#Сталин

Ответ на этот вопрос историки установили десятки лет назад, но почему-то до сих пор его игнорируют политики, оперирующие мифами, которые превращают реальную историю в страшилки на уровне детского сада. Один из политиков на днях заявил: «Когда [в начале войны] искали Сталина, нашли его в резиденции, лежащим лицом вниз на полу. Сначала думали, что он заболел,...

Прямая угроза Сталинграду и Кавказу заставила Сталина 28 июля 1942 года выпустить приказ «Ни шагу назад!». И его можно было понять: в случае их потери Германия получала шансы на выигрыш войны. Несмотря на это, продвижение противника не остановилось и в августе. Лишь к сентябрю 1942-го Красной армии удалось найти способ «заморозить» немецкие удары — и только эта «заморозка» сделала реальностью контрнаступление на Волге в ноябре того же года. Почему ключ к победе не удавалось найти так долго? И что стало им на самом деле?

Накануне немецкого нападения СССР создал неплохую внешнюю разведку. Она предупредила Сталина о немецком нападении — но он не смог ей поверить. Как ни странно, его недоверие выглядит вполне логичным и обоснованным: он ожидал от Германии разумного поведения, а нападение на СССР было для Берлина самоубийством. Причины, по которым немецкое нападение было внезапным, закрывают гипотезу о том, что Москва готовилась к превентивной войне против Германии. Нападение на нее могло входить в планы Сталина, но никак не превентивное. Разбираемся почему.

«Пермская катастрофа» зимы 1918 года предопределила новые тенденции в российском социуме и исход Гражданской войны в России в пользу большевиков. К такому выводу пришли историки ТюмГУ, проанализировав ряд публикаций по истории военной операции под Пермью в декабре 1918-го.

В 2019 году рейтинг отношения к Иосифу Сталину побил все рекорды. В апреле «Левада-центр» опубликовал результаты опроса, которые показали, что 70% россиян вполне одобряют его политику. Это еще что: те же исследования свидетельствуют, что уровень доверия к «отцу народов» у соотечественников постоянно растет. И все-таки немного найдется политиков со столь неоднозначными оценками их личности, как у «Вождя, Друга и Учителя». Психологи же безапелляционны: у Сталина были отклонения. Какие – попробуем разобраться.

Что общего у стокгольмского синдрома и любви народной?