С точки зрения истории: может ли война на территории Украины вернуть мир в стагфляцию семидесятых?

Как началась первая стагфляция в мировой истории

В октябре 1973 года на Ближнем Востоке случилась война Судного дня. Египет, Сирия, Ирак и Иордания в очередной раз попытались — и в очередной раз предсказуемо не смогли — уничтожить Израиль. Несмотря на то что удар застиг Израиль врасплох (редкий случай), а живой силы и боевой техники у арабских стран было в разы больше, конфликт закончился их разгромом. Стало совершенно ясно: как бы тщательно они ни готовились, какой бы внезапности не добились, как бы им ни везло, выиграть у Тель-Авива у них не получится. Четверть века арабо-израильских войн показали это более чем наглядно, и тот октябрь стал просто последней каплей, поднявшей бурю арабского эмбарго.

Когда долго, десятки лет подряд, тратишь уйму ресурсов, сил и средств, чтобы нанести сильный удар другому, но все равно ничего не можешь — это вызывает раздражение. Возникает желание насолить если не врагу — который слишком силен, чтобы ты мог ему навредить, — то хотя бы тем, кто его поддерживает. Поэтому арабские государства решили создать неприятности союзникам Израиля. В первую очередь США, ну и остальному западному миру заодно. ОПЕК под фактическим руководством Саудовской Аравии объявила эмбарго на поставки нефти в ряд западных стран.

Цены на нее в течение полугода после его введения взлетели в четыре раза. В Штатах на заправках обычным явлением стали очереди: топлива физически не хватало. Отопление частных домов, где жили большинство американцев, подорожало настолько, что многие камины, раньше бывшие скорее элементом декора, реально стали средствами отопления № 1.

Резко подскочили цены на все товары. Перевозки подорожали. ФРС США действовала по инерции, как привыкла действовать при обычном росте цен: подняла учетные ставки, создав в экономике дефицит денег. Когда такое происходит, товары должны перестать дорожать, так как у покупателей меньше средств на их приобретение.

Поставим мысленный эксперимент. Есть некая местность, где живут фермер Джо, промышленный рабочий Джим и глава местного ФРС Джейкоб. Джо подрался с Джимом и объявил ему эмбарго: засеял вдвое меньше земли и стал продавать вдвое меньше зерна по в два раза большей цене. Благо промышленные товары от Джима износятся еще не скоро, и какое-то время Джо в них нуждаться не будет. Рост цен на зерно обеспокоил Джейкоба: он же должен обуздывать инфляцию. Что будет, если Джейкоб, глава местного ФРС, сожмет денежную массу в карманах Джима, чтобы снизить цены? Все верно: цены никуда не снизятся, их диктует объективный дефицит зерна. И пока Джо не поменяет позицию, инфляция никуда не денется.

Параллельно уменьшение количества денег в карманах Джима приведет к спаду в экономике. Он станет меньше покупать того, что не нужно ему для выживания. Джо не сможет заменить его своим спросом: ведь он продает меньше зерна, а значит, и покупать больше товаров ему не на что.

Если бы Джейкоб не просто запоминал содержимое своих учебников по макроэкономике, а понимал, что, кроме цифр денежных агрегатов, есть еще реальное производство, то он никогда не поднял бы учетные ставки. Инфляция была бы незначительно выше, но острая стагнация не могла случиться. Однако в большинстве вузов заставляют осваивать учебную программу, а вовсе не думать самостоятельно. Поэтому реакция Джейкоба — норма, в то время как иные виды реакции в реальности встречаются редко.

Именно такой сценарий разыгрался в 1970-х в западном мире. Центральные банки, начиная с ФРС, сжали денмассу через учетную ставку, чем фронтально обрушили платежеспособный спрос. Экономика перестала расти, стагнировала (но были и годы чистого спада). А инфляция никуда не делась: от мер ФРС количество нефти никак не зависело.

Стагфляция продолжалась до тех пор, пока СССР, привлеченный запахом денег, не нарастил экспорт нефти на мировой рынок до очень значительных цифр. Это случилось уже к началу 1980-х, то есть стагфляция (стагнация плюс инфляция) в США тянулась много лет.

Что делает современную ситуацию похожей на первую стагфляцию

Параллели с нашим временем более чем очевидны. Есть ряд стран (США и их союзники), которые ничего не могут сделать с одной неприятной им страной военным путем. Не имея возможности нанести военный удар, они раздражаются и пытаются нанести удар там, где, как им кажется, они это могут. Например, в области экономики. 

И вот уже в первый день после ввода российских войск на территорию Украины министр экономики Германии Роберт Хабек говорит: «Мы должны будем покупать газ, а также уголь в других странах в более значительном объеме». По сути, это то же самое арабское эмбарго — только не со стороны производителя, а со стороны потребителя.

Министр не говорит о нефти, потому что понимает: нефть Россия может продать танкерами куда угодно, поэтому нет смысла покупать ее меньше. Он говорит о газе, ведь тот в основном экспортируется по трубам — и если Берлин откажется забирать его из трубы, Москва (хотя бы какое-то время) не сможет экспортировать его куда-то еще. Для этого ей придется построить достаточно терминалов для сжиженного газа, что займет несколько лет. Уголь — по некоторым техническим причинам — тоже не так просто перенаправить на новые рынки. Хотя конкретно сейчас, пока цены на него высоки, это вполне возможно.

Кажется только логичным, что боевые действия на украинской территории заставят Запад занять позицию арабских стран полувековой давности. Если это случится, стагфляция просто неизбежна. Чтобы понять почему, взглянем на структуру текущей инфляции в крупной западной стране — той же Германии.

Уже в конце прошлого года она там составила 5,2% — рекорд трех десятилетий. Причем практически вся инфляция была сгенерирована одним фактором — ростом цен на энергоносители. Они подорожали сразу на 22,1%. Откроем немецкие государственные СМИ. Они прямо пишут:

«Инфляция в течение нескольких месяцев подпитывается растущими ценами на энергоносители…»

Естественно, если Германия и Запад в целом будут покупать меньше трубопроводного газа, цены на него взлетят куда выше нынешних 1000+ долларов за тысячу кубометров. А ведь и это очень высокие цены (на порядок с лишним выше российских). Значит, в Европе не просто будет сильный рывок инфляции, но и резкое снижение потребления газа. Ведь делать удобрения с помощью газа ценой в тысячи долларов за кубометр нет экономического смысла. То есть нехватка сырья, удобрений и продуктов газохимии дополнительно усугубит ситуацию.

Попутно лидеры центробанков по всему миру успешно демонстрируют, что уроки 1970-х их так ничему не научили. ФРС США планирует в несколько раз поднять учетную ставку в 2022 году. Оба ингредиента долгой стагфляции готовы. Не так ли?

Может быть, нет.

Нет, сценарий 1970-х в условиях войны на Украине реализовать не получится

Чтобы понять, насколько выполнимы заявления тех или иных государственных деятелей, нужно узнать, кто они: как думают, что знают о мире, насколько адекватны их представления о нем?

Роберт Хабек, министр экономики Германии и по совместительству ее вице-канцлер, — «зеленый». Он типичный партназначенец: никакой экономической подготовки нет, по образованию он филолог. Само по себе это не проблема: Ли Куанг Ю или Пак Чжон Хи тоже не были экономистами, но в сжатые сроки добились в своих странах настоящего экономического чуда. Но Хабек — не они.

Он никогда не работал ни в чем, связанном с экономикой, никогда всерьез не интересовался ее теорией и практикой, а свой министерский портфель получил в процессе их дележки между партиями.

Его слова о сокращении закупок газа и угля у России показывают, что он не очень понимает ситуацию и в энергетике Германии и Европы. Мы ее уже описывали: там вовсю идет зеленый переход, рост доли выработки ВЭС и СЭС. Пока станций этого типа немного, пока они дают до 30% генерации крупной страны, этот переход идет относительно просто и гладко. Да, в Германии из-за него в 2000-2020-х цены на электричество выросли вдвое. Но немцы — народ дисциплинированный, так что тут никакой проблемы (пока) нет.

Зато проблема есть в том, что в сегодняшней Германии СЭС и ВЭС уже перешагнули за треть генерации и их доля быстро растет. Когда вес этих источников достигает значительных величин, они должны быть на сто процентов продублированы ТЭС. Потому что, если не будут продублированы, неизбежные просадки в ветре и солнце приведут к блэкаутам — без вариантов.

Именно поэтому профессионалы, работающие в той же Германии с энергетикой, беспокоятся совсем не о том, что волнует Хабека. Например, глава крупной энергетической компании RWE Маркус Креббер (Markus Krebber) прямо говорит:

«Мы все еще недооцениваем число новых газовых ТЭС, которые нужны Германии. Сейчас стабильность нашего энергоснабжения полностью основана на ядерной энергии, буром и каменном угле [поскольку они обеспечивают базовую, постоянную генерацию]. У нас недостаточно газовых ТЭС. А они нужны, чтобы заменить уголь и атом».

Если Германия и Европа не будут покупать российский газ, купить его несколько лет (до достройки терминалов сжижения в портах) не сможет никто. Значит, эти несколько лет на газовом рынке мира будет глобальный дефицит, который поднимает цены и на газ, и на уголь — благо газ по новым ценам очень мало кто сможет себе позволить.

В итоге европейские экономики столкнутся не просто с ростом цен, а с физическим отказом ряда отраслей промышленности от работы. Как это уже случилось в недавние месяцы с целым рядом металлургических заводов в Европе по причине роста цен на газ. Только в этот раз рост будет сильнее, а остановка заводов — более масштабной.

Пойти на такое западный мир может только в случае войны. В мирное время объяснить избирателям остановку многих производств и рост цен на отопление в несколько раз (а без российского газа такой сценарий в Европе почти неизбежен) будет невозможно.

Что случится вместо этого? Угадать нетрудно, поскольку Хабек — зеленый, а техническая наивность в энергетике делает решения таких людей легко предсказуемыми заранее. Российского газа в ближайшие годы ЕС меньше импортировать не станет. Просто Германия начнет покупать часть сжиженного природного газа, который раньше шел кому-то из ее соседей. А соседу раздаст российский газ из трубы.

Виртуально зависимость Германии от российских поставок от этого снизится, а реально — нет. Примерно та же ситуация сложится на рынке угля: Берлин купит уголь в ЮАР, а бывший клиент ЮАР купит уголь у Москвы.

В практическом смысле эти шаги будут иметь околонулевое значение, но вот пиар на них сделать вполне можно, ведь среди массовой публики обычно немного охотников вникать в детали. 

Есть альтернативный вариант: среди немецких министров найдется не только экономист-филолог, но и те, кто примерно представляют себе цену всего этого для бизнеса. Тогда не будет даже виртуального отказа от российского газа. Ведь дополнительные цепочки перепродажи все равно хотя бы слегка, но поднимут цены.

Тем не менее стагфляция обязательно будет — и в России, и в мире. Но по другим причинам

Значит ли это, что, несмотря на ситуацию на Украине, в мировой экономике не будет крупных проблем стагфляционного типа? К сожалению, нет. И то, что к войне они отношения иметь не будут, вовсе не означает, будто от этого проблема станет ощущаться легче. Скорее наоборот. Ведь активная фаза конфликта не будет продолжительной, а те факторы, что мы опишем ниже, могут сказываться десятилетиями.

Ключевой из них — дивестирование. Если инвестирование означает вложение средств во что-то, то дивестирование — вывод средств из чего-то. В современном мире есть только один массовый процесс дивестирования — из всего, что связано с добычей и использованием ископаемого топлива.

Уголь ли, газ ли, нефть — зеленое дивестирование не делает исключение ни для чего. И тем, кто его осуществляет, все равно, что эти продукты активно используют для синтеза нужных соединений в химической промышленности: все идет под одну гребенку.

Как легко видеть на диаграмме, дивестирование началось десять лет назад и в сегодня охватывает огромное количество западных финансовых институтов. А именно в них находится основная часть денежной массы планеты. На октябрь 2021 года от инвестиций во все, что связано с ископаемым топливом, торжественно (не шутка: по этому поводу часто проводят настоящие церемонии) отказались уже полторы тысячи западных финансовых учреждений, контролирующих 40 триллионов долларов. Для сравнения: вся банковская система России не контролирует даже двух триллионов долларов. Эта сумма больше годового ВВП что Китая, что США. Еще важнее то, что число «дивесторов» растет как снежный ком.

Результаты? Западные традиционные крупные компании, занимающиеся нефтью и газом, замораживают новые крупные проекты по добыче и разведке месторождений.

Вернемся к Джо, Джиму и Джейкобу. Что будет, если Джо внезапно походит по странным местам в интернете и заявит, что сельское хозяйство выбрасывает углекислый газ, поэтому он хочет дивестировать все свои вложения в него? Что он планирует прекратить пахать и сеять и займется вместо этого экотуризмом?

Разумеется, цены на продовольствие тогда резко вырастут. Конечно, голода не будет: промышленный рабочий Джим, матерясь в адрес что Джона, что экологов, срочно найдет в интернете рецепты строительства теплиц и первичные сведения о том, как в них что-то растить себе на пропитание. И даже начнет что-то выращивать.

Но он не успеет этим компенсировать дивестирования Джо полностью. Потому что у Джо — огромный практический опыт в выращивании продовольствия, а у Джима в этой области опыта ноль. И первые годы продовольствия будет ощутимо не хватать.

К счастью, в реальной мировой экономике Джо, который желает дивестировать из ископаемых топлив, не единственный поставщик. Помимо западных нефтегазовых экспортеров, в мире есть и российские, и восточные. Поэтому шансов на глобальный коллапс довольно мало: прибыли, которые потеряют Shell и прочие BP, выходящие из топливного бизнеса, просто подберут их коллеги из других стран.

Однако они не могут компенсировать дивестирование полностью. Shell и BP — не просто яркие наклейки на бензоколонках. Это огромное число людей, геологов, управленцев и рабочих, накопивших серьезный опыт работы в своей отрасли. Дефицита ископаемых топлив на планете сейчас нет. А вот умелые люди — самый дефицитный ресурс.

Важно понимать: этот дефицит возник по идеологическим соображениям и опирается на идею, что потребление ископаемого топлива будет убывать. Но вот на практике снижение потребления ископаемого топлива в ближайшие пару десятков лет практически нереально. И не только потому, что ВЭС и СЭС не могут полностью заменить ТЭС ни при каких допущениях. Но и потому, что основная часть ископаемых топлив тратится вовсе не для выработки электричества, а для получения тепла. 

И если электричество от массовых СЭС и ВЭС в итоге будет дороже, чем от ТЭС, то тепло от ветряков и фотоэлементов будет просто запретительно дорогим (здесь мы уже объясняли почему). Кроме того, большое количество нефти и газа уходит на получение полимеров, и именно этот сектор нефтегазового потребления растет сейчас быстрее всего.

Дополнительный фактор: центр роста мировой экономики давно вовсе не Запад, где занимаются дивестированием. Центр роста — Китай и Индия. У этих стран есть уголь, и, инвестируя в него, они избегнут слишком уж резкой «угольной» инфляции. Поскольку именно от сжигания угля они берут энергию для изготовления что цемента, что кремния для микросхем, то смогут отчасти и обуздать инфляцию в целом. Но вот отказываться от роста экономики они не будут — а переход в основном на ветряки и фотоэлементы стал бы для них именно таким отказом.

Это немцы могли себе позволить двухкратный рост цен на электричество из-за зеленого перехода в 2000-2020 годах. Китайцы, индийцы, вьетнамцы, индонезийцы просто недостаточно богаты для подобных решений. При этом и экономический рост у них много быстрее немецкого. Поэтому они будут наращивать потребление топлива всех видов.

Поскольку в западном мире живет меньше людей, чем в этих странах, убывание абсолютного объема потребления ископаемого топлива в ближайшие 20 лет нереально.

Следовательно, западный мир ожидает (пусть и с перерывами) стагфляция. Он меньше вкладывает в нефть, газ и уголь, значит, предложение этих товаров на мировом рынке упадет. Но потребность, вопреки идеям западных зеленых, не снизится. Цены на ископаемое топливо останутся высокими надолго. Западные центробанки попробуют бороться с вызванной энергоносителями инфляцией, поднимая процентные ставки, чем придушат рост своей экономики. Высокие цены + придушенный рост = стагфляция. Сниженный рост и ускоренно растущие цены могут остаться там на десятки лет.

Особняком здесь стоит Россия. Конечно, у нас никто не планирует делать СЭС и ВЭС основным источником энергии. Небогатое население и холодный климат чрезвычайно плохо сочетаются с ростом цен на отопление и электричество в три-четыре раза. А без него зеленый переход невозможен.

Но у нас есть другая проблема. Достаточно беглого взгляда на темпы роста ВВП и инфляции в России, чтобы заметить: в последний десяток лет у нас фактически и так стагфляция почти как в США в 1970-х. Причины понятны: как и в Штатах тогда, основные источники инфляции в России вызваны не избытком денежной массы (тут ее, напротив, дефицит), а совсем другими причинами. 

Например, изменениями валютного курса. Вслед за ними те же газовики и нефтяники поднимают свои цены, чтобы разрыв между ними и мировыми не был совсем уж значительным. А учитывая, что цены на энергоносители в мире стабильно растут — и, как мы показали выше, за счет дивестирования будут расти еще очень долго, — шансов на то, что внутри России цены на энергию перестанут повышаться, подталкивая инфляцию, практически нет.

Таким образом, мы тоже имеем сценарий «дорогие энергоносители = инфляция», как и на Западе в 1970-х или сегодня. Равно как и сценарий: «центробанки не понимают источники инфляции, отчего по привычке зажимают денмассу = стагнация».

Более того, можно уверенно прогнозировать: без смены содержимого голов российских правительственных экономистов стагфляция у нас будет вечной. При любых ценах на нефть, газ, при любых внешнеполитических изменениях. Ведь она вызвана действиями правительственных экономистов, а вовсе не объективными факторами. Именно поэтому никакое изменение объективных факторов не сможет ее остановить.