Абсурдная победа: как захват Крита немцами помог Советскому Союзу в войне с Германией

Двадцатого мая 1941 года, в восемь утра, небо над Критом внезапно заполнилось тысячами куполов парашютов, сотнями странных самолетов с неубирающимися шасси и планерами. Началась операция «Меркурий» — самая результативная воздушно-десантная операция в истории войн на 2019 год и, вероятнее всего, в истории человечества в целом. Немецкие парашютисты провели первую и последнюю в истории воздушно-десантную операцию стратегического размаха.

Ни до, ни после этого воздушные десанты не играли такой заметной роли в войнах. Союзникам и СССР операция «Меркурий» показалась ошеломляющим успехом Вермахта: немецкие потери были во много раз ниже английских. Малочисленный воздушный десант овладел Критом, чем лишил англичан возможности бомбить румынские нефтяные поля, изменив ход Второй мировой войны.

Однако Гитлер и его генералитет посчитали операцию катастрофой, кровавым провалом. Поэтому они отказались от дальнейшего использования воздушных десантов. За всю войну с СССР десантирование применялось только в паре мелких и незначительных тактических операций. Это очень помогло нашей стране в 1941-1942 годах. Почему Германия восприняла свою победу на Крите как провал и приговорила свои воздушно-десантные войска к бездействию? И почему на самом деле она ошибалась?

Как СССР дооттягивал войну до Крита

Из мемуаров П. Судоплатова, в 1941 году – подчиненного Л.Берии, известно, что НКВД, выполняя решение Сталина и Молотова, принимал меры по оттягиванию войны с Германией. Одной из таких мер был план свержения тогдашнего прогерманского югославского правительства, подписавшего договор о сотрудничестве с Гитлером.

Как констатирует Судоплатов: «В марте 1941 года военная разведка и НКВД через свои резидентуры активно поддержали заговор против прогерманского правительства в Белграде. Тем самым Молотов и Сталин надеялись укрепить стратегические позиции СССР на Балканах. Новое антигерманское правительство, по их мнению, могло бы затянуть итальянскую и германскую операции в Греции… Через неделю после переворота мы подписали пакт о взаимопомощи с новым правительством в Белграде».

Сам заговор был реализован советской стороной идеально: вначале шли демонстрации протеста, «достоверная» (не хуже, чем в наши дни) картина народного возмущения, показательные разгромы отделений немецких информбюро и сжигание германских флагов. Нашему современнику несложно представить себе сходную картину, благо сценарии такого рода систематически реализуются сильными странами в слабых и сегодня.

К сожалению, немецкое посольство в Белграде смогло идентифицировать причину переворота в Югославии и немедленно поставило Берлин в известность о том, что за ним стоит Москва. Поэтому уже 27 марта, в день путча, Гитлер отдал приказ о подготовке вторжения в Югославию. В том же документе было решено начать наступление на Грецию, по времени близкое к нападению на Югославию.

Немецкое вторжение в обе эти страны началось уже 6 апреля, к 18 апреля Югославия была захвачена (немцы потеряли убитыми и пропавшим без вести 165 человек). Греция держалась много лучше – до 30 апреля, немцы безвозвратно потеряли в ее континентальной части почти полторы тысячи человек, правда и безвозвратные потери греков и югославов ушли за полмиллиона (20 тысяч убитыми, остальные – пленными). Как отмечал Судоплатов, югославский маневр советских спецслужб отвлек Германию на куда меньшее время, чем рассчитывали в Москве.

Захват Крита: немецкие планы

Немецкой целью в войне с Грецией была не столько помощь итальянскому союзнику, сколько обеспечение безопасности румынских нефтяных месторождений от будущих воздушных ударов англичан. Поэтому одного захвата континентальной Греции им не хватало: от аэродромов Крита до румынских нефтяных полей была всего тысяча километров, и немцы на опыте Германии уже знали, что это более чем посильная дистанция для английских бомбардировщиков.

Немецкая разведка определила силы защитников острова в 5 тысяч человек, то есть как весьма слабые. В то же время британский флот доминировал на море и делал морской десант крайне опасным мероприятием. Поэтому немцы запланировали воздушно-десантную операцию.

В ее ходе 7-я авиационная дивизия должна была высадить несколько тысяч парашютистов на четырех аэродромах острова и захватить посадочные полосы. Потом на них высаживалась 5-я горная дивизия и заканчивала захват острова. В обеих дивизиях было 22,7 тысяч человек — более чем достаточно против пяти тысяч солдат противника.

Холодная реальность

Основным типом немецких шифровальных машин (примитивный механический компьютер для шифровки радиосообщений) была «Энигма». Она быстро совершенствовалась, и взлом ее сообщений был чрезвычайно сложен. Радиоразведка союзников вначале умела взламывать лишь передачу простых версий машин (до 1940 года).

Однако благодаря передовым решениям британского математика Алана Тьюринга была создана дешифрующая машина Turing Bombe (Бомба Тьюринга). В результате британцы читали немецкую шифросвязь и были полностью в курсе точек будущего нападения.

Оттого Крит имел большой гарнизон (31,2 тысяч британских войск, 10,2 тысяч греческих), 85 орудий и 25 танков. Их расположили вблизи четырех аэродромов, тщательно замаскировав. Было и две дюжины самолетов, но уверенный в успехе обороны генерал Фрейберг отослал их в Египет за два дня до немецкого нападения.

Основной «кулак» немецких сил — 5-я горная дивизия — не умела прыгать с парашютами и должна была высадиться на аэродромах внутри транспортных самолетов. И они, и парашютисты не имели нормальной перевозимой по воздуху полевой артиллерии или танков и их вооружение ограничивалось пулеметами и небольшим количеством безоткатных легких пушек 75-мм калибра.

Иными словами, немцы планировали застать врасплох малочисленного и плохо вооруженного противника. В реальности как раз британцы застали их врасплох, имея при этом количественное превосходство в живой силе, подавляющее превосходство в артиллерии и абсолютное – в танках. Немцы имели козырь в виде ВВС, но в условиях хорошо замаскированных в горно-лесистой (Крит) местности британских частей это преимущество трудно назвать важнейшим.

Высадка: катастрофическое начало

Немецкие десантники использовали при высадке парашют неудачной конструкции, в котором тело парашютиста в прыжке наклонено на 40 градусов, а управляющих ориентацией парашюта строп нет вообще. От этого парашютиста не только быстро крутило на единственной стропе вокруг своей оси (к тому же, он не мог управлять направлением сноса парашюта), но и приземление осуществлялось «на карачки» – с одновременным ударом о землю и локтями, и коленями (на вертикальной скорости до 21,6 км/ч).

Чтобы выжить и не иметь множественных переломов, парашютисты не только надевали налокотники и наколенники, но и прыгали без винтовок, которые в такой ситуации могли бы нанести серьезные ранения их носителям (элементы воздушного десантирования — с 0.50):

Три четверти парашютистов имели из оружия одни только пистолеты. Четверть имела пистолет-пулеметы (из-за меньшей длины они были не так опасны при приземлении на четвереньки). Те, что были вооружены только пистолетами, после выброса должны были добежать до приземлившихся отдельно грузовых контейнеров со своими винтовками. Из этого очевидно, что немецкие парашюты годились только для высадки десантов там, где не предполагалось наличие противника — потому что парашютистам необходимо было время, чтобы добраться до оружия.

С 8:00 20 мая, когда парашютисты начали высадку на Крите, все пошло ровно наоборот. Не видя замаскированных в растительности британских частей, немцы сбросили часть десантников почти на позиции англичан, которые начали расстреливать фактически безоружного противника (дальность прицельной стрельбы из пистолета ограничена).

Англичане стреляли по десантникам еще в воздухе, и первые минуты боя больше походили на избиение. 3-й батальон 1 штурмового полка 7-й авиационной дивизии, высадившийся у ключевого аэродрома Малеме, в первый день безвозвратно потерял 400 из 600 десантников, в основном — убитыми, и в основном с 8 до 9 утра 20 мая.

Дополнительно потери увеличил тот факт, что на Крите много горно-лесистых участков. Прыгать на лес и горы – занятие близкое к самоубийству: удар о дерево или острый скальный выступ на 5,5 м/с может быть очень опасен. Но часто избежать этого не было никакой возможности: ведь, как мы уже сказали, парашют немецкого десантника не имел строп управления.

Всего в районе аэродрома Малеме — ключевого пункта всей обороны – у британцев имелось 7700 человек, у греков — 2500 человек. У них было не менее 15 полевых орудий, 10 легких и 2 тяжелых танка. Немцы выбросили сюда четыре батальона парашютистов, из которых один сразу был практически разгромлен, второй также понес большие потери.

В теории части союзников здесь — почти вся 2-я новозеландская дивизия с частями усиления — вполне могли раздавить немецких парашютистов в первые часы после высадки. Но этому помешало то, что и командир этой дивизии генерал Паттик, и подчиненные ему командиры бригад где-то до полудня вообще не отдавали никаких приказов. А после полудня главным образом требовали от войск удерживать позиции.

Три немецких батальона попытались захватить господствующие высоты, но этому объективно мешало то, что новозеландцев было много больше. Главной возвышенностью, позволяющей наблюдать и контролировать весь аэродром, у Малеме была высота 107,0. Здесь оборонялся 22-й новозеландский батальон, который пытался атаковать немецкий 1-й батальон штурмового парашютного полка. Дальше подножья высоты батальон не поднялся, но и новозеландцы его одолеть не могли.

Впрочем, командир 22-го новозеландского батальона все же попробовал контратаковать и смог привлечь к этому два тяжелых танка “Матильда”. Немецкие парашютисты не имели полноценных окопов и артиллерии, из-за чего, теоретически, новозеландцы должны были оказаться победителями.

На практике этого не вышло. Командир батальона послал в атаку только одну свою роту, командир роты подумал, что для сопровождения такой грозной силы, как два танка, хватит одного взвода. В итоге вся «контратака» батальона — состоящего из девяти пехотных взводов — основывалась на вере в успех двух танков и 1/9 пехоты батальона. У немецких парашютистов не было нормальных противотанковых средств, но оба танка умудрились выйти из строя по техническим причинам в ходе атаки (один из них завяз в сухом русле реки, второй просто сломался). Увидев это, взвод пехоты отошел обратно.

Дальше ситуация развивалась хаотично. Немцы, несмотря на большие потери , попытались обойти высоту 107,0 у Малеме одной ротой, и в итоге 22-й батальон попал в полуокружение, свободным оставался только его тыл. Командир 22-го батальона попросил у командования подкреплений, но командование по неизвестным причинам ему отказало. Тогда тот, видимо, перенервничав, заявил, что если не получит подкреплений, то ночью отойдет. Это крайне неясный момент: к этому времени батальон безвозвратно потерял несколько десятков человек, не более 10% личного состава.

Немцев вокруг высоты было меньше, чем новозеландцев, у них не было серьезной артиллерии, к тому же, и позиции их отлично наблюдались и обстреливались сверху, в то время как новозеландские, наверху, никак не просматривались. В норме вышестоящее командование должно было просто указать на это командиру батальона, потребовав от него защищать важную позицию, контролирующую крупнейший критский аэродром — ключ к острову.

Вместо этого командование – генерал Харгест, командир 5-й бригады, входящей во 2-ю новозеландскую дивизию – отказало 22-му батальону в подкреплениях, но зато заявило: “Если вы должны отходить, тогда отходите”. Как пишут западные историки: “Это был шокирующий комментарий от командира бригады, никогда не покидавшего своего штаба, никогда лично не посещавшего поля боя. В пехотной тактике является аксиомой, что высота должна удерживаться любой ценой. И, тем не менее, бригадир Харгест разрешил отступление”. Почему — он так никогда и не смог объяснить.

В ночь на 21 мая 22-й новозеландский батальон отошел с высоты 107,0. С утра немцы не сразу поняли, какой подарок сделала им судьба в лице британского генералитета. Но через какое-то время все же заняли пустую высоту, обеспечив тем самым начало беспрепятственной высадки частей 5-й горной дивизии на транспортных самолетах, садящихся в Малеме. В течение суток-других немцы нарастили свою группировку на острове до примерно 15 000, нанося удары во все стороны из Малеме.

Поэтому, несмотря на то, что больше нигде на острове немецкие десантники сами не смогли поставить под контроль местные аэродромы, наступления от Малеме позволили немцам захватить весь Крит уже 1 июня 1941 года. Большую роль при этом сыграло то, что англичане, судя по их документам, не понимали, что превосходят противника численно, и считали, что должны отходить, чтобы не быть уничтоженными.

Мы не будем описывать бои в остальных, второстепенных районах критского сражения: они протекали для немцев еще менее удачно, чем под Малеме, германские части до самого подхода дополнительных сил от Малеме не смогли захватить там вообще ничего и ключевой роли в сражении за Крит не сыграли.

Что это было?

Подведем итоги: немецкая разведка в восемь раз недооценивала противника. Зато британцы оценили немцев точно и расположили в местах высадки десанта превосходящие силы пехоты, с артиллерией и танками.

Немцы располагали только легким оружием и самой легкой безоткатной артиллерией, не имели окопов, а их перемешивание с солдатами союзников не позволило немецким пикировщикам оказать своим частям нормальную поддержку.

Даже в нарезках пропагандистских немецких кинохроник легко заметить, что с технической стороны их воздушные десантники работали, мягко говоря, в сложных условиях:

К тому же три четверти десантников в первые минуты боя были по факту безоружны. Если бы Крит обороняли силы немецкого уровня подготовки, все нападавшие десантники умерли бы к вечеру того же дня.

Почему этого не случилось? Как 7 500 десантированных 20 мая смогли пробить дорогу для еще 7,5 тысяч высаженных самолетами? Как они захватили остров у 30 тысяч англичан с танками, сами не имея ни танков, ни приличной артиллерии?

На примере боев за Малеме, «ключ Крита», легко видеть: причина этого в том, что британские командные кадры проявили исключительную нерешительность. А равно и нерасторопность и непонимание основ тактики. Возьмем того же командира 22-го новозеландского батальона, полковника Эндрю, который все просил подкрепления у своих вышестоящих командиров. Одна из рот его 22-го батальона весь день вообще не получала от него никаких приказов.

Ее солдаты и офицеры догадывались (по звукам), что где-то идут бои, но не знали, как именно. Не имея никакого управления, следующей ночью рота по своей инициативе, без приказа отошла с поля боя. После этого она рассыпалась на взводы, которые разбрелись по горам. Видимо, командир батальона просто забыл о своей роте (такое часто случается при потере хладнокровия) — и это в обстановке, когда, по его словам, у него был дефицит сил.

Немецкие командиры всех рангов показали совсем другой уровень. Командиры всех десантируемых групп еще утром 20 мая были либо убиты, либо тяжело ранены. И управление приняли на себя их заместители. Все они действовали инициативно и упорно, хотя в некоторых из их рот умерло две трети личного состава.

Командир немецкой 9-й роты штурмового полка по своей инициативе — не получая никаких приказов, потому что в его батальоне погиб командир, а у его зама в силу поврежденных раций не было связи с ротами — сам обошел высоту 107,0, создав видимость полуокружения и напугав полковника Эндрю достаточно, чтобы ночью тот бросил высоту 107,0, фактически отдав этим немцам Малеме, а с ним и Крит в целом.

Немцы потеряли 3 200 человек убитыми и пропавшими без вести и примерно три тысячи ранеными. Кроме этого — 147 их самолетов были уничтожены огнем противника, 73 — потеряны от посадок на незнакомых ВПП и 150 — повреждены по иным причинам.

Огромные — для операции длиной в дюжину дней — потери в самолетах вызвал «пунктик» командования немецких парашютистов. Оно считало, что парашютистов надо высаживать с минимальной высоты, не более 120 метров, чтобы они быстро и компактно приземлялись. Ради этого был выбран и парашют, делавший парашютиста безоружным, но зато дававший возможность десантироваться со 120 метров.

Теоретики из штабов Люфтваффе, куда входили парашютисты 7-й авиадивизии, забыли только о том, что на 120 метрах даже пехотный пулемет может серьезно повредить тихоходные транспортные самолеты.

Союзники потеряли четыре тысячи убитыми, из них почти половину — на море, от бомбовых ударов немцев по британским кораблям. 12 тысяч пленных дали британцы и еще пять тысяч — греки. По убитым и пропавшим без вести немцы показали соотношение 1 к 1,2. Если сюда включить пленных, их безвозвратные потери меньше союзных в пять раз. В теории это большой успех.

Причем успех стратегический. Крит был единственной площадкой, откуда союзники могли бомбить румынские нефтяные поля. В результате его захвата до 1944 года англо-американские силы не могли их «достать». А это, в свою очередь, сильно затянуло войну, в которой румынская нефть была главным источником топлива для Вермахта.

Критская операция стала самой успешной воздушно-десантной операцией в истории войн: несмотря на неоднократные попытки англичан, американцев и даже СССР провести операции схожего размаха, все они заканчивались неудачей, гибелью основной части десанта без выполнения поставленных задач и без крупных потерь у противника.

После 1945 года стратегические операции удавались парашютистам только тогда, когда высадка велась вне рамок «настоящей» войны – в Чехословакии в 1968 году или после капитуляции Квантунской армии в 1945 году.

Почему немцы больше не высаживали десанты?

На практике Гитлер расценил это как поражение. Нам это понять довольно сложно, но на самом деле достаточно вспомнить то, как воевали немцы во Второй мировой до попадания в СССР.

Напомним: при захвате Европы от Западной Франции до Польши, от Норвегии до Крита они потеряли всего лишь 90 тысяч убитыми и пропавшими без вести. Югославия и континентальная Греция стоили им меньше 1,5 тысяч убитыми — а союзники потеряли там только убитыми 20 тысяч и более полумиллиона пленными.

Даже во время захвата Франции в 1940 году, когда союзники имели больше артиллерии и танков, немцы потеряли 45 тысяч убитыми и пропавшими без вести на 95 тысяч французов и англичан — а кроме того, немцы взяли там в плен 1,8 миллиона человек.

Когда кто-то привык к тому, что на одного его погибшего приходится от двух до дюжины убитых солдат противника и еще десятки или сотни взятых в плен — то соотношение потерь в 1 к 1,2 по убитым его не радует, а пугает. Именно поэтому Гитлер сразу после сражения произнес историческую фразу: «Время парашютистов прошло» — и более не санкционировал ни одной стратегической операции с использованием парашютного десанта как главной силы.

Как ни странно, Гитлер оказался прав. Время парашютистов действительно прошло, хотя виноваты были в этом не парашютисты, а сам Гитлер и немецкая разведка. Они не узнали, что огромные потери на Крите были вызваны Бомбой Тьюринга — тем, что немцы сбрасывали своих десантников прямо в зубья большого, хотя и бестолкового британского капкана. Поэтому решение на отказ от крупных воздушных десантов было, строго говоря, ошибкой.

Во Второй мировой войне перед немцами не раз возникали ситуации, когда крупный воздушный десант мог переломить обстановку. Например, в середине октября 1941 года, когда из Москвы началась эвакуация, и из-за нехватки банальной милиции в городе начали громить пустые магазины с товарами.

Определенно, даже несколько тысяч человек могли дезорганизовать перевозки войск через Москву к фронту и сильно облегчить немцам продвижение к столице. Возникла бы реальная возможность ее захвата осенью 1941 года.

Аналогичный крупный успех мог принести немцам десант в заволжских степях в августе 1942 года — с перерезанием маршрутов снабжения сталинградской группировки войск. Захватив Сталинград, они имели бы заметные шансы использовать освободившиеся силы на Кавказе. А в случае потери и Грозного, и Баку СССР лишился бы 90% своей добычи нефти. Не вполне ясно, насколько энергично он мог бы продолжать войну после этого.

Тем более, что союзники не сообщали Сталину о Бомбе Тьюринга и о том, что читают немецкие шифросообщения. Иными словами, если американцы и англичане воевали, видя карты противника насквозь, то СССР и Германия воевали «нормальным образом», без волшебных очков. Так что против Красной Армии немцы вполне могли достигнуть внезапности при высадке воздушных десантов.

Похоже, что если англичане и проиграли сражение за Крит, то Советский Союз от него, скорее, выиграл.