Тюменский историк рассказал о причудах следствия в дореволюционной Сибири

В России до эпохи Великих реформ полицейские органы имели право вести следствие. Знаток дореформенной юстиции Валентин Бочкарев писал: «Суд и полиция находились в таком единении, что между ними трудно было положить какую-либо грань. Следственная часть всецело была в руках полиции».

Статья «Собака лает — следствие идет (Из практики расследований причудливых преступлений в дореволюционной Сибири)» историка ТюмГУ Евгения Крестьяникова вышла в журнале «Родина». В статье говорится, что Сибирь в ожидании преобразований прожила десятилетия, а согласно действовавшему там Сибирскому учреждению 1822 года, написанному еще Михаилом Сперанским – знаменитым российским реформатором, местная полиция – земские заседатели, приставы – занималась «преследованием всякого рода преступлений», «производством следствий и взятьем под стражу обвиняемых установленным законами порядком», «преданием их суду».

Действия эти давали огромную власть: «Земский заседатель в одно и то же время и полицейский чиновник, и судебный следователь, и верховный вершитель судеб целого участка, имеющего подчас до 100 тысяч населения».

В подготовке и нравах полицейские сотрудники явно не преуспели. К примеру, в середине 1880-х годов доля земских заседателей Иркутской и Енисейской губерний, не имевших образования, доходила до половины. В 1892 году в Западной Сибири проводилась ревизия юстиции под руководством обер-прокурора Сената Бутовского, установившего, что полицейские региона «ни по своему образованию, ни по своим нравственным качествам не представляли никаких гарантий успешного и добросовестного ведения возложенного на них дела».

Грозного «барина-полицейского» сибиряки очень боялись. Следствие ложилось тяжким бременем на население. Настоящим бедствием считалось обнаружение трупа в сельской местности: мертвеца надлежало хранить в целостности, что бывало очень затруднительно при отсутствии оборудованных ледников, стеречь, а самое печальное, такие случаи предвещали много нежелательного общения с властями в процессе расследования.

В летописях сибирского абсурда запечатлелось «Дело о хождении мертвого тела по Березовскому краю». Как-то раз на волостной окраине жители одной северной деревни Тобольской губернии обнаружили труп. Чтобы избежать неприятностей и следственной волокиты, было принято решение перетащить мертвеца на землю близлежащей волости. Соседи, однако, не зевали и при осмотре своей территории нашли неприятный сюрприз. Вернуть тело на место не удалось, поскольку избавившиеся от обузы расставили караулы. Тогда крестьяне обеих волостей достигли согласия и перенесли труп в третью волость, откуда он продолжил перемещение дальше, в конце концов, вернувшись туда, где был обнаружен впервые.

К тому времени до здешнего земского заседателя уже дошли слухи о странном «трупном» круговороте, и он приехал вместе с врачом. Вскрытие установило естественную смерть, но комичности ситуации немало добавляло следственное заключение. Изрядно выпивший писарь зафиксировал, что надобно «тело приобщить к делу, а протокол предать земле». К неверной записи полицейский начальник собственноручно внес поправку: «А что в сем протоколе, в конце, значится — тело приобщить к делу, а протокол предать земле — тому не верить, ибо сие наоборот учинить надлежит».

Были и другие курьезные случаи. Однажды томский губернатор, любивший прогуливаться на работу пешком, подходил к губернскому управлению, как вдруг маленькая собачка без всякого чинопочитания залаяла на него. Рядом был полицейский чин — помощник пристава, оттолкнувший шашкой пса, который убежал, поджав хвостик. Начальник губернии обратился к «спасителю», сказав, что в городе следовало бы принимать меры против бродячих собак, и блюститель порядка сначала попробовал изловить злокозненную собачонку, а когда ничего не вышло, он под влиянием безграничного служебного рвения и собственной глупости составил протокол о происшествии, заведя уголовное производство «о лае собаки» на его превосходительство губернатора.

Дело велось в установленном порядке, пока не было обнаружено чиновником посообразительнее и отправлено в архив. Эта ревизия положила конец полицейским расследованиям в Сибири. Сам Бутовский славился «беспристрастием и тщательным изучением дел»; ему помогали чиновники с безупречными карьерами: позже ставшие сенаторами прокурор Люблинского окружного суда Ераков и товарищ прокурора Санкт-Петербургского окружного суда Коваленский, в 1905 году даже возглавивший Департамент полиции МВД.

Ревизоры испытали потрясение от выявленных недостатков. Только в Тобольской губернии без всякого рассмотрения у сотрудников полиции находилось на руках 7000 следственных производств, по невежеству или злому умыслу спрятанных под статусом дознаний. Качество следствий не оставляло никаких иллюзий. Бутовский называл сообщение о совершенном преступлении к служащему полиции «началом гибели дела».

В 1897 году Сибирь наконец-то дождалась введения судебных уставов, и, как в остальной империи, преследованием злоумышленников здесь впредь занимались только судебные следователи. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований и правительства Тюменской области в рамках научного проекта.

ТюмГУ

341 статей

Тюменский государственный университет (ТюмГУ) — первый университет Тюменской области, был открыт в 1930 году. Готовит специалистов по 175 направлениям подготовки. Университет входит в число участников Проекта 5-100 — программы повышения международной конкурентоспособности российских вузов среди ведущих мировых научно-образовательных центров.

Показать больше

Закладка

Скопировать ссылку

Email

Печать

Twitter

VK

Telegram