Тьма над Европой: от варварских королевств к национальным государствам

Для начала разберемся с терминами. Принято считать, что впервые понятие «Темные века» по отношению к Западной Европе применил Франческо Петрарка. Поэт и гуманист, как и другие деятели Проторенессанса (а за ними — их последователи периода Ренессанса), считал Античность временем расцвета культуры и искусства, а все последовавшие за ней века — периодом регресса. 

Уже в XIX некоторые историки стали распространять понятие «Темные века» на период от начала Средних веков и вплоть до Ренессанса. А сейчас вовсе вошли в моду рассказы о том, что Средневековье было совсем не темным, а вполне себе радостным и счастливым. Поэтому поясним сразу: Средневековье не было периодом сплошного ужаса, мракобесия и упадка. Да, темные времена (период глубокого упадка) были. Только продлились они не до начала Ренессанса. Темные века начались и закончились в период, который называют «ранним Средневековьем» (VI-X века), и устройство обществ и государств тогда действительно серьезно отличалось от того, которое мы можем видеть в Европе после 1000 года. Это две совсем разные эпохи.

Последнее сражение римской армии

В 378 году римский император Валент повел свое войско против готов, которыми командовал их вождь Фритиген. Битва при Адрианополе была очередным сражением в бесконечной череде войн, в которых пришельцы с востока пытались завоевать свое место под солнцем империи и получить хоть какие-то гражданские права. Но это сражение стало последним для классической римской пехоты: практически вся она, вместе с императором Валентом, полегла на поле боя. Рим еще не знал, что он пал (не завершилось даже разделение на Западную и Восточную империи), но события, приведшие Европу к Темным векам, уже начинали разворачиваться.

Казалось бы, что может решить одно сражение? Разве легионы и раньше не проигрывали отдельные битвы? Конечно, проигрывали. Например, после крупнейшего на тот момент поражения в своей истории при Каннах, в 216 году до нашей эры. Но после них Рим всегда мог мобилизовать новые армии. Например, после тех же Канн призвали 250 тысяч человек, в основном римских граждан и их союзников — соседей.

Поворот, случившийся в 378 году, был обусловлен не только одним конкретным поражением, а целым комплексом проблем — экономических, культурных, социальных, — которые не дали империи быстро восстановить армию до того уровня, что был у нее раньше. Никаких 250 тысяч потенциальных призывников под рукой уже не осталось. Хотя еще в 212 году в круг римских граждан включили практически всех жителей империи, вербовать среди них легионеров быстро не получалось. Ведь исходно легионерами было свободное и независимое от кого-либо население. Даже после реформ Мария (начало I века до нашей эры), когда легионеры стали профессионалами, а не призывниками, свободные римские граждане выступали главным резервом для пополнения состава легионов.

Однако ко времени Валента «природные» римляне давно превратились в городской плебс, во многом живущий за счет бесплатной раздачи хлеба. В отличие от легионеров, они не получали участок при выходе в отставку, да и в отставку не выходили, но не особенно и стремились к этому. Зачем, если им в городе жилось без особых усилий, зато сытно и весело (помните формулу «народ требует хлеба и зрелищ»)? Население же сельской местности в основном было представлено зависимыми колонами или рабами, которых нельзя привлечь к службе в армии.

В итоге быстро пополнить армию после поражения Валента было некем: обязательный призыв ведь отменили еще в I веке до нашей эры. Именно поэтому то, что было возможно после Канн, стало невозможным.

И то, что в результате получилось, было уже не совсем армией и точно вовсе не римской. На службу берут варваров — целыми подразделениями. Выражаясь современным языком, римская армия перестала быть национальной, в ней теперь все реже служили те, кто родился римским гражданином. 

Легионы классического вида формально еще есть, но их содержание радикально изменилось. Если раньше союзнические войска использовали как вспомогательные, а порядки в них были все же римские, то в конце IV века нашей эры подразделения зависели от того, из какого народа они набраны — и от их воинских традиций. 

Некоторые из этих подразделений со временем решали, что действующий император им не по нраву, а вот их вождь (по недоразумению временно считавшийся римским полководцем) на троне смотрелся бы гораздо лучше. Престол стал игрушкой в руках варварских военачальников, которые по своей воле провозглашали и низвергали императоров. 

В такой обстановке провинции (те, которые еще не были потеряны) не могли ждать военной помощи против продолжающихся нашествий и вынуждены были сами организовывать свою жизнь. Центр империи совсем не горел желанием спешить к ним на помощь, там своих забот хватало. Потому, когда вождь германских наемников Одоакр лишил короны последнего римского императора — юного Ромула Августа (это случилось в 476 году), — он просто формально зафиксировал конец эпохи, которая на самом деле кончилась еще веком ранее. Началось Средневековье. 

Рим пал, да здравствует варвар!

Когда империя рухнула, стало очевидно, что надо как-то организовывать самоуправление на местах. К концу V века те территории, что некогда выступали европейской частью Западной Римской империей, были заселены римлянами, романизированными кельтами и германцами. Еще раньше некоторые германские племена англов и саксов (частично — под давлением гуннов) вынуждены были уйти на Британские острова, потеснив там кельтов. 

Как уже сказано выше, у нас очень мало источников, которые убедительно повествовали бы о самом начале Средних веков. Хуже всего дела обстояли в Британии. Формально у англо-саксов были свои руны, но ведь, кроме письменности, нужны еще люди с желанием что-то писать. В континентальной части Европы было не намного лучше. Традиции исторических хроник Рима прервались, а новые еще не сложились. 

Более того, еще даже не сложились в общем виде языки будущих королевств Европы. К моменту падения Западной Римской империи галльский язык на территории Франции был практически полностью вытеснен вульгарной (народной) латынью. Когда же туда пришли германские племена, то и латынь постепенно уходила из оборота, сливалась с различными германскими языками — так, например, из слияния латыни и франкского формировался будущий старофранцузский. Процесс смены языка всегда долог, сложен и сопровождается падением грамотности населения. Люди не вполне понимали, на каких языках общаются, что уж говорить о письменной речи.

Несмотря на такое непростое положение дел с источниками, ясно, что уже в V веке начался упадок городов, не связанный с войнами. Произошло это, скорее всего, по следующим причинам. Существующую городскую инфраструктуру надо поддерживать. Для этого нужна административная система, которая собирала бы и распределяла налоги (без них не на что чинить акведуки, мостовые, содержать городскую стражу и так далее). 

Конечно, в последний век своего существования города Западной Римской империи и близко не достигали того состояния, в котором были во времена Pax Romana, в первые два века нашей эры. Но даже в позднем Риме система государственного управления худо-бедно функционировала. Крупные поместья платили государству сборы, с помощью которых оно поддерживало города. Военные же вожди варваров, объявившие себя после падения Рима королями тех земель, до которых смогли дотянуться, устраивали свои резиденции в латифундиях — отдельных крупных землевладениях, захваченных у богатых римлян. 

И даже если свежеиспеченным королям удавалось собрать какие-то налоги (часто — грабежом), то они не понимали, почему должны тратить свои (ну а чьи же?) средства на города, которые им не нужны. А упадок городов — всегда упадок ремесел.

В 395 году Римская империя разделилась на Западную и Восточную. Восточная Римская империя не меньше Западной испытывала давление варваров, к тому же постоянно воевала с персами. Тем не менее столь глубокого кризиса, как в Западной Европе, в Византии не было. Это следует не только из исторических источников византийского происхождения (там-то грамотные люди никуда не делись, ведь Восточная Римская империя не пала, отчего не разрушилась и система образования). 

Именно в Византии новые правители Европы покупают ремесленные товары. Именно византийские монеты в ходу на Западе — собственные монеты короли начнут чеканить спустя века. Именно византийским правителям подражают короли-варвары и по византийской моде шьют себе платья их жены. Королевства Запада в тот период — лишь отсталая периферия Востока и в экономическом, и в культурном смысле. 

Напомним, к моменту падения Рима империя была в основном христианской, хотя с разными течениями этой религии. Варвары и здесь принесли изменения. Самыми заметными они оказались в Британии: англосаксонские короли были язычниками, и лишь запад острова занимали христиане — кельты, частью переселившиеся туда из Ирландии. Последняя, кстати, так и осталась оплотом христианства — и грамотности. Варвары-язычники постепенно христианизировались, но делали это порой весьма своеобразно.

Посмотрим внимательнее, что же творилось в Темных веках в разных частях Западной Европы, — насколько позволяют это сделать источники.

Астерикс и Обеликс мертвы

Франки как союз древнегерманских племен впервые упоминаются в римских источниках в 242 году нашей эры. Тогда они вторглись в Галлию и были разбиты VI Галльским легионом под командованием будущего римского императора Аврелиана. Они не были самым сильным или многочисленным из германских союзов. После событий, разрушивших империю, им досталась совсем небольшая часть Галлии, да и то не сразу. Наместник Римской Галлии Сиагрий не признал власти Одоакра, свергнувшего Ромула Августа, и утверждал, что лишь управляет римской провинцией. Он остался последним осколком некогда блестящей империи, которую пережил на 11 лет.

В 486 году франки под командованием молодого короля Хлодвига I разгромили войско наместника в Битве при Суассоне. Сиагрий бежал в Тулузу, но контролировавший ее король вестготов Аларих II выдал его Хлодвигу, который и казнил последнего римского наместника.

После победы над Сиагрием Хлодвиг I объявил себя королем Франкии (Франкского королевства) — первым королем династии Меровингов. Долгие годы он воюет, расширяя свои владения. Некоторые ученые предполагают, что после принятия Хлодвигом христианства (это произошло в 496 году) галло-римляне, наконец, признали его власть. 

В результате завоеваний Хлодвига Франкское государство простиралось до самого Рейна. И важно учитывать, что, несмотря на название, оно не состояло из одних франков — те как раз были в меньшинстве, если сравнивать с покоренными племенами. Примерно так же в Македонской империи сами македонцы оказались в меньшинстве. То есть государство франков не было еще национальным. 

Судя по всему, Хлодвиг был первым, кто задумался о собственной биографии: именно к периоду его правления относят первые легенды о Меровее (Хлодвиг был его внуком), короле салических франков, в которых идет речь о его военных успехах. Установить, существовал ли Меровей на самом деле, при нынешнем состоянии источников невозможно. Наследники Хлодвига пошли куда дальше: согласно «Хронике Фредегара», франки вышли из Трои, а Меровинги — прямые потомки то ли Приама, то ли Энея.  

Это еще одна проблема источников из Темных веков: пытаясь приписать себе культурные корни, они неизбежно вымарывали часть информации о корнях реальных. В результате мы знаем, что Меровинги верили в магию и, вполне вероятно, позиционировали себя как магов, но не знаем, как они организовывали налоговую систему.

Хлодвиг I стал первым из варварских королей, который четко осознал необходимость государственного регулирования жизни общества. При нем была составлена «Салическая правда» — первый письменный (на вульгарной латыни) свод законов франков. Положения «Салической правды» действовали на всей территории Франкского королевства вплоть до Карла Великого. Она довольно детально регламентировала самые разные вопросы: например, что делать при краже плуга.

Однако некоторые вопросы были как раз не регламентированы. Сразу после смерти первого короля его королевство оказалось… разделено между четырьмя наследниками. Такова система престолонаследия у франков — явный след варварских обычаев. В подобных условиях братоубийства — обычное дело, и они, разумеется, регулярно происходили. В результате чего время от времени все королевство опять оказывалось в одних руках. Так, например, произошло при Хлотаре I: он остался единственным правителем, но после его смерти королевство опять поделили четыре наследника. Подобная чехарда никак не способствует стабильности государства и спокойной жизни населения.

В следующий раз королевство объединил внук Хлотаря I — Хлотарь II. Этот Меровинг, несколько раз стоявший на пороге смерти и потерпевший много тяжелых поражений, стал единственным властителем франков. При нем галло-римская аристократия, до того не слишком принимавшая франков, постепенно начала смешиваться со знатью последних и образовала впоследствии прослойку магнатов, из которых Меровинги формировали свою администрацию и на которых опирались в военном и политическом отношениях.  

Роль местной знати возросла настолько, что в 614 году Хлотарь II издал Парижский эдикт, в котором, помимо прочего, предписывал назначать местных чиновников не иначе как из уроженцев этой области, а епископам и магнатам, имеющим владения в другой области, было приказано делать своими представителями в них исключительно местных уроженцев. 

Это решение Хлотаря II историки обычно рассматривают как очевидную уступку знати и епископату. Король вынужден был назначать своих представителей лишь из числа местных аристократов, что лишь укрепляло их позиции. 

Надо сказать, объединение королевства в одних руках не слишком радовало знать на местах. В 622 году король вынужден был выделить королевство Австразию (первоначально оно сформировалось при дележе наследства Хлодвига I) для своего сына Дагоберта. 

Это были последние реальные (правящие) представители династии «длинноволосых королей-мистиков», как часто называют Меровингов. На смену им пришли сперва «ленивые короли», при которых правили их майордомы. А уже из этих последних вышла следующая королевская династия — Каролинги.

Они меньше Меровингов верили в магию, зато больше были знакомы с проблемами страны. Основатель династии Карл Мартелл остановил в Битве при Пуатье арабов Омейядского халифата, которые в 717 году перешли Пиренеи. А его внук Карл Великий превратил королевство франков в империю, получил титул императора Запада и положил начало Каролингскому возрождению, тем самым рассеяв тьму над западной частью Европы. 

Империи, быстро завоеванные одним человеком, обычно ненадолго переживают своего правителя. Так было с империей Александра Великого, так было и с Арменией Тиграна II. Империя Карла протянула дольше: ее разделили уже его внуки, подписавшие в августе 843 года Верденский договор. В результате получилось три королевства: Средне-Франкское (вскоре распалось на Лотарингию, Италию и Прованс), Западно-Франкское (позднее примерно в этих границах образуется Королевство Франция) и Восточно-Франкское (позже — Королевство Германия, состоящее из племенных герцогств). 

Варварские королевства, пройдя период крупной империи, постепенно становились национальными государствами и развивались своими путями. А Германия стала ядром формирования новой империи — Священной Римской. В связи с чем получила массу проблем, связанных в основном с многонациональным населением. Название «Священная Римская империя германской нации» это государство получит только в далеком XVI веке, когда разногласия между герцогствами более-менее урегулировались, а большинство не немецких земель были де-факто потеряны. 

Приглашение на пир. С летальным исходом

Посмотрим на Британию. Тьма незнания о ней после ухода римлян особенно непроницаема. В римских источниках она упоминается с той поры только два раза: в связи с отказами Рима в военной помощи. Первый историк постримской Британии — Гильда Премудрый, живший в VI веке. На первый взгляд, его трактат «О погибели Британии» должен познакомить нас с тем, как жило романизированное население острова после ухода легионов.

На самом деле, перед нами — проповедь. Очень объемная, но все же проповедь, а не хроника. Судя по нескольким сохранившимся жизнеописаниям святого (канонизирован в Британии), он получил образование в Ирландии, которая, как сказано выше, была в основном христианской. Суть труда Гильды Премудрого в следующем: жители острова и их правители сами во всем виноваты. Много грешили, мало молились. И пришедшие с континента германцы — Божья кара. Кроме того, Гильда путает некоторые географические объекты — так себе источник, скажем прямо.

Беда Достопочтенный, бенедиктинский монах из Нортумбрии, живший в конце VII — начале VIII века, свою «Церковную историю народа англов» написал в том же стиле, а самый темный момент истории Британии просто переписал из работы Гильды Премудрого. 

Валлийский историк Ненний, живший примерно через сто лет после Беды Достопочтенного, в «Истории бриттов» опирается не только на два упомянутых источника, но и на сведения из ирландских хроник. Последнее обстоятельство, с одной стороны, делает его работу очень ценной: в Ирландии традиция хронистов не прерывалась, и иногда они упоминали о событиях на соседнем острове. Но вместе с тем Ненний пересказал в своей «Истории» просто невообразимое число мифов и легенд. Собственно, именно ему мы обязаны циклом легенд о короле Артуре.

Судя по всему, первое время романизированное население острова относительно успешно справлялось с набегами пиктов (живших к северу от Римской Британии) и поддерживало оставшуюся после римлян инфраструктуру. Но недолго: уже в первой половине V века некий Вортигерн, первоначально владевший землями на юго-западе Англии, объявил себя верховным королем.

Воевать с пиктами ему не очень нравилось, и он пошел неверным путем правителей позднего Рима — пригласил наемников из другого народа, саксов с континента. Он предложил племени вождя Хенгиста земли на юго-востоке, в Кенте. Взамен Хенгист и его воины должны были оборонять земли Вортигерна от набегов пиктов, ирландцев, а также германцев с континента.

Что произошло дальше, не вполне ясно. То ли Вортигерн обещал оплату, но пожадничал, то ли Хенгист решил (как и неизвестные ему варвары — военачальники поздней римской армии), что раз он тут самый сильный, то должен быть королем. Хенгист пригласил вождей бриттов на пир, где саксы их и перерезали. А остров, начиная с востока, постепенно наполнялся другими переселенцами из германских племен англов, саксов и ютов. 

Примерно с 2018 года археология Британии оказалась на подъеме — это связано со строительством крупной транспортной артерии. Во время раскопок ученые нашли много римских поселений и отдельно стоящих вилл. Судя по всему, после прихода германцев все это оказалось покинуто. Если франкские вожди охотно обживали римские виллы в Галлии, то в Британии картина обратная: римские постройки были заброшены, люди предпочитали жить не за каменными стенами, а за частокольной оградой, потому что для возведения (и поддержания в порядке) последней не нужны специальные знания, которыми к тому времени почти никто не обладал.

Выше мы отметили, что на континенте короли-варвары долгое время не чеканили свои монеты, а использовали византийские. Те их коллеги, что обосновались в Британии, даже и в этом не замечены. Монеты в слоях V и VI веков встречаются крайне редко, и, судя по всему, они не служили платежным средством: их нанизывали на нить и носили как украшения. 

Много легенд, но мало фактов — примерно так можно охарактеризовать историю Британии Темных веков. В VII веке на остров вторично приходит христианство: король Кента Этельберт принял крещение из рук святого Августина Кентерберийского. Нельзя сказать, что возвращение религии было быстрым: германо-языческие элементы прочной стеной стояли на пути римско-христианской образованности.

В конце IX века, в результате весьма ожесточенной борьбы с викингами и данами, англосаксонские королевства объединяются вокруг короля Уэссекса, который таким образом стал первым королем всей Англии и вошел в историю под именем Альфреда Великого. Именно он составил первый сборник национальных законов, причем на англосаксонском языке. Он принял меры для восстановления разоренных набегами земель: раздавал пустующие угодья, поддерживал торговлю и ремесла. И самое главное: Альфред развернул систему образования и поддерживал науку.  

Тьма, пришедшая с варварами, рассеялась

Ко второй половине X века Западная Европа выглядит примерно следующим образом. Британия и Ирландия представляют собой христианские королевства, обособленные от континентальной части не только географически, но и в культурном смысле. Пиренейский полуостров почти полностью захвачен арабами, разрушившими королевство вестготов. К северу от них лежит Франция. На восток от нее, занимая весь центр Западной Европы, раскинулась Священная Римская империя, сколоченная из германских герцогств, североитальянских территорий и западнославянских земель. На северо-востоке постепенно христианизируются и образуют свои государства викинги, грабившие Европу и даже добиравшиеся до Америки. 

Самой неспокойной (даже на фоне викингов) была Священная Римская империя. Одной общей веры оказалось недостаточно, чтобы снять основные противоречия между разными народами. Тем не менее именно эта империя обеспечила христианизацию Европы: ее миссионеры шли к викингам и к западным славянам. Логично, что в это время появляется значительное число монастырей, а с монахами возвращаются латынь и хроники. Тьма незнания над Европой рассеялась.

Несмотря на крайне важную роль Священной Римской империи в распространении христианства, самыми благополучными странами Европы конца Темных веков были национальные государства — Ирландия, Англия и Франция. Их христианские короли принимали духовное первенство Рима, но жизнь подданных обустраивали в соответствии со своими представлениями о пользе и выгоде. Одной веры и церковных законов для процветания оказалось недостаточно: необходимо было сочетание единой религии и единой (основной) нации.

Новые национальные государства резко отличались от королевства Меровингов во Франции, остготов в Италии или вестготов в Испании. Здесь не было элиты, которая жестко отделяла себя от покоренных народов или даже говорила с ними на разных языках. Полтысячелетия Темных веков «сплавили» исходные племена германоязычных завоевателей — франков, англов, саксов и так далее — с покоренными ими народами. Элиты начали строить деятельность вокруг обеспечения безопасности населения своих владений — и от соседей, и от набегов норманнов. Все это означало, что кризис Темных веков, начавшийся с деградации Рима как «национального» государства римских граждан, наконец, закончился. Государства опять стали национальными — и за счет этого намного более дееспособными. 

Впереди были Крестовые походы и пандемия черной смерти, идеи Ренессанса и костры Реформации, мировые войны и революции. Но никогда более Западная Европа не становилась вытоптанным варварами полем, не утрачивала в таком объеме культуру, науку и ремесла. И самое главное: никогда более письменная история здесь не прерывалась. Хочется верить, что не прервется и дальше.