Здравствуйте, я – Бог

В одной из американских клиник в середине 1940-х случилась примечательная встреча. Две пациентки болтали очень мило, пока одна из них не решила представиться: «Мария, Матерь Господня». – «Но, дорогая, это невозможно, – отвечала ее собеседница, – Ты просто сошла с ума. Ведь Дева Мария – это я». Дебаты затянулись надолго, а персонал клиники с интересом следил за ними, пока старшая из пациенток не заявила вдруг: «Что ж, раз ты – Мария, то я, должно быть, Анна, твоя мать». Это решение удовлетворило всех, и более того, пожилая пациентка, продемонстрировавшая гибкость убеждений, вскоре стала лучше реагировать на лечение и спустя некоторое время была выписана из больницы.

Правдива эта история или нет, сейчас сказать трудно. Но в 1950-х ее прочел известный психолог Милтон Рокич. Такая коллизия весьма его заинтересовала: возможно, прямая встреча двух больных с конфликтующими бредами позволит пробить первые – и критически важные для излечения – бреши в их иллюзорных представлениях? Вскоре доктор Рокич получил поддержку коллег и подобрал трех подходящих пациентов: все трое считали себя живым воплощением Иисуса.

Эксперимент начался в Государственной больнице Ипсиланти, в Мичигане, в 1959 г. Главврач клиники доктор Йодер согласился сотрудничать с Рокичем лишь весьма ограниченно: он организовал перевод всех трех пациентов в одно отделение, а затем устранился от всего дальнейшего. Три дня спустя всех трех «Иисусов» собрали в одной комнате. Первым представился 58-летний Джозеф, находившийся в клиниках уже почти 20 лет. Из всех троих он был самым мягким. «И к тому же я – Господь», – добавил Джозеф, рассказывая о себе присутствующим.

Вторым заговорил самый старший из троих, 70-летний Клайд. Страдавший от старческого слабоумия, он лишь в редкие моменты просветления вспоминал, что некогда работал на железной дороге. «А нет ли у Вас других имен?» – спросил доктор. «Что ж, есть, пятое из них – Господь, а шестое – Иисус», – отвечал Бенсон.

Третий «Иисус» был самым молодым, ему было лишь 38 лет. Его звали Леон, его вырастила одинокая мать, фанатичная христианка. Несколько лет назад, вернувшись из церкви, она застала его за уничтожением распятий и других религиозных символов, развешанных по всем стенам их дома. Леон призвал мать отказаться от поклонения этим ложным изображениям и признать его как истинного Иисуса. «В моем свидетельстве о рождении указано, что я реинкарнация Иисуса Христа из Назарета», – сообщил он доктору.

Первым запротестовал Джозеф, заявив, что Христос – это как раз он, и недаром двое остальных находятся в сумасшедшем доме. С этими типами надо быть осмотрительным. Леон стал с ним горячо спорить, а Клайд отвечал лишь упорным и тихим, едва разборчивым бормотанием. Впрочем, вскоре врачу удалось расшевелить и его, и вскоре двое старших пациентов уже вовсю кричали друг на друга. По окончании терапии они были совершенно измотаны.

Это, впрочем, неудивительно: доктор Рокич подверг их шизофренические картины мира тому, что сам назвал «сильнейшим противоречием, с которым может столкнуться человеческое существо» – более чем одной личностью, оспаривающей право быть этой личностью. Кстати, параллельно работе с тремя «Иисусами» Рокич, в полном соответствии с практикой экспериментов вел и контрольную группу, куда входили три женщины с аналогичными нарушениями идентичности, но не совпадающими друг с другом.

Вскоре врачи стали все более увеличивать контакт между Джозефом, Леоном и Клайдом и поместили их на соседние кровати в палате, посадили на соседние места в столовой и направили на общую работу в прачечной. Ассистенты не сводили с них глаз, и раз в неделю Рокич лично проводил с ними сеансы групповой терапии. На одном из них он задал вопрос: «Как вы думаете, для чего я свел вас троих вместе?»

Старший, Клайд, отвечать отказался, а вот средний – Джозеф – выразил уверенность, что именно для того, чтобы убедить двух других в том, что те не в своем уме, чтобы те поняли, что лишь Джозеф – единственный и истинный Иисус. Леон счел это попыткой «промыть им мозги», в чем, впрочем, не так уж и ошибался.

Недели шли за неделями, и накал споров между тремя пациентами все увеличивался, а доктор задавал все более прямые и безапелляционные вопросы. Все трое стали вступать в перепалки и вне терапии, дискутируя по самым разным околорелигиозным вопросам, а в конце концов между Леоном и Клайдом случилась даже драка (доктору Рокичу с санитаром удалось вовремя их разнять).

Все чаще они стали высмеивать претензии друг друга, и в конце концов у каждого выработались свои защитные механизмы с тем, чтобы доказать себе, почему остальные думают то же, но почему они при этом неправы. Клайд счел остальных «ожившими трупами», пустыми телами, в которые вставлен некий механизм, придающий им видимость жизни. Леон записал двоих своих соперников в хитрые лгуны. Джозеф объявил их сумасшедшими.

Прошли еще месяцы. Постепенно напряжение между «Иисусами» снижалось, они стали рассказывать друг другу байки и анекдоты, обсуждать текущие дела в клинике. Они стали более-менее дружески общаться и вне сеансов терапии, делиться друг с другом сигаретами. Они научились обходить в разговорах спорные темы – ведь каждый по-прежнему считал себя единственным подлинным «Иисусом». Доктор Рокич решил распустить контрольную группу женщин и интенсивнее заняться тремя мужчинами.

На один из сеансов он принес им подборку газетных вырезок. Старые Клайд и Джозеф не могли разобрать мелкий текст, и Леон стал читать им вслух. Это были сообщения о недавней лекции Рокича, на которой он рассказывал о ходе своего эксперимента с этой троицей. По мере чтения Клайд впал в ступор, Джозеф просто отказался принять, что речь идет о них самих. Сам Леон становился все более расстроенным, а потом и вовсе покинул комнату.

Положение стало сложным, и спустя некоторое время Рокич представил больным нового врача, свою новую помощницу мисс Андерсон. Симпатичная и внимательная, она сразу понравилась Леону – и ему казалось, этот интерес был взаимным. Однажды он остановил ее вне группового занятия и вручил конверт, в котором находилась «самая важная бумага, которую он написал за всю свою жизнь». Ничего особенно нового там написано не было, письмо содержало изложение собственных представлений Леона и его историю. Он стал звать мисс Андерсон на занятия индивидуальной терапией, старался установить с ней контакт глазами, словом, «Иисус» явно влюбился.

В этом, видимо, и была задумка Рокича: чтобы чувство заставило его выбирать между воображаемым и реальным миром. Однако и это не сработало: Леон (ложно) считал себя женатым и в конце концов возмутился, сочтя, будто мисс Андерсон и другие врачи толкают его на измену. Он стал активно изолироваться от реальности, и даже смастерил себе полупрозрачную повязку на глаза и вставил беруши. Доктор сделал вывод, что ему все-таки удалось поколебать шизофренические взгляды Леона, хотя и не в совсем нужном направлении. В самом деле, ситуация с этим больным стала развиваться непредсказуемо. Он объявил себя гермафродитом, а потом сообщил, будто беремен близнецами и вообще стал невидимкой.

Летом 1961 года, примерно два года спустя после начала эксперимента с тремя «Иисусами», доктор Рокич был вынужден прекратить его. Ни один из трех не продемонстрировал какого-либо улучшения, хотя Леон и перестал называть себя Христом – теперь он был «Доктором Добродетельным Идеальным Дерьмом», а иногда – одним из последних представителей племени снежных людей.

В своей книге, вышедшей несколько десятилетий спустя, Милтон Рокич написал: «Хотя я не смог избавить троих «Иисусов» от их иллюзий, они преуспели в избавлении меня от моих – о том, что незаметно меняя жизнь людей в условиях клиники, я могу менять самих людей. Я стал понимать (…) что у меня нет никаких прав, даже в клинике и даже во имя науки, самому изображать из себя божество».