Карибский кризис: как в 2022 году, но без стрельбы

Двадцать восьмого мая 1962 года из СССР на Кубу вылетела крупная делегация. Кроме советского посла в ее составе был маршал Сергей Бирюзов — глава Ракетных войск стратегического назначения, созданных всего за два с половиной года до этого. На следующий день, 29 мая 1962 года — ровно 60 лет тому назад, они встретились с братьями Кастро и предложили им нечто очень необычное: взять и разместить на Кубе ядерное оружие. Причем в полной тайне. 30 мая Фидель Кастро переговорил с Че Геварой и в тот же день дал положительный ответ. Что и запустило Карибский кризис.

В июне 1962-го СССР приступил к реализации своего предложения — операции «Анадырь». В ее рамках 47 тысячам советских военнослужащих выдали валенки, дубленки и прочую зимнюю экипировку, погрузили их на корабли, при этом целью назначения, по слухам, была Чукотка. Там в те годы были часты инциденты с разведывательными самолетами США, поэтому усиление самого близкого к Штатам региона СССР выглядело логичным решением.

Однако после прохода Гибралтара и других проливов, выходящих в Атлантику, капитаны кораблей и войсковые начальники открывали спецпакеты, где обнаруживали, что место назначения — Куба. Уже в июле в эту республику, расположенную на одноименном острове прямо рядом с США, стали приходить войска и грузы из СССР.

Зачем это было нужно Москве?

Советское руководство прекрасно понимало, что идет на очень рискованный шаг. США ни в 1962-м, ни в 2022 году и не думали отказываться от доктрины Монро (провозглашенная еще в 1823 году концепция американского континента как зоны, закрытой для вмешательства европейских держав; в ее рамках любое политическое влияние неамериканских государств в Западном полушарии считалось враждебным актом в отношении Штатов). Как заключил в 1960-х американский правительственный документ: «С дней доктрины Монро мы отстаивали защитные взаимоотношения с государствами Латинской Америки — и ожидали дружбы и лояльности взамен».

В реальности в ходе «защитных взаимоотношений» Мексика лишилась половины территории в пользу США. А Куба век спустя, по мнению современников, стала чем-то вроде всеамериканского борделя. В прямом смысле слова: после переворота 1952 года, приведшего к власти Фульхенсио Батисту, жившего до этого в США, на острове под контролем американских мафиозных структур работали тысячи публичных домов, и американцы-туристы там были основными клиентами.

Бывший американский посол на Кубе Эрл Смит в 1960 году описывал увиденное им положение дел на Кубе так: «До Кастро… американский посол был вторым самым важным человеком на Кубе — иногда даже более важным, чем ее президент». Президент США позднее честно говорил: почти вся помощь Кубе была в виде оружия (впрочем, это вряд ли шокирует наших современников), которое «только укрепляло диктатуру Батисты». И, разумеется, «ничего не делало для улучшения благосостояния кубинцев». Именно такие действия, признавал позднее Джон Кеннеди, «позволили Кастро и коммунистам поддержать распространяющееся мнение, что Америка была безразлична к стремлению кубинцев к достойной жизни».

Но вернемся к СССР. На первый взгляд ввязываться в борьбу с США в начале 1960-х годов было не особенно логично. Дело в том, что тогда Москва только разворачивала свои огромные производственные возможности в области боевых ракет и только в 1970-х стала первой в мире по числу термоядерных боеголовок.

Вашингтон мог направить к СССР 3500 ядерных боевых частей на 327 баллистических ракетах и множестве стратегических бомбардировщиков. Москва могла ответить всего 300 ядерными боевыми частями. Зачем при таком раскладе лезть в крайне опасную кубинскую историю?

Тем более что Штаты уже показали, что готовы применить против Кубы оружие. Во время бойни в Заливе Свиней в апреле 1961 года с американских кораблей был высажен не просто десант кубинцев-перебежчиков, тренированных в США. В нем участвовали и американские госслужащие. Сотрудники ЦРУ были среди десантирующихся, и один там даже погиб, ведя огонь по кубинской стороне. Да и применение американских боевых самолетов в операции не оставляло сомнений в решительности Вашингтона.

Причину необычайной смелости Хрущева легко понять, если взглянуть на это с другой стороны. Советское руководство неплохо знало численный состав ядерных сил США. Еще оно знало, что в марте 1962 года Штаты установили в Турции ракеты средней дальности «Юпитер», способные нанести удар по Москве в течение 10-15 минут от получения приказа.

Это был весьма важный фактор, поскольку, как мы уже писали, шансы выжить при ядерном ударе напрямую зависят от числа минут, которое нужно ракете, чтобы долететь до противника. Межконтинентальная ракета неизбежно дает 20–30 минут времени, позволяя многим укрыться в убежищах и пережить удар. А вот десяток минут от ракеты средней дальности такого времени почти не оставляет. Руководство государства его охрана еще успеет выдернуть из постели и неодетыми спустить вниз, в убежище. Но вот более 90% населения крупных городов ни до какого метро и иных убежищ явно не добегут.

Попросту говоря, иметь угрожающие вам ракеты средней дальности с ядерными боеголовками — то же самое, что спать с ножом у горла. Причем ножом, удерживаемым рукой, намерения которой — вспоминая ту же высадку на Кубе — предсказать, мягко говоря, нелегко.

Хрущев довольно нервно отнесся к возникшей в марте 1962 года перспективе постоянного риска истребления населения Москвы и других крупных городов. Кроме того, он считал, что провал акции ЦРУ на Кубе — лишь «неудачное начало [которое] ведет к желанию взять реванш».

Хрущев был прав: после бойни в Заливе Свиней в США разрабатывали «Операцию Нортвудс». В ее рамках планировалось устроить теракты в американских городах и выдать их за действия кубинцев. Под этим предлогом предполагалось начать против Кубы полноценную войну.

Так родилось решение: одним камнем убить двух зайцев. Посылка советских ракет средней дальности на Кубу позволяла и подарить «нож у горла» самим США, в ответ на их «Юпитеры» в Турции. И, с другой стороны, обезопасить Кубу от реванша. Бросать десант под гусеницы Т-34, как в Заливе Свиней, это одно, а бросать его под ядерные удары — совсем другое.

Американская реакция

Знаменитый самолет-шпион U-2 часто пролетал над территорией Кубы. Однако именно летом 1962 года полеты над островом проводили реже обычного. 

Только в сентябре 1962 года разведуправление Минбороны (РУМО) США выяснило, что советская ПВО на острове развертывается в конфигурации, типичной для прикрытия стартовых позиций советских баллистических ракет. Тогда РУМО потребовало доразведки U-2 — даже несмотря на риск, что самолет будет сбит. И 14 октября такая съемка была проведена. 15 октября анализ снимков показал, что на них — пусковая площадка Р-12, советской баллистической ракеты средней дальности с ядерной боеголовкой.

Сразу же об этом сообщили Кеннеди. Благодаря сведениям двойного агента Олега Пеньковского (работник ГРУ, завербован МИ-6) было ясно, что Р-12 с Кубы вполне достает до Вашингтона.

Кеннеди сперва попробовал отреагировать по дипломатическим каналам. Его брат Роберт переговорил с советским послом Анатолием Добрыниным. Однако, как в 2006 году отмечал последний, Москва из соображений секретности на тот момент просто не довела до него тот факт, что на Кубе находятся советские ядерные боеголовки. Исходя из этого, он отрицал их наличие там. Президенту США стало ясно, что по обычным дипломатическим каналам конфликт не разрешить.

Параллельно обсуждались силовые пути решения проблемы. Например, предлагалось запугать Кастро тем, что если он не попросит СССР на выход, то США вторгнутся на остров. Правда, было неясно, удастся ли Кастро вообще запугать. В итоге этот вариант отвергли.

Осталось три варианта с прямым использованием силы. Первый — блокада американским флотом Кубы, чтобы не допустить завоза туда новых ракет и побудить вывезти старые. Второй — удары ВВС по расположению ракет с ядерными боеголовками (мог применяться вместе с первым вариантом). Третий — полномасштабное вторжение на Кубу, с высадкой нескольких американских дивизий.

Объединенный комитет начальников штабов США (ОКНШ) единодушно выступил за последний вариант. Логика была в том, что воздушными ударами надежно уничтожить ракетные установки не так просто.

Что было бы, если бы Кеннеди не хватило мудрости обуздать военных

Называя вещи своими именами, решение американских штабистов с военной точки зрения было ужасным. Они приняли его, абсолютно не имея представления о полном составе советских сил на острове. Пентагон полагал, что их 10 тысяч, во много раз меньше реальной цифры. Если бы Кеннеди поддержал предложенный им вариант, все закончилось бы бойней — причем для американской стороны.

Дело в том, что, во-первых, основная часть советской группировки на острове ЦРУ (и другими американскими разведками) не была вскрыта. Пентагон просто не представлял, сколько там солдат: советскую группировку оценили в десяток тысяч, а в реальности она была близка к 45 тысячам. Во-вторых, он имел очень смутное понятие о том, чем они были вооружены. Раздавались голоса, что ядерные боеголовки могли не успеть установить и на баллистические ракеты средней дальности — мол, самое время ударить, пока эти ракеты еще не опасны. На самом деле, ядерные боеголовки уже были на ракетах.

Более того, у советских войск на острове было 12 тактических ракет с ядерными боеголовками для ракетных комплексов «Луна» (на шести пусковых установках). Их разместили как раз для того, чтобы при возможной высадке десанта подорвать в районе каждого плацдарма. Пусковая «Луны» была довольно компактной (на базе легкого танка), быстро пряталась среди деревьев и при дальности пуска до 32 километров практически наверняка успела бы накрыть плацдармы с американским десантом до обнаружения своей позиции ВВС США. Ее крайнюю малозаметность доказывает то, что за все время Карибского кризиса никто в Штатах даже не узнал, что эти установки с ракетами есть на острове.

Иными словами, при попытке высадить несколько дивизий США получили бы большие потери, но не смогли бы закрепиться на Кубе — не говоря уже о том, чтобы захватить ее.

Спрогнозировать дальнейшие действия американского руководства — если бы силовое решение, единодушно принятое военными, было бы утверждено президентом — сложно. Джон Кеннеди был исключительно здравым политиком. Возможно, он смог бы отказать своим военным в эскалации ядерного конфликта и ответу на советские тактические ядерные удары стратегическими ударами со стороны США.

Менее ясно, смог ли бы он помешать военным нанести тактические ядерные удары по Кубе. Правда, даже если бы они были нанесены, вряд ли они помогли бы Пентагону выиграть. Как мы уже отмечали, найти пусковые «Луны» на довольно лесистой Кубе очень сложно — а ядерный взрыв даже в трех километрах от нее ей не особенно бы навредил.

Такой ограниченный обмен тактическими ядерными ударами привел бы к гибели тысяч или десятков тысяч солдат (в зависимости от массовости первой волны американского десанта), но не вызвал бы Третью мировую войну.

А вот если бы на месте Кеннеди был более послушный президент, у него могло бы возникнуть искушение позволить военным нанести и удары стратегического плана — бомбардировщиками с ядерными боевыми частями. Дюжина советских зенитно-ракетных комплексов на Кубе явно не смогли бы сбить их все. В таком случае от столицы Кубы Гаваны осталось бы не так много, но при этом захват Кубы в целом это не слишком бы облегчило.

Сложным остается вопрос, что тогда предпринял бы Хрущев. В его мемуарах о Карибском кризисе есть характерный отрывок:

«Я-то был против войны. Но если жить только под давлением боязни и в том смысле, что всякая наша акция в защиту себя или в защиту наших друзей вызовет ракетно-ядерную войну, — …означает парализовать себя страхом. В таком случае война возникнет наверняка. Враг сразу почувствует, что ты боишься… Или же ты без войны станешь уступать постепенно свои позиции и дашь возможность врагу достичь его целей. Или же ты своей боязнью и уступчивостью так разохотишь врага, что он потеряет всякую осторожность и уже не будет чувствовать той грани, за которой война станет неизбежной».

Легко видеть, что при такой позиции он мог и нанести ответные удары по странам, близким к США, или по ним самим. Так ли это, и чем бы закончилась такая нарастающая эскалация, понять чрезвычайно сложно.

Ясно одно: она точно не дала бы ничего, кроме гибели большого числа людей. Советская операция «Анадырь» была вскрыта США на таком позднем этапе, что выдавить СССР с Кубы силой у Вашингтона уже просто не получалось.

Как гражданский смог остановить военных

К счастью, достаточно высокий уровень высшего руководства США той эпохи позволил миру так и не встать перед лицом мировой войны. Ознакомившись с силовым предложением, за которое единогласно выступили военные, Джон Кеннеди выразил скепсис.

Он также заметил, что даже если бы СССР потерпел поражение на Кубе, то ответил бы на это захватом Западного Берлина, еще одной «горячей точки» того периода. Союзники США в Европе, настаивал Кеннеди, увидели бы в нас людей с сомнительными умственными способностями — потерявших Берлин только по своей неспособности уладить миром дело на Кубе.

Поэтому он отверг и десант, и удары с воздуха. Но ничего не делать он тоже не мог. Как позже отмечал президент, ракеты на Кубе хотя и не меняли реальный военный баланс (у США все равно было больше боевых частей), но «меняли политический баланс сил. Так бы это выглядело [в глазах населения Запада], а то, как что-то выглядит, отражается на реальности». 

Здесь Кеннеди отсылает к тому, что за месяц до событий обещал избирателям в телевыступлении действовать, если у Кубы окажутся наступательные возможности в отношении США. Это значило, что просто смириться с советскими силами там он не мог: это повредило бы его имиджу.

Просчет советской стороны

Следует отметить, что Хрущев оценивал своих противников менее точно, чем Кеннеди оценил его. Когда глава СССР задумывал «Анадырь», он, по его мемуарам пришел «к выводу, что если мы все сделаем тайно и если американцы узнают про это, когда ракеты уже будут стоять на месте, готовыми к бою, то перед тем как принять решение ликвидировать их военными средствами, они должны будут призадуматься».

Мысль за этим у Хрущева была проста: «Эти средства [на Кубе] могут быть уничтожены США, но не все. Достаточно четверти, даже одной десятой того, что было бы поставлено, чтобы бросить на Нью-Йорк одну-две ядерные ракеты, и там мало что останется… Думалось, что это сможет удержать США от военных действий».

Это была ошибка, которая, не будь Кеннеди, закончилась бы катастрофой. Дело в том, что американские военные вообще не понимали, что Советский Союз при попытке удара по этим ядерным силам использовал бы их. Как мы уже отмечали, они по неизвестным науке причинам считали, что ядерных боеголовок на острове еще нет (их, якобы, не успели завезти).

Почему Хрущев не понимал, что Пентагон не будет «призадумываться»? Он не знал, что Олег Пеньковский сообщал Западу о временной ядерной слабости СССР. Ведь Пеньковского арестовали только 22 октября 1962 года, уже в разгар кризиса. Поэтому в Кремле не понимали, что для Штатов СССР выглядит слабым. А Пентагон не считал, что слабый может решиться вступить в войну.

Разумеется, американские военные ошибались. Хрущев в мемуарах достаточно ясно пишет о своем тогдашнем настроении: «Если война будет навязана им [врагом СССР], сделать все, чтобы выжить в такой войне и добиться победы». Поскольку эти мемуары были записаны им еще до обнародования западных материалов по Карибскому кризису, то это достаточно достоверное свидетельство.

Но факт остается фактом: предательство Пеньковского в сочетании с тотальным непониманием американскими военными ментальности советской стороны на самом деле создали ситуацию, которая могла бы закончиться и ядерной войной. 

Просчет имени Фиделя Кастро: насколько совместимы латиноамериканский темперамент и ядерная бомба?

Острое обсуждение разных вариантов ликвидации кубинского кризиса в Вашингтоне по крупицам стало достигать кубинских лидеров. В разгар кризиса, 26 октября 1962 года, Фидель Кастро сообщил советскому руководству: по его разведданным, США вторгнутся на Кубу через несколько часов.

Кастро доверял своему источнику. Надо отметить, что аналогичные данные получала и советская разведка в тот же самый момент, то есть разведка у Кубы была поставлена вполне на уровне. Но все же не на уровне СССР: кубинцы узнали только об угрозе близкого вторжения. 

А вот советская разведка сообщила Хрущеву более конкретные данные: «Вторжение неизбежно, если мы не договоримся с президентом Кеннеди». Такое вторжение действительно готовилось в самом спешном порядке — но только на случай провала переговоров с Москвой.

Кубинский лидер предложил Москве единственно логичную — исходя из его информации — линию поведения. Раз вторжения не избежать, надо нанести термоядерный ракетный удар с территории острова всеми силами. Чтобы американская высадка не успела эти ракеты повредить и тем самым снизить силу удара возмездия. 

Кастро требовал классической превентивной атаки, призванной снизить потери своей стороны. С чисто военной точки зрения (если доверять данным разведки) это было единственное здравое решение. Этот инцидент отлично показывает: принимать решение исключительно на основании данных своей разведки — даже довольно неплохой — то же самое, что играть в кости, поставив на кон свою жизнь.

Хрущев и члены Политбюро даже не стали на отвечать на обращение Кастро. Вместо этого они занялись более насущными вопросами.

На грани ядерного срыва

Тем более что таковых было предостаточно. 24 октября США заявили о «карантине», при котором суда с оружием не будут допускаться их флотом на Кубу. 25 октября Хрущев назвал это пиратством, Кеннеди в переписке парировал это тем, что Вашингтон вынужден действовать так, поскольку СССР ему ранее заявлял, что ракет с ядерным оружием на Кубе нет, то есть обманул Штаты.

Хрущев в мемуарах отмечал, что США сами обманывали СССР и весь мир, отрицая разведполеты U-2 над Союзом, пока Москва не предъявила миру сбитого ею Пауэлла, летчика U-2. Заметим, справедливости ради, что склонность партнера ко лжи вовсе не оправдывает собственную ложь. Так что хрущевское «а у вас зато негров линчуют» в качестве оправдания не годилось.

27 октября случился пик конфликта. Дело в том, что американская сторона заранее договорилась считать, что если ее разведывательные самолеты над Кубой в ходе конфликта буду сбивать — значит, СССР решился на войну, и, следовательно, надо атаковать Кубу десантом. А днем 27 октября случилось именно это — какой-то неустановленный командир советской ПВО взял и сбил ракетой С-75 американский U-2, пилот при этом погиб. 

Как описывает это в мемуарах министр обороны США Макнамара: «К счастью, мы изменили нашу точку зрения и подумали: ну это мог быть случайный инцидент, давайте не будет атаковать». Будем честными: «мы» тут значит Кеннеди, об этом пишут другие западные источники. Что было бы, если бы решения принимал не он, вопрос крайне непростой.

Брат президента Роберт Кеннеди встретился с послом Добрыниным и дал ему понять, что сбитие следующего американского разведчика будет началом войны. То ли передача этих слов Добрыниным, то ли самостоятельное решение Хрущева имели быстрый эффект: советским ПВО над Кубой было приказано сбивать американские самолеты в случае, если они летают парами и группами, но не трогать одиночных разведчиков. Война не началась.

Но это было еще не все. Вторым пиком кризиса была американская атака советской подлодки Б-59 близ Кубы учебными (в качестве предупредительного выстрела) глубинными бомбами предельно малой мощности. Случилось это 27-28 октября 1962 года, когда ПЛ была вынуждена всплыть для подзарядки батарей. Возник вопрос: отвечать ли ядерным боеприпасом, который на лодке был? Капитан лодки слегка потерял выдержку и решил утопить надводного противника не дожидаясь следующих ударов.

К счастью на лодке находился начштаба бригады Северного флота, куда входила лодка Б-59. Им был капитан второго ранга (позднее вице-адмирал) Василий Архипов. Он настоял на том, что для такого ответа время еще не пришло. Перед выходом в море он получил инструкции применить ядерные торпеды только если противник сделает «дырку в корпусе» ПЛ или если придет указание из Москвы. Выдержка Архипова, возможно, предотвратила ядерный конфликт.

И тут нельзя не удивиться тому, насколько плохо в данном случае отработала американская разведка: в американских штабах вообще были не в курсе того, что на советских подлодках близ Кубы есть ядерное оружие. Ну не знал о таких деталях Пеньковский, а других достаточно высокопоставленных источников у западных спецслужб в России тогда и не было. В итоге американские военные, как малые дети, играли с адским пламенем, даже не понимая этого. Лишь в 2002 году, после публикации в России, на Западе вообще узнали об этом.

«Это будет не очень хорошая война»

Тем временем в США обсуждали, принимать ли предложение Хрущева о выводе советских ракет с Кубы в обмен на вывод американских из Турции (плюс гарантии ненападения на Кубу). Кеннеди после долгих колебаний принял 27 октября 1962 года историческое решение — принять предложение Хрущева. Он решил снять карантин после вывода советских сил с Кубы, но взамен не атаковать Кубу снова.

Правда, такую существенную часть советского предложения, как вывод американских ракет средней дальности — «ножа у горла» Москвы — из Турции и Италии он не стал озвучивать публично, чтобы сохранить лицо перед избирателями и союзниками. Однако в секретном протоколе это было и обещано, и вскоре сделано.

Кеннеди столкнулся с серьезным противостоянием в первую очередь со стороны военных (и в меньшей степени — разведки). Они не хотели принимать предложение советской стороны. Им казалось, что СССР слаб, а соглашаться на то, чтобы отвести нож от горла слабого, нелогично. Кеннеди оказался более гибким:

Кеннеди пошел на условия СССР по ракетам тайно, поэтому в западной прессе он выглядел победителем. Хрущеву, впрочем, это было до лампочки: его больше интересовала практика. Если бы Москва хотела, она бы и дальше держала на острове ядерное оружие. Ведь предложение Хрущева и американский ответ никак не затрагивал тактические ядерные ракеты «Луна», благо Вашингтон о них вообще не знал. И тем не менее на всякий случай Кремль решил вывести с острова и их. С учетом буйного темперамента Кастро это решение следует postfactum признать разумным.

Чем 1962 год отличается от 2022 года? Почему война не началась тогда, но началась сейчас?

Ключевым отличием двух кризисов, разделенных 60 годами, надо назвать наличие у Штатов принципиально иного по своим способностям президента. Глядя на Карибский кризис из наших дней, нельзя не согласиться с мемуарной оценкой Хрущева:

Чтобы оценить его интеллект в полной мере, стоит учесть: он выбрал мир и отвод «Юпитеров» из Турции и Италии несмотря на то, что его военные считали, что на Кубе еще нет ядерных боеголовок СССР. 

Он выбрал мир, ничего не зная о том, что военное решение о высадке на Кубе привело бы только к бойне личного состава нескольких американских дивизий, но никак не к успешному захвату ими острова. Он выбрал мир несмотря на то, что его военные считали необходимым начать боевые действия, ибо ошибочно полагали, что Кубе нечем им ответить, а СССР не решится на войну в силу его относительной ядерной слабости.

Хрущев, бесспорно, тоже проявил себя в этом конфликте лучше, чем во многих других вопросах своего правления. Только в марте 1962 года США приставили нож к горлу Москвы, разместив «Юпитеры» в Турции, а уже через год этот нож пришлось убрать. Причем без малейших реальных уступок со стороны Кремля. Тот не просто остался при своих, но еще и получил от Вашингтона гарантии ненападения на Кубу.

И все же, пожалуй, Хрущев в том кризисе показал себя хуже Кеннеди. Он оценивал американских военных выше, чем они того заслуживали, полагая, что те не решатся на войну. Однако именно на военном решении те и настаивали, как об этом прямо пишут все американские первичные источники. Переоценка умственных способностей противника почти уничтожила СССР в 1941 году, при Сталине — о чем Naked Science писал отдельно. Повторение такой ошибки Хрущевым всего 21 год спустя выглядит довольно печально.

Сравнивая случившееся с 2022 годом, легко заметить явное сходство двух ситуаций. США считали неприемлемым нахождение под боком враждебной им Кубы. Россия в 2022 году считает неприемлемым аналогичную ситуацию с враждебной ей Украиной. В обоих случаях страны-оппоненты не желали идти навстречу друг другу.

Сам собой возникает вопрос: в чем разница? Почему 60 лет назад до боевых действий не дошло, а сегодня — вполне? Наиболее очевидный ответ на этот вопрос таков: для того чтобы избежать войны, нужно иметь желание сторон договариваться друг с другом. В 1962 году оно явно было не только у СССР — пусть не у военных США, но хотя бы у их президента такое желание оказалось вполне налицо.

А вот было ли такое желание у обеих сторон в 2022 году? Напомним хронологию: 18 февраля 2022 года госсекретарь Блинкен согласился встретиться с министром иностранных дел Лавровым — по вопросу Украины. А уже 22 февраля он заявил, что этой встречи не будет. Мотив? Россия, по его словам, уже вторглась на Украину.

Но 22 февраля 2022 года этого определенно еще не случилось: Блинкен отреагировал так на признание Россией ДНР и ЛНР. Так же, как не было и американского вторжения на Кубу 27 октября 1962 года (хотя подготовка к нему в те сутки и была в полном разгаре, о чем знала кубинская и советская разведка). 

Только переговоры 27–28 октября 1962 года спасли мир от вооруженного столкновения. Отказ от переговоров 22–23 февраля 2022 года, вероятно, сделал его неизбежным.

Американская внешняя политика к 22 февраля 2022 года дошла до точки, в которой не только можно делать утверждения прямо противоречащие фактам. Но и еще и до точки, в которой недовольство одними только декларациями другой стороны достаточно для того, чтобы отказаться от мирных переговоров. И открыть тем самым дорогу боевым действиям.

К российской внешней политике — мы отметим, не к МИДу, потому что внешнюю политику на деле формирует не только и не столько он — тоже есть серьезные вопросы. Хрущев в своих мемуарах ведь все верно пишет:

«Я как Председатель Совета Министров СССР и Первый секретарь ЦК партии должен был так решить вопрос, чтобы не вползти в войну. Ума-то никакого особого не требуется, чтобы начать войну. Требуется больше ума кончить ее».