причин, по которым «дельта» заражает больше людей, чем базовый коронавирус, две. Во-первых, она быстрее проходит цикл размножения в человеке. У исходного коронавируса инкубационный период в среднем пять суток, у «дельты» — один-три дня. Во-вторых, «дельта» активнее разносится в организме даже не через кровоток, а через создание крупных многоядерных клеток: через стенку одной человеческой клетки вирусы колонизируют другую и в итоге образуют структуры, ускоряющие  разнос патогена. Такие образования создавал и «уханец», но не так активно, как «дельта».

Оба процесса означают, что реакция иммунитета — в том числе цитокиновый шторм, убивающий значительную часть заразившихся — будет развиваться острее. То есть вполне логично, что «дельта» и убивать должна больше, чем более «медленные» штаммы коронавируса.

Выборка людей, включенных в канадскую работу, — свыше 212 тысяч. Статистические она выглядит сравнительно надежной не только из-за величины выборки: там смертность заболевших сравнивается не в лоб, а с учетом их пола, возраста и факторов риска. Сходные работы в Англии уже обнаружили, что вероятность госпитализации и попадания на ИВЛ с «дельтой» много выше, чем с другими штаммами (правда, там не разбирали именно смертность). Так что вполне можно посчитать общее число жертв болезни примерно в 1,5-2,0% от населения России — но не в 2,33%. Все же, примерно четверть нашего населения моложе 18 лет, и для них даже с «дельтой» смертность ниже, чем у взрослых.

Это значит, что, без учета вакцинации, избыточная смертность до конца эпидемии в России должна составить 2,1-2,8 миллиона человек. Правда, в России примерно 40-45 миллионов привитых. Точную цифру назвать сложно, потому что граждане обманывают государство купленными сертификатами о вакцинации, а государство обманывает граждан, рассказывая им, что «ЭпиВакКорона» — вакцина. Поэтому из официальных цифр в 47 миллионов привитых надо сколько-то вычесть, но сколько точно — неизвестно.

40-45 миллионов от коронавируса не умрут. Зато почти все заболеют, ибо пропустят ревакцинацию, а без нее через шесть месяцев защита заметно падает. Но, как говорят в народе, лучше хромым, чем дохлым: будем утешать себя тем, что привитые, но неревакцинированные хотя бы гибнуть будут на порядок реже непривитых. Еще какое-то количество миллионов смогут заставить привиться меры, принятые по QR-кодам и прочие нерешительные заигрывания государства со здравым смыслом. Допустим, привьются 60 миллионов.

Если вычесть из 110 миллионов взрослых эти 60 миллионов, получится 50 миллионов. Часть из них уже переболела, но для вируса это не проблема. Во-первых, для пожилых людей иммунитет переболевшего защищает лишь на 50%, во-вторых, он все равно должен истечь примерно за 16 месяцев, поэтому переболевшие, но не привитые все равно заболеют вновь. Так же, как практически все мы за жизнь не один раз болели простудным коронавирусом, почти все непривитые рано или поздно, но не один раз переболеют Covid-19.

Получается, из 50 миллионов непривитых из-за «дельты» в будущем погибнет пара процентов, или один миллион. На сегодня уже погибли 0,9 миллиона, так что общие людские потери от эпидемии в России должны составить примерно 1,9 миллиона человек.

Много это или мало? С одной стороны, общая избыточная смертность 1990-х была кратно больше. С другой — она растянута на десяток лет, а тут речь о число погибших за 2020-2023 годы.

Быть может, нам помогут лекарства?

Чисто теоретически ситуацию могут спасти лекарства. Моноклональные антитела и им подобные средства, увы, придут в лучшем случае в конце 2022 года — а реально еще позже. Ясно, что к тому времени большинство непривитых в России переболеют «дельтой». Есть, конечно, еще флувоксамин — антидепрессант, частично подавляющий, как показывает новое исследование, начало цитокинового шторма.

Но мы не думаем, что он поможет заметному числу жителей России. Скажем честно: у нас не хотят прививаться, даже невзирая на то, что у вакцины слабые «побочки» и ни одна из них не является по-настоящему опасной. А вот список неприятных последствий флувоксамина включает следующее: «тошнота, иногда сопровождающаяся рвотой… сонливость, головокружение, головная боль, бессонница, тревога, психомоторное возбуждение, чувство страха, тремор, ощущение дискомфорта, астения…. возможно… сердцебиения, тахикардия».

На этом фоне температура в 37,2 после «Спутника» — курорт. Большинство взрослых в России «Спутником» не привиты. И совершенно не факт, что они захотят принимать флувоксамин. Ладно бы еще он помогал на смертном одре, когда наш соотечественник вдруг начинает заботиться о своем здоровье. Так нет же, этот препарат нужно принимать с началом легкой фазы заболевания, чтобы она не перешла в тяжелую и в смерть. Да, в группе принимавших его умер один человек, а в группе плацебо — 12.

Но это почти ничего не значит: если бы наши люди были способны осознать ценность профилактики до наступления тяжелой формы коронавируса, они бы уже привились. Раз этого нет — флувоксамин им поможет как утке астролябия.

Специфические противовирусные лекарства, «помогающие на смертном одре», удается создать весьма редко. Все остальные требуют приема до того, как вы попали в больницу — то есть для граждан России не очень подходят.

Как насчет нового штамма, способен ли он сделать еще хуже?

Определенно, мы не знаем, способен ли коронавирус породить еще более заразную версию этого вируса. С одной стороны, в природе есть вирусы с R больше восьми (то есть когда один заразившийся им заражает более восьми здоровых) — например, ветрянка. С другой — чтобы быстро размножаться в человеке, вирусу нужно, чтобы «шипы» его оболочки лучше «липли» к человеческим клеткам. Однако тогда они будут и лучше липнуть к нейтрализующим антителам нашей иммунной системы. Возьмем ветрянку: она очень заразна, но жертв у нее очень мало, иммунная система с ней неплохо справляется. Иными словами, рост заразности хотя и возможен, но существенно ухудшить ситуация вряд ли сможет: иммунитет вакцинированных по-прежнему будет работать.

Отдельно стоит отметить: вероятность возникновения нового штамма прямо зависит от числа носителей коронавируса. Число мутаций в его РНК прямо пропорционально числу копий этого вируса. Если зараженных коронавирусом много — новые штаммы появляются чаще. Так было в Индии, где в конце 2020 года и начала распространяться «дельта».

Сейчас число носителей коронавируса серьезно ограничено: по планете идет вакцинация. Полностью уничтожить «дельту» она не сможет нигде, кроме, быть может, Кубы. Причина в том, что разработанные на Западе вакцины от коронавируса пока очень осторожно — и в сниженных дозах — дают детям младше 5 лет. Даже если на Западе одобрят мРНК-вакцины для тех, кто младше 5, очень сомнительно что родители привьют большинство детей: часто родители считают, что детям коронавирус не так опасен (в реальности дети от него тоже умирают, и все чаще, хотя пока и реже взрослых).

То есть как минимум в среде тех, кому меньше 5 лет, истребить коронавирус не получится. Откровенно говоря, среди детей постарше тоже: родители вряд ли будут гореть желанием их привить. Дети обычно составляют не менее 10-15% численности общества, плюс есть еще антивакцинаторы — значит, добиться уровня вакцинации в 87,5%, ведущего к остановке «дельты», не сможет почти никто.

Слово «почти» в конце предыдущего абзаца употреблено неслучайно — одна страна-исключение тут вероятна. Куба привила хотя бы одной дозой 87% населения. Она создала вакцины с довольно мягкими поствакцинальными явлениями (вроде легкой температуры), которую ставят детям с двух лет. Скорее всего, это государство привьет более 90% населения, и очень вероятно, что это самое население, в силу своей повышенной сознательности, будет ревакцинироваться в срок. Мы говорим о сознательности не просто так: летом 2021 года на Кубе были массовые протесты по поводу недостаточно быстрого развертывания антикоронавирусной профилактики. Излишне говорить, что представить себе подобные протесты в России или на Украине затруднительно: здесь, напротив, митинги проводятся антиваксерами. Обе кубинские вакцины обладают высокой эффективностью (в районе 90%). То есть, скорее всего, Куба победит Covid-19.

Однако остальным это не светит. Не только потому, что западные вакцины более жесткие и их вряд ли одобрят для детей от двух лет, но и в силу меньшей медицинской сознательности населения. Про возможность победы над коронавирусом в России мы просто не говорим, потому что смысла нет. Кстати, а почему его нет?

Кто виноват

В России еще с 2020 года производится эффективная вакцина от коронавируса — «Спутник-V». Кто-то, как автор этих строк, привился ею еще в 2020 году и с тех пор не болел. Кто-то — а точнее большинство взрослого населения России — не привился ею даже сейчас, а на носу ноябрь 2021 года. Именно это, а не злобно-коварная «дельта» — реальная причина того, почему Россия потеряла от избыточной коронавирусной смертности 0,9 миллиона человек и потеряет, вероятно, еще столько же.

Тут надо бы сделать ритуальную оговорку «умрет еще столько же, если взрослые вдруг не привьются». Но дело в том, что для остановки эпидемии заболевания нужно, чтобы была выполнена формула 100%-1/R=P0. Где R — число людей, которых может заразить один инфицированный до того, как выздоровеет, а P0 — доля иммунизированных в обществе. Один больной дельтой заражает до 8 человек, а значит, вакцинироваться в России должно как минимум 87,5% взрослых. На сегодня даже ребенок понимает, что такого уровня заботы о своем здоровье живущему поколению граждан России не достичь уже никогда,

Отсюда вопрос: почему так? Ведь это наша страна — а не Гондурас — победила оспу не только у себя дома, но в мире, выступив со специальной инициативой по искоренению этой болезни и выслав полтора миллиарда доз противооспенных вакцин в третий мир. Мы специально выбрали для примера оспу — ее R примерно как у «дельты», то есть, победить ее должно быть примерно равносложным делом. Отчего сегодня даже Гондурас серьезно обгоняет нас по темпам вакцинации от «дельты»?

За время эпидемии на этот счет было высказано три гипотезы. Первая — типичная — виноваты власти. То ли тем, что разработали вакцину — многие всерьез утверждают, что не будь ее, будь один импорт, им якобы прививались бы охотнее, то ли тем, что занижали число жертв эпидемии. Эта версия очевидно неверна: на Украине или в Казахстане нет и не будет отечественных вакцин, однако ситуация с вакцинацией там такая же удручающая, как и у нас. 

Занижение числа жертв пандемии как причина слабого желания привиться сомнительно: в Казахстане это занижение намного выше российского (на графике ниже), однако вакцинирована там даже чуть большая доля населения. Кстати, в отличие от русских, граждане Казахстана в массе своей вообще не в курсе масштабов занижения ковидной смертности в их стране. Ведь местные СМИ (а за ними и их читатели) куда более доверчивы к официальным цифрам, чем российские, отчего традиции нормально проверять их так и не выработали.

Вторая гипотеза: виноваты СМИ. С самого появления «Спутника» они непрерывно писали про то, что вакцину то ли неправильно зарегистрировали (на самом деле как раз правильно), то ли она не работает (на самом деле работает отлично), то ли от нее «сводит позвоночник» (на самом деле корреспондентке «Медузы», которая это написала, дали плацебо), ну, и так далее. Это тоже сомнительно. Именно работники СМИ — и те же самые спикеры СМИ, которые активно критиковали «Спутник» — в первых рядах им и вакцинировались (и даже прилетали ради этого из других стран). Причем те же самые СМИ, что писали о «Спутнике» «Исследование провалено», затем честно описывали, что их собственные сотрудники этой самой вакциной привились. Читатели не могли этого не заметить. Неважно, что работники СМИ писали в прессе до: их собственное поведение наглядно показывает, что «Спутник» их устроил. Значит, дело не в них.

Третья гипотеза: народ не тот. Тут и комментировать нечего. Это тот же самый народ, который поборол оспу и полиомиелит. Да и «Спутник» (как минимум не уступающий лучшим зарубежным вакцинам) разработал он же. У невежественных народов не может быть хороших центров разработки вакцин: для этого требуется сложная организация из множества образованных и талантливых людей.

Четвертая — виноваты антивакцинаторы. На 40% идея верна: именно такая часть населения (по опросам) антивакцинаторская. Но остальные 60% с весны 2020 года и до наших дней сообщают, что в принципе не имеют ничего особенно против прививки. На практике, однако они не спешат прививаться до такой степени, что значительная их часть уже переболела (иные и умерли). Причем эти 60% не торопились привиться с самого начала эпидемии. То есть, дело в основном все же не в антивакцинаторах.

Чтобы решить вопрос о том, кто виноват, нужно обратиться к истории. Любой, кто читал Вересаева, Чехова, Булгакова (обоих) и вообще интересовался историей России, прекрасно помнит, что в России любая добровольная прививочная кампания всегда проваливалась. Еще в XVIII веке, при Екатерине II, а потом — до самого конца эпохи царей. Причины всегда были сходны. Русский народ выбирает пути, которые в наименьшей степени меняют то, что ему привычно и комфортно. Новая прививка — это что-то, с чем он не сталкивался, он этого не любит. Поэтому в норме на прививочную кампанию крестьяне реагировали крайне неохотно, посылая доброхотов с вакциной куда подальше. Однако болезнь русский человек не любит еще больше: жертв вакцин он лично не видел, а вот жертв болезни иной раз вполне.

Поэтому русский мужик (с супругой) активно избегал прививания от оспы в любые годы, кроме тех, когда по стране уже катилась эпидемия оспы. Если же она успела заглянуть в его деревню, он бежал прививаться со всех ног, демонстрируя завидную скорость и веру в медицину.

Не стоит над ним смеяться. Да, разумеется, такое поведение глубоко алогично: прививаться, когда высокозаразная болезнь вокруг тебя, намного менее результативно, чем сделать это до. Когда, во-первых, на прививочном пункте нет толкучки, а во-вторых там тебя еще не могут заразить (и зараза тогда может слегка обогнать прививку).

Но разве люди в России вокруг нас не действуют так же, как крестьяне прошлого, ни разу в жизни не ходившие в школу? Автор этих строк специально посещал места прививания в перерывах между волнами и во время волн: там пусто и гулко, когда вспышки нет, и там же стоят очереди в сотни метров длиной, когда вспышка есть. То же самое отражает и график вакцинации ниже. Выходит, массовое образование ничуть не изменило реакции наших современников на прививочные кампании. Не над кем смеяться: мы ничуть не умнее своих предков.

Дело в том, что подход «как бы так что-то предпринимать, чтобы в этом было поменьше нового, а значит небезопасного» применялся нашим народом не только в области медицины. Вся политическая история страны за последние как минимум 400 лет построена по тому же алгоритму. Население активно вмешивалось в политическую жизнь, только когда государство с ней явно не справлялось (Смута, Земские соборы). Или когда населению казалось, пусть и ошибочно, что государство не справляется (1916-1917 годы).

В остальных случаях, как отмечает историк Ричард Пайпс, работал неписанный контракт между народом и государством, который гласил: мы вам рекрутов и налоги, вы нам — ноль внешних угроз и минимум новаций в наших повседневных делах. С концом эпохи царей в этом негласном договоре мало что изменилось.  

 Получается, что слабая эволюция отношения к вакцинации была вызвана тем, что история России никогда не требовала от граждан сознательного выбора нового и малопонятного. Все крупные перемены в жизни населения совершались посредством делегирования полномочий власти, которая либо жестко заставляла население — как большевики с вакцинацией и ревакцинакцией от оспы — либо не заставляла, и тогда большинство населения вакцинации избегало (ибо то не хотело), как при царях.

Население все еще ждет от власти четких и однозначных сигналов в виде жесткого принуждения. Если же власть проявит слабость и даст гражданам свободу выбора, это вызовет у большинства лишь презрение к этой слабости и нерешительности. 

Отсюда и многочисленные комментарии пользователей в соцсетях и на новостных сайтах: «Если бы власть реально хотела, чтобы все привились, она бы просто надавила бы посильнее, и все бы вакцинировались». Это не просто забавное заблуждение, игнорирующее то, что власти не хотят никого заставлять. Это то, что люди — основная масса населения — на самом деле думают о ситуации.

Получается, в провале вакцинации виноваты все-таки власти. Это они проявляют неуместную, согласно коллективному бессознательному нашего общества, мягкость, которую в народе легко путают со слабостью. Именно власти не знают свой народ и навязывают ему так называемую свободу выбора между «привиться» и «не привиться». Свободу, которая еще никогда в истории России не приводила к успешным кампаниям прививания от серьезных болезней.

Так можно действовать, только если не знаешь реальную историю своей страны и, соответственно, свой народ. Власти продолжают не знать их и сейчас: СМИ сообщают (скорее всего, утка), что в Кремле планируют «перезапустить кампанию по пропаганде вакцинации». Не так важно, будет перезапуск, или государство будет продолжать пропагандировать без изменений. В любом случае это еще одна ошибка на той же линии: власть игнорирует историю страны, показывающую, что никакая пропаганда без обязательного принуждения здесь никогда не приводила к массовой вакцинации непривычными вакцинами.

Население, осознанно или нет, ждет от властей той же жесткости, тех же армейских кордонов, что «тащили и не пущали» граждан СССР в 1970-х, во время эпидемии холеры — намного менее опасной для современного общества, чем коронавирус. Той же жесткости, с которой власти вакцинировали и ревакцинировали миллионы во время московской вспышки оспы 1959 года. Население этого никогда не дождется: власть слишком далека от него умственно, поэтому не может понять, что народу на самом деле нужно.

Так что до конца эпидемии в России мы можем увидеть еще один миллион коронавирусных трупов — в дополнение к уже имеющимся 0,9 миллиона.