Армения: в шаге от Бергамо

Третьего мая 2020 года в трехмиллионной Армении было 2386 заболевших — примерно 800 на миллион. Четыре недели спустя их стало 9492 — порядка 3160 на миллион. Число выявленных заболевших выросло в 3,98 раза — практически вчетверо за четыре недели. По числу выявленных больных на миллион населения Армения обошла Иран и Францию, попав в список мировых лидеров. Еще четыре недели такого темпа развития эпидемии могут привести к катастрофе.

Ведь дело не только в числе выявленных больных на душу населения— по ним Армения опережает Россию всего на 11%. Важно и то, что в России провели 11 миллионов тестов, чтобы выявить 0,4 миллиона больных (более 27 тестов на одного выявленного), а в Армении — менее 60 тысяч тестов (примерно шесть тестов на одного выявленного).

Это означает, что в закавказском государстве намного больше доля больных невыявленных — и их общее число в разы выше, чем выявленных. Чем больше таких людей, тем энергичнее распространяется инфекция: часто они не знают о своем состоянии (оно может быть бессимптомным) и продолжают ходить на работу и по улицам.

Более тревожный признак — резкое снижение числа заболевших в период выходных. Такое уже наблюдалось в Швеции, и это означает, что система здравоохранения по выходным работает не в полную силу, что во время эпидемии неразумно.

Происходящее в Армении все сильнее напоминает вспышку в итальянской провинции Бергамо, где смертность от коронавируса была рекордно высокой: до одного умершего на каждые 200 жителей.

Возникает естественный вопрос: как так вышло?

Первое: невнимание к чужому опыту, особенно — дальневосточному

Первый случай коронавируса в Армении зарегистрировали 1 марта. К этому времени эпидемия в Китае уже давно шла, а карантин там ввели более чем пятью неделями ранее. Чтобы не возникало путаницы, поясним. «Карантин», который иногда упоминают политики стран вне Восточной Азии, и карантин, который вводил ряд восточноазиатских стран, — вещи принципиально разные.

Китайский тип карантина подразумевал полное закрытие предприятий практически всех типов, кроме тех, что отвечают за отдельные виды деятельности: больницы, аптеки, электроснабжение, ограниченное число продовольственных магазинов.

Люди, оказавшиеся в своих домах во время такого настоящего карантина, выпускались оттуда только раз в два дня и не больше одного человека на квартиру. Даже наличие или отсутствие собаки не могло дать местному жителю однозначное право покидать дом раз в сутки. Для выгула отдельные граждане были вынуждены спускать собак вниз на веревках, а затем поднимать их обратно.

Более строгие меры касались лиц с подозрением на коронавирус. На смартфон жителей китайских городов ставили приложение-«светофор», и если человек был под подозрением, у него «горел» красный свет — тогда он никуда не мог выходить. Ему могли доставлять еду (иногда поднимая через балкон, иногда — ставя под дверь), но сам он и члены его семьи из дома не выходили вплоть до снятия подозрений.

Ничего этого в Армении (впрочем, как и в России или США) не было. Количество выходов из одной квартиры или дома в сутки никто не ограничивал. Поэтому, например, там были возможны такие сообщения: «Сотрудники полиции дежурят у зданий банков, супермаркетов и других заведений, где возможно скопление людей, призывая их сохранять безопасную дистанцию». В Китае вопрос о возможных скоплениях людей у зданий банков не стоял: они просто не работали. Да и прохожих на улицах не было.

Но не учтен был не только китайский опыт. Вокруг КНР целый ряд стран еще в феврале приняли казалось бы очевидное решение: дешевле не пустить к себе вирус, чем карантинить потом всю экономику. Поэтому абсолютно все въезжающие в КНДР и Вьетнам помещались на двухнедельный карантин, где были строго изолированы и не могли никуда выходить в принципе (продукты им доставляли).

Такие меры звучат просто только на словах: и КНДР, и Вьетнам имеют огромное число граждан, работающих за рубежом. Поэтому принятые меры коснулись сотен тысяч человек. В немногочисленных случаях нарушений общество реагировало на такие события крайне агрессивно, массово звучали публичные призывы сажать нарушителей в тюрьмы.

Именно полный двухнедельный карантин въезжающих был главным средством блокирования распространения вируса в этих странах. Когда во Вьетнам из Южной Кореи прилетели люди и часть из них не захотела сидеть в карантине, Ханой оплатил им билеты обратно, но на улицы корейцы так и не вышли. Когда корейские СМИ показали репортажи, в которых эти действия были поданы негативно, массы вьетнамцев с гневными комментариями атаковали ютьб-канал соответствующего СМИ и заставили его извиниться и снять репортаж.

Вьетнам — бедное государство, но за счет жесткой и своевременной реакции оно ограничило число завозных случаев, поэтому последующий внутристрановой карантин быстро задавил эпидемию. Сделав 261 тысячу тестов, там нашли 328 больных (один из 796 протестированных). Умерших не было ни одного.

К 1 марта подход Вьетнама к решению проблемы был известен, малое число случаев там — тоже. Почему официальный Ереван не скопировал этот подход? С одной стороны — перед нами явная ошибка. С другой — этого не сделали власти не только Армении, но и практически всех невосточноазиатских стран. Возьмем Россию. Так, 29 февраля глава Роспотребнадзора Анна Попова заявила прессе:

Это было точно таким же игнорированием опыта Вьетнама, что и в Армении. Сейчас, когда известно, что коронавирус в Россию пришел через Италию, достаточно очевидно, что полный обязательный карантин для всех въезжавших из этой страны и позднее всего ЕС был бы обоснован. Он мог спасти ситуацию и жизни тысяч жителей России, погибших во время эпидемии, — и тех тысяч, которые еще погибнут.

Неверно не только утверждение главы Роспотребнадзора о том, что такие шаги необоснованны. Неверна и следующая фраза: «Страна большая, и таких мер еще не вводит никто в мире». Вьетнам по населению куда больше Италии. Тем не менее он предпринял такие меры к въезжающим и из КНР, и других стран за много дней до слов Поповой «таких мер еще не вводит никто в мире». Очевидно, она, как и армянские власти, просто не придала значения происходящему во Вьетнаме и других странах региона.

Почему — достоверно сказать трудно. Наиболее напрашивающийся ответ на вопрос игнорирования дальневосточного опыта в том, что сознание политиков стран бывшего СССР в основном западноцентрично. То есть они расценивают как достойный образец для подражания западный, а не восточный опыт — и такое положение вещей не изменится ни в каком обозримом будущем.

Совершенно неважно, что Китай или Вьетнам справились с эпидемией намного лучше западных стран: ни в России, ни в Армении невозможно было услышать ни одного политика (или СМИ), призывающего повторить китайский или вьетнамский опыт борьбы с коронавирусом.

Зато в прессе регулярно встречались отсылки к «германскому чуду» с его якобы особо низкой (на самом деле, нет) смертностью от коронавируса. Это резко контрастирует со способностью самих восточноазиатских народов к копированию разумного опыта: как мы уже отмечали, в Китае внедрение карантина шло под лозунгом «Списать домашку у Хэнаня» — провинции, которая первой внедрила карантинные ограничения.

Итоги подобной неспособности усвоения чужого опыта Армения и пожинает сейчас.

Второе: нерешенная проблема тестов

Если кто-то не смог удержать болезнь на ранних подступах, как не самый высокотехнологичный Вьетнам, ему надо суметь ограничить распространение эпидемии у себя дома. Ключевой элемент здесь — ПЦР-тесты. Чем больше их в стране, тем больше прибывающих в нее заболевших можно отследить и изолировать от общества на две недели, не давая им заразить остальных.

Причем важнее всего обеспечить много тестов на раннем этапе эпидемии, как Южная Корея, сумевшая с их помощью выявить почти всех заразившихся коронавирусом и посадить их на карантин. Нарушителей отслеживали по мобильным телефонам и принимали по отношению к ним жесткие меры.

В Армении отслеживание граждан по мобильному телефону ввести предлагали, но ничего из этого не вышло. Приложение для этого призывали устанавливать на свои телефоны, но население просто взяло и не стало устанавливать, мотивируя это то тем, что у них кнопочный телефон, то чем-либо еще.

Свое производство тестов также не было налажено: первые образцы тестов только начали пытаться выпускать в самом конце мая, когда эпидемия давно перешла в тяжелую фазу. Почему? «Арсен Аракелян, директор Института молекулярной биологии, сожалеет, что в Армении нет научно-исследовательской инфраструктуры биобезопасности», — комментирует ситуацию местная пресса.

До этого заметную помощь оказывала Россия, передав 20 тысяч тест-систем и 33,5 тысячи комплектов реагентов (из которых можно создать систему). Но 53,5 тысячи — явно недостаточно для действительно массового тестирования. Оно и понятно: в России идет своя эпидемия, где погибших уже примерно столько же, сколько во Второй чеченской войне. Очевидно, она не могла выделить Еревану достаточную помощь.

Получается, власти не предприняли вовремя массового развертывания производства тест-систем, понадеявшись, что все обойдется внешней помощью. Такие ожидания были излишним оптимизмом.

Третье: решение снять ограничения во имя экономики

Одним из самых жестко дебатируемых решений в борьбе Еревана с коронавирусом было снятие ограничений 4 мая 2020 года, несмотря на то, что эпидемия в этот момент находилась на подъеме. Naked Science описывал эту ситуацию с немалым удивлением: было трудно поверить, что можно завершить тушение пожара по экономическим причинам.

Армянские наблюдатели объясняли решение тем, что борьбу с коронавирусом часто поручали людям без соответствующего опыта. Например, они писали: комендант и вице-премьер Тигран Авинян, «молодой финансист, владелец малого бизнеса и депутат горсовета, ныне вице-премьер правительства, просто не видел весь круг задач, стоявших перед ним. <…> Вместо того, чтобы заниматься вопросами соблюдения паспортного режима, чрезвычайного положения и безопасности в широком смысле, он беспокоится о финансах и убеждает премьера открыть экономику тогда, когда карантин уже начал де-факто разваливаться. Это решение уже стоило десятков жизней и будет стоить еще сотен».

Из опыта других стран хорошо известно, что снятие (или отказ от) карантинных ограничений ради экономики себя не оправдывает. Например, экономический спад в Швеции, где формально ничего строго не вводилось, не слабее, а иногда и сильнее, чем в соседних Финляндии, Норвегии и Дании, где карантинные меры вводились.

Однако недостаточно ясно, насколько долго могла Армения не идти по этому пути. Все дело в специфике ее экономики: собственная промышленность развита умеренно, высока роль туризма. Объем денежных переводов из-за рубежа (в основном от армян, работающих в России), по оценке ЦРУ, может достигать 12-14% ВВП, и именно за счет переводов из-за рубежа оплачивается значительная часть импорта (который заметно превышает экспорт).

Значит, после начала кризисных явлений в России (в период самоизоляции доходы занятых в ее сфере услуг упали) приток денег в Армению также просел. Туризм испытал коллапс. Чтобы страна могла платить по своим счетам, ей нужна экономическая активность. Обычно при кризисах импорт падает за счет девальвации национальной валюты, но ЦБ Армении решил помешать этому валютными резервами, что создало объективно сложную ситуацию.

В то же время местные наблюдатели отмечают: на поддержку населения в период карантина выделили значительные средства, но большая их часть не была потрачена. Побоявшись трат, власти просто сняли карантин. А это значит, что они могли поддерживать его еще какое-то время. Вероятно, это снизило бы накал майско-июньской вспышки. Но маловероятно, что этого бы хватило для подавления эпидемии вообще.

Четвертое: население долго не считало коронавирус достаточно серьезной угрозой — и причина в СМИ

В пунктах выше почти вся вина выглядит ложащейся на правительство этой страны. Тем не менее следует учитывать ряд обстоятельств: во-первых, решения политики принимают не сами, а консультируясь с окружением, которое, в свою очередь, в идеале должно консультироваться с экспертами.

Не имея доступа на местную внутриполитическую кухню, трудно понять, на каком этапе принимались неадекватные решения по «мягкому карантину» или почему так поздно задумались о производстве своих тестов. Очень может быть, что руководство государства, никогда не сталкивавшееся с эпидемиологическими проблемами, просто пошло по пути доверия окружению и специалистам из собственного Минздрава.

Но не менее важно и другое. Вспомним реакцию населения того же Вьетнама: оно последовательно поддерживало строгие меры своих властей. Об этом наглядно говорит тот же инцидент с южнокорейцами. А как реагировало население в Армении?

Увы, десятки процентов местного населения вообще считают, что никакого вируса нет или что он не страшен — и ведут себя соответственно. Многие вернувшиеся из-за рубежа вместо того, чтобы отсидеть положенные две недели карантина дома, свободно ходят за его пределами. Массовой системы отслеживания их движения по мобильникам у местных властей нет. Когда же производятся точечные проверки — выявляются многочисленные нарушения такого карантина «после приезда».

Несмотря на многократные заявления властей о нежелательности массовых мероприятий, население продолжает их посещать. 28 мая стало известно, например, о таком случае: две сестры заразились коронавирусом на похоронах своей матери — и обе умерли. По сути, такой сценарий близок к тому, что неоднократно наблюдался в северокавказских республиках России.

Но даже среди тех, кто хотя бы верит в существование коронавируса, велика доля тех, кто считает: достаточно носить маски — и можно безопасно посещать общественные места, несмотря на эпидемию. Как мы уже писали, реальная ситуация от этого страшно далека. Хотя маски и снижают заражение окружающих своего носителя людей, они далеко не панацея. Их способность снизить собственные шансы заразиться так низка, что достоверно выявить ее для вирусных заболеваний пока не удалось.

Это не значит, что ее нет: логика говорит нам, что какая-то часть вирусов все же должна удерживаться барьером. Но, как и перчатки, барьер этот защищает далеко не всегда. Куда эффективнее снижение ненужных выходов в город в принципе — но вот на него идет лишь умеренная часть населения.

Их логика, опять же, чем-то напоминает северокавказскую ситуацию в России: вероятность заболеть вирусом не стопроцентная. Значит, какая-то неконкретная, слишком абстрактная. А вот риск снизить свои доходы или социальную значимость без пребывания снаружи — стопроцентная, она вполне конкретна и поэтому неприемлема.

Осознать ошибки такой логики несложно, но, несмотря на это, она продолжает оставаться весьма распространенной. Сейчас сторонников такой точки зрения все меньше, но дается это дорогой ценой. Часто ее меняют, лишь лично столкнувшись с болезнью или гибелью от новой болезни знакомых, а то и родственников.

Сам собой появляется вопрос: отчего население Армении так воспринимает эпидемию? Откуда все эти дикие мысли о том, что за коронавирусной историей стоит Билл Гейтс, «заинтересованные в ней люди», что кто-то рисует цифры заболевших, чтобы всех запугать? Откуда идеи, что эпидемия нужна, «чтобы получить компенсацию от Всемирного банка»?

Наиболее вероятная причина лежит в проблемах медиасферы Армении. Научно-популярных сайтов там нет, а онлайн-СМИ «про политику» не всегда вызывают доверие у читателей. Да и те, кто их наполняет, не всегда могут сразу разобраться в довольно непривычной им сфере инфекционных болезней, которая до 2020 года вообще проходила мимо местной политической повестки дня.

Что будет, если десять лет читать о том, что очередной шаг политика вызван той или иной группой интересов — но при этом не сталкиваться с новостями, разбирающими сложную, с научной точки зрения, проблему? Вы неизбежно привыкнете искать «кому выгодно» даже там, где — как с текущей эпидемией — не выгодно вообще никому. Зато узнать, каков механизм разноса вирусов, почему маски от них помогают, но весьма слабо, какие бывают виды карантина и почему жесткий карантин работает, а мягкий — нет, вам будет просто неоткуда.

Нелишне помнить, что власть в итоге состоит из все того же населения страны и часто разделяет с ним те же ошибки и заблуждения. Призывая граждан не собираться и дистанцироваться, руководство страны в 20-х числах мая само провело банкет на свежем воздухе — без масок и социального дистанцирования. Как всегда и бывает, население не может серьезно относиться к ограничительным мерам, которые представители власти предлагают соблюдать людям, но не соблюдают сами.

Наверное, сейчас, когда премьер-министр Армении, участвовавший в том банкете, заразился коронавирусом, он должен был бы поменять свою позицию и серьезнее относиться к сдерживанию этой болезни. В том числе подавая гражданам личный пример. Увы, вместо этого он появился на публике, вел выступление, находясь близко к другим людям. Хотя, как мы уже писали, даже маска, надетая на зараженного, ни в коем случае не может считаться надежной защитой и не дает ему права общаться со здоровыми людьми.

Армянский урок для России

3 мая 2020 года мы писали: «Армения… — небольшое государство, в котором инфекция может распространяться быстро. Кроме того, она собирается снимать ограничения не как Израиль, постепенно и после выхода на плато, а почти сразу и находясь еще в фазе активного роста числа заболевших. В этом ценность Армении как страны-лаборатории. Если местные власти в самом деле снимут карантин 4 мая этого года, армяне невольно станут участниками крупного, хотя и бесчеловечного эксперимента «Что будет, если в разгар сильной вспышки взять и просто забить»».

Теперь итоги этого эксперимента очевидны. По официальным данным, погибли пара сотен человек, но насколько эти данные успевают учесть реальную ситуацию — понять сложно. Несколько дней назад, до выходных, в Армении зарегистрировали 450 заболевших в день, а в выходные эта цифра просела до 210. Причем поначалу местные статистики написали «120» — и лишь затем поправились, поменяв порядок цифр.

В мире уже есть пример страны, где цифры регистрации новых больных зависят от выходных — и это плохой пример, — Швеция. Там уже несколько тысяч умерших при населении меньше московского. Такая работа системы здравоохранения означает, что учет больных ведется без особого напряжения, отчего может быть не всегда точным.

Наконец, при десятке тысяч выявленных заболевших и явно большом числе невыявленных финальное количество смертей должно быть не ниже нескольких сот. Если число заболевших и дальше будет расти вчетверо за четыре недели — счет пойдет на тысячи.

В такой обстановке для Армении единственно разумной политикой было бы как можно более длительное удержание карантина. Только не того, что был в апреле, когда за его соблюдением никто не следил, а фактического — как в Китае. Это вместе с ростом температуры и влажности могло бы заметно уменьшить число жертв.

Тем не менее даже сейчас, когда заболел и премьер-министр этой страны, шансов на реализацию подобного сценария мало. Экономический спад до 17% в апреле слишком силен, чтобы власти набрались храбрости его повторить. К тому же новый карантин требует изменения политики расходования валютных резервов — от стабилизации курса валюты к поддержке граждан, — что всегда сложно. Экономисты будут против, а непрофессионал редко решается спорить с ними.

Поэтому наиболее вероятный сценарий для Армении — Бергамо. То есть полное «выгорание» эпидемии за счет охвата ею большого числа местных жителей. Это означает риск гибели тысяч человек, что для небольшой республики много.

Определенно, армянская ситуация пока выглядит далекой от российской: небольшая страна, поэтому процесс заражения идет относительно быстро, и кажется, что у нас так быть не может. Но, несмотря на меньший размер Армении, во многом местная ситуация похожа на российскую.

Так же, как и там, — и в отличие от Вьетнама — у нас не помещали людей на двухнедельный строгий карантин после их возвращения из-за рубежа. Соблюдение двухнедельного «самокарантина» после приезда возлагалось на заболевшего: это закономерно приводило к тому, что люди стабильно выходили из дома. Никого ни в какие запертые комнаты, как во Вьетнаме, не помещали.

Да, в России проводили больше тестов, что упростило сдерживание эпидемии на ранних стадиях. Но, несмотря на это, отсутствие жесткого карантина не дало ей и подавить эпидемию. Да, российские девять тысяч заболевших в сутки на душу населения меньше, чем 210 армянских (данные на 31 мая).

И все равно это много больше, чем число выздоравливающих, то есть, по сути, Covid-19 в России продолжает активное распространение. Причем процесс тут может длиться еще очень долго.

Upd.: За сутки 1 июня в Армении выявлено 517 заболевших, из-за чего их общее количество превысило десять тысяч человек.