«Наш человек привык жить своим умом»

[Naked Science]: Кирилл Борисович, какой ценой русскому крестьянину в Средние века давался урожай по сравнению с крестьянином европейским?

[Кирилл Назаренко]: Русский крестьянин в те времена собирал примерно в два с половиной-три раза меньше зерна, чем его «коллега» с севера Франции или юга Германии при тех же трудозатратах. Понятно, что где-нибудь в Египте или Междуречье эти урожаи были еще выше. Но если мы возьмем рисоводческую культуру Дальнего Востока, то там урожайность тоже будет высокой. И здесь нам нужно прежде всего оценивать трудозатраты, а не земельную площадь. Потому что у русского крестьянина, конечно, земли было примерно в семь раз больше, чем у японского, а вот обработка ее была примерно одинаковой. И у русского крестьянина трудозатраты были даже выше, из-за того что ему приходилось готовиться к зиме, чего не нужно было делать на территории большей части Европы и уж тем более в тропических и субтропических регионах.

А вот результаты труда были довольно скромными, и урожайность составляла примерно САМ-3, то есть зерна удавалось собрать в три раза больше, чем посеяли. Это означает, что треть урожая надо было сразу же отложить на посев. Насколько велика была производительность русского и того же японского крестьянина, говорит налогообложение, потому что у нас уровень налогообложения не превышал 20 процентов от урожая. И не потому, что русские феодалы были добрыми, а японские злыми, ведь у них было до двух третей урожая, а просто потому, что у русского крестьянина было больше не взять. Японский крестьянин мог своим трудом прокормить двух самураев, а у нас нужно было пять мужиков, чтобы прокормить одного помещика. Причем прокормить предельно скудно, на уровне самого крестьянина. Если же феодал хотел жить роскошно, то ему нужно было значительно больше крепостных.

Но дело не только в помещиках, а в том, что процент населения, не связанного с земледелием, должен был быть низким. То есть у нас невозможно было прокормить много горожан или много монахов. Нельзя было построить и много каменных храмов — потому что не было средств для их возведения. Поэтому у нас за редким исключением неизвестны каменные крепости. Они понемногу начинают появляться лишь в конце Средневековья и в раннее Новое время. А в той же Испании мы в каждом крохотном городке находим огромный собор. Потому что существовало много прибавочного продукта, который можно было отобрать у крестьянина и пустить на стройку. У нас же все постройки были деревянными, и большинство из них не дошло до наших дней.

[NS]: Крепостное право в России отменили довольно поздно. Это тоже связано с климатическими и географическими факторами?

[КН]: Любой феодализм предполагает ограничение свободы крестьянина. Да и сама деятельность его предполагает такие ограничения, это же не айтишник, который удаленно может программировать на Бали. У крестьянина всегда в земле лежит зерно, к которому он привязан, даже если над ним нет ни помещика, ни государственной власти. А если такая власть есть, то она хочет собирать налоги и еще сильнее привязать землепашца к той или иной территории. Но иногда ограничение свободы крестьянина превращается в настоящее крепостное право, когда его можно продавать и покупать отдельно от земли.

Рассмотрим волну крепостного права, которая прошла по Европе. Пик этих процессов пришелся на XI-XII века, затем крепостное право постепенно исчезает. В Западной Европе это происходит в XIV веке — я имею в виду личную зависимость. Возможно, его исчезновение связано с эпидемией «черной смерти», но на этот счет есть разные точки зрения.

Все эти процессы шли медленнее в Восточной Европе, и это касается не только России, но и Польши, Чехии, Венгрии. Эти страны вышли на историческую арену чуть позднее, чем Франция, Западная Германия, Испания или Италия. Поэтому социальные процессы в Восточной Европе проходят чуть позднее, чем в Западной. Так что, когда там крепостное право уже исчезло, до Восточной Европы оно только докатилось, это было в начале XVI века. Тогда одновременно закрепощаются крестьяне в Польше, Венгрии, Чехии, Восточной Германии и в XVII столетии это происходит в России. То есть это один и тот же европейский процесс.

Точно так же с запада на восток прокатилась и отмена крепостного права: в конце XVIII — начале XIX века отменяется личная зависимость в Пруссии и владениях австрийских Габсбургов, а спустя 50 лет (что по историческим меркам очень немного) она исчезает уже и в России. И введение крепостного права, и его отмена лежали у нас в рамках тех же исторических ритмов, которые были характерны и для Европы, никакого особенного исторического развития крепостное право у нас не имеет.

Поэтому вряд ли климат оказывал решающее влияние на эти процессы. Скорее, тут другая связка. Существует такая теория, что во всех государствах, которые в XVI-XVII веках перешли к абсолютизму, обязательно возникло крепостное право, и что король, сосредоточив в своих руках абсолютную власть в масштабах страны, должен был какую-то кость бросить и дворянам. Ей будто бы оказалась абсолютная власть помещиков над крепостными. Но из этой логичной и стройной концепции выпадает Польша, где не было абсолютизма, а крепостное право было точно таким же, как в Венгрии, Чехии или России.

Установление абсолютизма всегда порождает создание жесткой государственной вертикали. И в той же Польше, и в Австрийской Империи мы видим те же процессы. Логичный вопрос: почему во Франции при Людовике XIV абсолютизм появляется, а крепостное право не возрождается? Или в Испании в XVI веке при Филлиппе II точно был абсолютизм (в Кастилии во всяком случае), но крепостное право там не возникло вновь.

И вот на этот аспект климатический фактор уже влияет. Потому что кормовая база у государств на востоке Европы гораздо меньшая, чем на ее западе. И Испанское и Французское государства решали эти вопросы иначе — они могли собирать гораздо больше налогов с более богатых городов, с мировых торговых путей, в конце концов — просто добывать серебро в Америке (как это делали испанцы), им не нужно было никого закрепощать.

А Прусское и Русское государства одобрили закрепощение как одну из мер, которая обещала не столько пополнение казны деньгами, сколько возможность пользоваться бесплатным трудом. Ведь это был очень важный ресурс — никакие реформы Петра Великого, если бы у него были только деньги, не были бы возможны. Просто у государства не было бы средств на организацию регулярной армии, флота. И даже рекрутская повинность — одна из форм принудительного труда. Ведь Русское государство не нанимало солдат, как английское, а принуждало их к службе.

[NS]: Государство закрепощало крестьян и для того, чтобы удерживать их на определенных территориях, чтобы они не могли так просто уехать в более благополучные регионы и посеять ту же пшеницу?

[КН]: Здесь очень важен опыт последних 30 лет, потому что все наше сельское хозяйство сегодня уехало на юг. У нас практически нет его в нечерноземной полосе, им занимается только Краснодарский край. И это абсолютно логично с точки зрения рыночной экономики. Но этого не могло произойти при феодализме. Потому что, во-первых, были совершенно другие средства сообщения и до появления железных дорог привезти хлеб с Северного Кавказа, например, в Санкт-Петербург было практически невозможно.

А во-вторых, феодалам нужны были крестьяне, чтобы пользоваться их трудом для обеспечения своих усадеб, и они не могли всех переселить на юг. Но в принципе тенденция к тому, чтобы переносить сельское хозяйство в более благоприятные районы, проявилась уже в XIX веке, еще до отмены крепостного права. Одесса тогда становится крупнейшим городом юга страны, потому что это порт, через который вывозят хлеб. Так что хороший климат никто не отменял — в его условиях все расцветало гораздо лучше, чем в плохом. Даже столыпинская реформа пошла именно в тех регионах, где климат был получше, а там, где он был хуже, она провалилась.

[NS]: Зимой русскому крестьянину приходилось не только топить печи (причем поначалу это делалось по-черному), но и держать с собой в избе скот (чтобы не замерз), валить лес не удобной для этого дела пилой (она была дорогой вещью), а махать топором. А чем питались крестьяне, в том числе зимой? Ведь в эту пору им явно приходилось тяжелее, чем европейским землепашцам.

[КН]: Русский крестьянин тратил очень много усилий на поддержание своей жизни зимой. Он должен был в первую очередь заготавливать дрова. С чего начинается любая европейская сказка? Мальчика или девочку послали в лес за хворостом, то есть там этим занимались дети. А у нас — «отец, слышишь, рубит, а я отвожу», это мужская работа. Поэтому мужику мало было того, что он пахал все лето, так еще и дрова рубил всю зиму. Он должен был иметь теплый дом и каждый день топить печь. Зато русский крестьянин каждый день ел горячую еду и каждую неделю пек хлеб. А, например, французский землепашец мог себе позволить разводить огонь только раз в неделю, а то и в две. Даже английский крестьянин мог выжить, не отапливая свое жилище. В истории этих стран бывали времена, когда хлеборобы ели горячее всего несколько раз в месяц.

[NS]: Может быть, поэтому у них так популярны гамбургеры и всевозможный фастфуд, а у нас популярны супы и каши?

[КН]: Очень даже может быть, по крайней мере отчасти. Потому что какой смысл лишний раз платить феодалу за сбор хвороста в лесу — можно просто питаться сухим хлебом. Поэтому, когда в XVIII веке русские путешественники, скажем во Франции, видели эту реальность, они приходили в ужас и писали, что французский крестьянин настолько нищий, что даже не может развести огонь в своем доме. И что крепостной в России счастлив, что ест горячую кашу каждый день. Но надо понимать, что оборотной стороной этого были гораздо большие трудозатраты.

И так это осталось до сих пор: современный русский человек не будет терпеть тот холод, который относительно спокойно переживает испанец в течение двух зимних месяцев. Потому что мы привыкли, что в доме должно быть отопление. И если даже его нет, мы включаем обогреватели. Испанец же привык к тому, что в субтропиках можно два месяца прожить под двумя одеялами и немножко дрожа, но включать отопительные приборы он не будет. И русскому человеку очень тяжело перенести субтропическую зиму, потому что в средней полосе России терпеть бесполезно — умрешь, нужно заводить печку. Это особенность, вытекающая напрямую из нашего климата.

А вообще цивилизации, как известно, сначала возникли в наиболее климатически благоприятных районах — в Египте, Плодородном полумесяце, в долине реки Янцзы, Инда. И только потом постепенно завоевали менее благоприятные — Россия оказалась одним из последних рубежей в этом плане. Ведь на той же Чукотке, например, цивилизация уже не возникла (я имею в виду городское общество с городами, с разделением труда, производящим хозяйством), только культура.

[NS]: Традиционная патриархальность нашего общества с жестким разделением на мужские и женские обязанности тоже может быть следствием сурового климата?

[КН]: Разделение труда по половому признаку в современном обществе исчезает, потому что у нас сейчас есть стиральные машины, микроволновки, мультиварки и прочие облегчающие быт устройства. Это так же, как с браком, который был очень прочным, пока женщина сама не могла заработать на содержание детей и не имела возможности выжить без мужчины. Если мы переходим к фабричному производству, то понятно, что женщина втягивается в точно такой же труд, как и мужчина. Поэтому объективный базис для разделения труда исчезает, остаются лишь определенные культурные стереотипы, которые уйдут спустя два-три поколения, потому что станут совсем неактуальными. Климат здесь скорее косвенный фактор, а главный — выход на определенные рубежи развития общества. В той же Индии климат прекрасный, но патриархальности там больше, чем в относительно более холодной Голландии.

[NS]: Сейчас климат продолжает оказывать влияние на нашу экономику? Ведь у нас есть проблема отопления, а на юге — кондиционирования.

[КН]: Безусловно, и климатический, и географический факторы продолжают оказывать влияние на экономику. Посудите сами, без кондиционера выжить можно, а при наших морозах зимой без отопления — никоим образом. Население у нас сильно разбросано по огромной территории, а значит, нам приходится строить много дорог для сообщения.

Таким образом на каждую единицу продукции мы вынуждены строить больше дорог, чем те же страны Европы. Не можем мы полноценно использовать и водные пути сообщения из-за того, что зимой они замерзают, иначе Северный морской путь давно бы стал главной магистралью перевозки китайских товаров в Европу. И несмотря на долгий маршрут, несмотря на сомалийских пиратов, водный путь вокруг Индии остается более выгодным. Это дань, которую мы продолжаем платить нашему климату. Не говоря уже о том, что нам приходится покупать и задействовать технику и бензин для уборки снега.

[NS]: Вы заговорили о дорогах. Извечный вопрос: почему они такие плохие?

[КН]: Самая опасная черта нашего климата — переходы через ноль весной и осенью, что происходит несколько сот раз в течение года. При этом в каждую трещинку просачивается вода, которая потом замерзает и разрывает все вокруг себя. Поэтому наши дороги, здания, корабли подвергаются разрушению гораздо быстрее, чем в тропиках. В той же Италии термы Каракалы стоят без крыши последние две тысячи лет — у нас любое здание без крыши разрушится максимум за век. И к дорогам это имеет прямое отношение.

Да, мы можем построить дорогу из чистого титана, она будет прочной, но в ней не будет экономического смысла. Дороги в Испании и Италии сохранились потому, что там почти нет переходов через ноль, римский мост в Кордове эксплуатировали вплоть до 1960-х годов ХХ века, лишь после этого он был закрыт для транспорта. Поэтому нужно с понимаем относиться к тому, что строительство наших дорог будет или гораздо более дорогим по сравнению с Европой, или гораздо менее качественным.

[NS]: Екатерине II приписывают фразу: «Пьяным народом легче управлять». В России то спаивали население, то, наоборот, запускали антиалкогольную кампанию. А климатические и географические факторы как-то повлияли на уровень пьянства в нашей стране?

[КН]: Это, конечно, фейк — Екатерина такого не говорила. И пьянство русского народа — тоже, безусловно, миф, связанный, на мой взгляд, вот с чем. Для Европы характерно два типа потребления алкоголя — северный и южный. Последний тип — это вино, причем разбавленное. Дело в том, что найти хорошую чистую воду на юге Европы очень трудно, она цветет. И единственный способ не умереть от заболеваний ЖКТ — употреблять разбавленное вино, поэтому его еще со времен античности пьют даже дети. И никто не спивается, потому что дозы вина небольшие, а само вино — слабой крепости.

А в северной Европе, к которой относится не только Россия, но также Великобритания, Германия, Скандинавия, другой тип потребления алкоголя. Потому что есть хорошая вода, и люди испокон веков для утоления жажды пили воду. Хмельные же напитки изначально пили во время языческих ритуалов, чтобы беседовать с богами. На юге Европы это делали другим путем, в частности путем курения конопли.

И на севере Европы была традиция — несколько раз в год все напивались допьяна, чтобы пообщаться с богами. Христианство очень жестко боролось с языческими обрядами, поэтому традиция ушла и произошло отвязывание опьянения от языческого праздника, то есть в христианской Европе стало можно пить в любой день. И теперь это присуще не только России, но и другим странам северной Европы. И по количеству употребления алкоголя на душу населения наша страна далеко не первая в Старом Свете, та же Скандинавия обгоняет ее по этому фактору довольно здорово.

А стереотип о «пьющих русских» остался. На его формирование оказали влияние иностранные путешественники. В той же Голландии, например, в XVI-XVII веках было принято пить только внутри кабака, причем до любого состояния, главное — делать это внутри, иначе арестуют. В отечественных кабаках, возникших в XVI веке, не было посадочных мест — там продавали водку, но пить нужно было или дома, или на улице. Потому что не было традиции принимать еду и питье где-то вне дома. И поэтому, видимо, у нас было больше пьяных на улице. Иностранные путешественники видели все это и думали: если пьяные уже на улице, то внутри кабака что у них делается? Так что у нас нет никаких оснований считать, что наши сограждане пили больше, чем в те времена голландцы или англичане. Кроме того, крестьяне испокон веков пили не водку, а пиво, то есть сезонный напиток. Его варили осенью, выпивали и зимой его уже не было, поэтому и пить было нечего.

Что касается спаивания населения, то тут такая история. До середины XIX века были винные откупа — особая система взимания налогов, когда богатый купец вносил государству вперед какую-то сумму, а потом получал монопольное право на ту или иную деятельность. Это было следствием слабости государственного аппарата, когда он был не способен сам организовать сбор тех или иных доходов и продавал их с торгов. Поэтому проблемой винных откупов стало низкое качество алкоголя. И когда в 1895 году ввели государственную винную монополию, качество водки резко повысилось. Это сразу же сказалось и на ситуации с пьющим населением. Я вообще считаю, что в нашей стране обязательно должна быть казенная винная монополия. Пример тому — Швеция, где есть такая система. Вырастут и доходы в казну, и население будет избавлено от опасности отравиться.

[NS]: По данным ВОЗ, за последние 15 лет в России сильно сократилось употребление алкогольных напитков. Почему, как вы считаете?

[КН]: Очень сильно изменилась культура их употребления. Мы приблизились к южноевропейскому типу пития — стали употреблять гораздо меньше водки и больше вина, лучше в нем разбираться. Кроме того, те же финны отмечают, что русские всегда пили не так, как они: мы всегда закусываем и общаемся. Те же выпивают бутылку водки залпом и уходят в астрал общаться с богами. А еще у нас разнообразился досуг. Хотя свободного времени стало гораздо меньше, потому что мы стали намного больше работать, чем в советское время, отпуска стали дробными — одна-две недели, а не месяц, как раньше. Поэтому людям захотелось особо качественного досуга, чтоб запомнился: прыжки с парашютом, вечер в гончарной студии, дегустация вина.

[NS]: Можно ли выделить какие-то наши национальные черты, связанные с климатом?

[КН]: Климат порождает определенный тип хозяйства, а тот, в свою очередь, определенные навыки, которые бессознательно передаются из поколения в поколение. Одно из них — умение мобилизоваться и очень быстро и напряженно работать в течение определенного срока, после чего русский человек расслабляется. Вспомните как многие студенты учат предмет в ночь перед экзаменом. Заставить русского человека работать каждый день в одинаковом темпе сложно, это метод японцев и китайцев.

Еще одна черта — наш человек не обращает достаточного внимания на оформление результатов своего труда. Потому что посыпание песком дорожек и выращивание розовых кустов крестьянин себе позволить не мог. Он мог только делать то, что нужно было для выживания. Максимум — вырезать каких-нибудь петухов на наличнике, и то долгими зимними вечерами. Но никакое благоустройство вокруг себя ему не свойственно, потому что у него на это банально не было времени. И в наши дни это качество, увы, можно назвать определенной неопрятностью. После пересечения границы России и Финляндии это очень хорошо видно, за что, конечно, становится стыдно.

Еще одна наша национальная черта — самостоятельность в принятии решений. В нашей географической реальности, где население всегда жило на большом удалении друг от друга, начальство где-нибудь в Москве не могло достучаться до человека в Сибири, поэтому он жил своим умом. Из-за этого наши люди сначала включают прибор, а потом читают инструкцию — ведь интересно же, почему он сгорел. Русские привыкли пренебрегать правилами. «Закон — что столб: перепрыгнуть нельзя, обойти можно».

То же самое можно сказать и про пресловутую надежду на авось. В условиях рискованного земледелия урожай был не только не гарантирован, но вообще оказывался результатом случайного стечения обстоятельств. Поэтому русский человек привык не переживать по этому поводу: получилось — хорошо, нет — надо дальше работать. В условиях рисоводческих хозяйств какой-то результат гарантировать все-таки было можно. В той же Японии крестьяне должны были очень тщательно полоть сорняки каждый день, при этом могло внезапно налететь цунами. Поэтому китайцы просто тщательные (привыкли к кропотливому труду), а японцы тщательные, но еще выработали привычку стоически переносить любые стихийные бедствия.