Британская разведка считает, что Россия украла формулу «Спутника» у англичан. Но было ли что красть?

Почему так важно качество вакцины, та самая «формула «Спутника»»?

Все атомные бомбы, взорванные на нашей планете, убили 226 тысяч человек по самым высоким оценкам (и реальная цифра, скорее всего, вдвое ниже). Коронавирус убивает в США две тысячи человек в сутки, и примерно столько же в России (вопреки лукавой статистике Оперштаба). Всего в нашей стране избыточная смертность за время эпидемии, по оценкам независимого демографа Алексея Ракши, превысили девятьсот тысяч человек. Вчетверо больше, чем общее число погибших от атомного оружия. Последним никто не хочет воевать — так оно разрушительно. Поэтому есть серьезные сомнения, что от него будут еще жертвы. А вот от коронавируса — обязательно будут, причем только в России до конца эпидемии их будут еще сотни тысяч человек.

Многим кажется, что все вакцины от коронавируса примерно одинаково устроены — но это совсем не так. Давайте возьмем две вакцины-близнецы: Pfizer и Moderna. Недавно в Бельгии решили замерить, какой уровень антител к коронавирусу они дают людям, привившимся этими вакцинами. Оказалось, что после Pfizer уровень антител у привитых в 2,66 раза меньше, чем после Moderna. Уровень антител — самый важный показатель защиты, который может дать вакцина от коронавируса. Чем он выше после прививки, тем медленнее падает со временем, тем лучше параметры антител — так называемая авидность. Авидностью называют прочность связи специфических антител с соответствующими антигенами — мишенями на поверхности вируса (или иного патогена). Если угодно, ее можно назвать «прилипчивостью» антител к патогенам.

После заражения человек вначале вырабатывает антитела с низкой авидностью, то есть такие, которые слабо связывают антиген на поверхности коронавируса. Чтобы получить высокую авидность, антителам нужно несколько недель, а то и месяцев. Ведь организм делает это методом проб и ошибок: он заранее не знает, какие антигены надо атаковать и как лучше всего это сделать, как произвести наиболее «прилипчивые» белки-иммуноглобулины (из них состоят антитела). Если иммунитет «учится» производить антитела с высокой авидностью уже во время болезни, то его обладатель рискует умереть раньше, чем завершится такой процесс «иммунного обучения».

Как растет авидность? У иммунитета нет Минздрава: там, внутри, никто не сидит и не проводит дискуссию «Как нам обустроить авидность». Иммунитет работает перебором: неудачные антитела с низкой авидностью вырабатывать перестает, с высокой — продолжает. Так вот, чем больше антител у организма, тем больше материал для такого естественного отбора. Тем выше и шансы на то, что авидность итоговых антител будет максимальной. Таким образом, более высокие антитела означают не просто более высокий количественный уровень защиты, но и ее более высокое качество.

Итоги: Moderna полгода после вакцинации дает среднюю защиту от госпитализации в 93%, а Pfizer — 88%. На первый взгляд, разница крохотная, всего-то 5%.

Но посмотрим на это с точки зрения среднестатистической тысячи привитых. В эпоху штамма дельта каждый непривитый рано или поздно заболеет (у нее настолько высокая заразность, что никакая реалистичная изоляция не поможет). Значит, если тысяча привитых получил Pfizer, то из них рано или поздно попадет в больницу 120 человек (100%-88%=12%, 12% от 1000 — 120 человек). А если Moderna — то всего 70 человек(100%-93%=7%, 7% от 1000 — 70). Выбор менее эффективного препарата, таким образом, поднимает шанс госпитализации привитого сразу в 1,7 раза (120/70=1,7).

Если вам все еще кажется, что эта разница невелика, напомним: в Штатах госпитализируют с коронавирусом более полусотни тысяч человек в сутки. Если бы там в свое время кололи только Moderna, сейчас на больничную койку могло бы ложиться на 20 тысяч в сутки меньше. Почему последняя настолько эффективна — вполне понятно. Ведь действующего вещества (мРНК в оболочке) в Moderna 100 микрограмм, а в Pfizer — всего 30 микрограмм.

Следует отметить, что обе эти вакцины с одним принципом действия: мРНК проникают в организм и заставляют его клетки синтезировать S-белок коронавируса. Вакцины, которые не так похожи между собой, могут иметь еще более жесткую разницу в возможностях. Третья распространенная в Штатах вакцина, Johnson & Johnson, дает меньше антител, и синтезируются они в организме меньшее время (потому что укол только один). Поэтому и авидность итоговых антител ниже. А защита от госпитализация — всего 71%. То есть привитые ею попадают в больницу в четыре раза чаще, чем привитые Moderna.

Не стоит забывать и о еще одной причине, по которой действенная вакцина намного лучше менее действенной. Все живые организмы мутируют с определенной скоростью, типичной для их вида. У нас, людей, каждый новорожденный (если он мужского пола) несет в среднем сотню мутаций, у каждой следующей копии (если угодно, поколения) вирусов мутаций больше. Вероятность появления нового штамма прямо пропорциональна числу заболевших (особенно, если они болеют долго) и обратно пропорциональна числу тех, кого вакцина защитила от долгой болезни. Именно поэтому штамм дельта возник в конце 2020 года в Индии — когда там ни у кого вообще не было никакой вакцинной защиты.

Это значит, что если у нас заразятся и переболеют вирусом 140 миллионов человек, то вероятность возникновения нового, более опасного «русского» штамма будет вдвое выше, чем если мы вакцинируем половину населения, и переболеют только 70 миллионов. Из этого же следует: более действенные вакцины снижают шансы появления новых, особо опасных штаммов, типа той же дельты. 

Как соотносятся AstraZeneca и «Спутник» в смысле эффективности?

В августе 2021 года британские исследователи взяли данные по более чем 0,7 миллионов местных жителей, тестированных на коронавирус в последний год, и установили, что уровень защиты от разных вакцин, применяемых в их стране, очень сильно различается. Через 14 дней после второго укола вакциной AstraZeneca защита от коронавируса оказалась равна 69%. Через три месяца она упала — до 61%. Причины тут понятны: без ревакцинации уровень антител со временем падает.

К сожалению, мы не знаем уровня защиты от госпитализации у «Спутника» сразу после двух уколов (такие данные не публиковались). В России на июль 2021 года, по данным ЕМИАС, средняя защита от «дельты» после «Спутника-V» составляла 90%. Однако к этому моменту средний привитый закончил вакцинацию уже несколько месяцев как. Уже в августе 2021 года министр здравоохранения Мурашко назвал цифру защиты в 83%, а сейчас она должна быть еще ниже — поскольку, как мы уже писали, ревакцинация в стране провалена еще сильнее, чем вакцинация.

Но тут следует отметить вот что: даже августовский уровень в 83%, на момент, когда среднее время от второго укола у привитых «Спутником» в России уже составляло несколько месяцев — все равно намного больше, чем у AstraZeneca сразу после прививки.

Если у вакцины X защита 90%, а у Y — 69%, то вероятность заболеть после второй в 2,1 раза выше, чем после первой. То есть, привитые AstraZeneca болеют вдвое с лишним чаще, чем привитые «Спутником».

Реальная разница в риске заболеть еще выше, потому что цифра защиты от госпитализации «Спутника» (90%) была получена далеко не сразу после вакцинации. А вот 69% у AstraZeneca — сразу.

За счет чего российская вакцина оказалась настолько лучше аналогов?

Причин две. Во-первых, создатели «Спутника» использовали два разных вируса-вектора, а не один, как создатели векторных вакцин в остальных странах мира. AstraZeneca (Британия) использует для обоих уколов аденовирус шимпанзе, Johnson & Johnson (США) — аденовирус человека 26 типа, CanSino (Китай) — аденовирус человека 5 типа.

Денис Логунов, глава разработчиков российской вакцины, в свое время обозначил этот момент так:

«Я расскажу, почему у нас двухвекторная вакцина… Мы эту историю хорошо проверяли — и на мышах, и на приматах. У нас было клиническое исследование двухфакторного введения одного и того же вектора у людей. Мы знаем, что повторное введение одного и того же вектора — это не очень хорошая история. После первой инъекции наблюдался ответ у всех добровольцев, но при повторном введении значительное усиление было достигнуто только у тех, кому вводили второй компонент на основе другого вектора, а введение того же самого вектора дало крайне слабое усиление. То есть если кто-то будет вводить один и тот же вектор, он рискует создать слабый иммунитет, который может критически снизиться в течение трех-шести месяцев.

…мы понимаем, что двукратное введение лучше однократного. Мы это проверяли на вакцинах от MERS и вируса Эбола».

То, что понимал Логунов и его коллеги, разработчики вакцины AstraZeneca, Johnson & Johnson и CanSino не понимали. И это — первая причина, по которой вероятность заболеть после AstraZeneca в два с лишним раза выше, чем после ее российского аналога.

Вторая причина — та же, что отделяет эффективность Moderna от эффективности Pfizer. У «Спутника» существенно больше доза. С ним в организм попадает 100 миллиардов вирусов-векторов, а с векторными вакцинами всех остальных стран — только 50 миллиардов. Причины выбора более высокой дозы тоже понятны. Исходно «Спутник» делали на базе вакцины от коронавируса MERS. Там рассчитали дозировку, проверили ее в экспериментах на животных и, разумеется, не стали менять удачный результат.

Здесь разработчикам центра имени Гамалеи скорее повезло: они раньше своих оксфордских коллег занялись коронавирусной темой (задолго до пандемии COVID-19), раньше сделали в ее рамках аденовирусную вакцину, и у них было больше времени на то, чтобы подобрать верную дозу.

Могли ли российские спецслужбы украсть «формулу «Спутника»?

История развития науки и техники не раз убедительно демонстрировала: вы не можете просто взять одно общество, украсть в нем эффективную технологию и ввезти ее в другое общество. Потому что применить ее в ином окружении не получится.

Например, в XIX веке англичане скопировали у китайцев такую полезную вещь, как водонепроницаемые переборки — резко повышающие живучесть корабля. Затем у англичан это скопировали русские, и, в общем-то, удачно скопировали. Но затем наступил XXI век, и в российских культурных реалиях произошли известные изменения. Вполне четко понять, зачем же нужны водонепроницаемые переборки, теперь могут уже далеко не все русские. Некоторым из них хватило культурного уровня, чтобы снять такие переборки с рыболовного судна, в результате чего оно утонуло — и 69 человек при этом погибло.

Сходные истории были не только в России. В городах Римской империи были водопроводы и канализация. Захватившие их варвары зачастую не могли понять ценность этих технологий или не могли поддерживать их работающими — культурного уровня не хватало.

Но дело не только в культурном уровне. Даже в рамках культурно однородного общества нет смысла импортировать технологию («формулу») из одной компании, с более разумными разработчиками, в другую компанию, с менее разумными. Например, когда разработчики автомобильных автопилотов делали выбор между разными подходами к их созданию, Tesla выбрала отказ от лидара, потому что он резко поднимал стоимость и сложность системы, но не давал преимуществ в реальных дорожных условиях. Тем не менее, автопилотное подразделение Google до сих пор делает ставку на лидары. Неудивительно, что машин с ними на порядки меньше, чем «тесл» с автопилотом. 

Сходная ситуация с «формулой «Спутника». Ее бесполезно воровать и показывать западным разработчикам — или китайским. Все еще с лета прошлого года знают — Логунов в процитированном интервью сам рассказал — что русские используют два разных вируса-вектора. Все с тех же пор знают, что русские используют удвоенную дозу в 100 миллиардов вирусов-векторов, а не в 50, как в остальном мире. И?

Но ни английские, ни американские, ни китайские коллеги Логунова не сделали свои вакцины двухвекторными. Никто из них не поднял дозу до ста миллиардов. Они все еще тиражируют заведомо намного менее эффективные вакцины. Кража «формулы «Спутника» для них была бы совершенно бесполезна. Они ее уже знают — но это им ничего не дает.

Почему? А почему NASA не разрабатывает многоразовые носители? Почему подвергало сомнению идею Маска о многоразовой ракете с посадкой на хвост? Отчего никто (кроме одного китайского стартапа) не пытается скопировать Starship? Да потому, что вы не можете скопировать идею, которую не можете оценить по достоинству.

Если бы разработчики AstraZeneca могли скопировать «формулу «Спутника», то они бы уже давно это сделали. Но они не могут. Даже имея перед глазами формулу успеха векторной вакцины от коронавируса, они не копируют ни ее двухвекторность, ни явно более удачно выбранную дозу. Потому что людям свойственно не только ошибаться, но и упорствовать в своих ошибках.

Но не может же британская разведка обвинять Россию в краже безо всяких оснований?

Итак, кража «формулы вакцины» у Британии выглядит невозможной. Во-первых, потому, что их вакцина в двух ключевых пунктах технологически резко отличается от российской — то есть у нее совсем другая «формула». Во-вторых, потому, что британская вакцина в итоге дает привитым в разы более высокую вероятность заболеть. Глупо копировать то, что хуже твоей собственной разработки. В-третьих, как верно отмечает Логунов, «Спутник» — всего лишь «копипейст» вакцины от MERS, созданной центром имени Гамалеи еще к 2019 году, до эпидемии коронавируса. У британцев на тот момент просто не было никакой «формулы», потому что AstraZeneca не довела до конца разработку вакцины против MERS.

Важная деталь: то, что обвинения английских спецслужб несовместимы с логикой, понимает даже британская пресса. Известный таблоид Daily Express — никогда ранее не замеченный в излишней щепетильности — сперва разместил материал о «краже русскими формулы AstraZeneca», а затем заменил его опровержением. После слов «нам стало известно, что утверждения предыдущей статьи были ложными», газета, в качестве извинений (!), разместила опровержение Российского фонда прямых инвестиций, спонсировавшего разработку «Спутника». 

Похоже, адекватная работа с источниками удается некоторым представителям британской прессы лучше, чем сотрудникам британской же разведки. Пожалуй, английские СМИ можно поздравить — это очень неплохой результат.