Почему Дробышевский предлагает расстреливать создателей криптовалют и их майнеров? Что они ему сделали?

Идею, что криптовалюты, а точнее их майнинг и транзакции, вредны для планеты и человечества, трудно назвать новой. Пожалуй, новизна заявлений российского антрополога Станислава Дробышевского только в том, что он готов бороться с этим наиболее радикальными мерами. Но оправданы ли они?

Биткойн, как Naked Science уже писал, сложная в наработке и использовании криптовалюта. По консервативным оценкам, общемировые траты электроэнергии на его майнинг в 2024 году составили 140 миллиардов киловатт-часов. Кстати, их быстро нагоняют нейросети: по минимальным оценкам, в прошлом году они уже потребили 60 миллиардов киловатт-часов, а через несколько лет «съедят» куда больше.

Скажем, Польша или Аргентина — страны с населением по несколько десятков миллионов человек и далеко не самые бедные в случае первой — потребляют меньше 140 миллиардов киловатт-часов.

Эта проблема затронула и нашу страну: например, в Иркутской области, где электричество (в силу отсутствия газа) дешево, «серые майнеры» серьезно нагружают местные сети и заставляют поднимать тарифы. В Дагестане электричество уже не такое дешевое, но там частa практика его незаконного потребления («брось провод на столб»). Проблемы — аналогичные. Всего Россия тратит не менее 15 миллиардов киловатт-часов на майнинг. Вроде бы на фоне 1,1 триллиона киловатт-часов генерации — не много.

Но проблема обостряется тем, что у нас дмохозяйства платят за электричество меньше, чем промышленность и торговля, хотя технически затратнее продавать как раз домохозяйствам. Майнеры — это, как правило, физические лица, потребляющие по тарифу для физических лиц. Но по сути это бизнес, то есть такие люди, в общем-то, нарушают закон и побуждают власти вводить «подушевые» нормы потребления электричества, сверх которых платить приходится уже куда дороже. Владельцы загородных домов с электроотоплением, конечно, не в восторге от всего этого.

Но Станислав Дробышевский вряд ли смотрит на вопрос так узко. С его точки зрения, траты энергии на биткойн расходуют невосполнимые ресурсы человечества, скажем газ, на котором работают электростанции. Формально здесь все разумно: ради какого-то набора цифр на флэшках приходится тратить то, чем могли бы воспользоваться будущие поколения. Он задает вопрос: что если именно вот этих энергетических ресурсов, что мы сегодня потратили по неосмотрительности, людям будущего не хватит, чтобы «улететь на альфу Центавра и забыть все это как страшный сон».

Кстати, метан реально используют как ракетное топливо (в Starship) и будут использовать намного шире в будущем. Уже в 2030-х его расход на эти цели составит сотни тысяч тонн в год, и даже при сравнительно консервативных оценках речь может пойти о миллиарде кубометров в год или более. Кажется, что оставить его нетронутым и в самом деле неплохая идея.

На практике, однако, все существенно сложнее. Начнем с основ: сегодняшняя энергетическая ситуация на планете действительно неустойчива. Солнечные батареи вырабатывают 7% мирового электричества, ветряки — 8%, еще примерно 15% — ГЭС, десяток процентов — АЭС. Остальное получают сжиганием угля и газа. Эти ресурсы действительно конечны, но стоит ли переживать по поводу их исчезновения, понятно уже куда меньше.

Дело в том, что при сжигании газа и угля возникают микрочастицы, проходящие через легкие непосредственно в кровь и подстегивающие образование тромбов. Это делает сжигаемое топливо одним из важнейших источников инфарктов и инсультов. Они убивают, по разным оценкам, от миллиона до нескольких миллионов человек в год. Предположить, что кто-то (потомки) будет использовать такой источник энергии, если у него есть выбор, очень сложно.

Современное человечество жжет уголь, «биомассу» (по сути, дрова) и газ потому, что этого выбора у него нет. Дешевое топливо у нас в наличии: уже добытого урана-238 только в России 0,7 миллиона тонн, и весь его можно превратить в плутоний, эффективное топливо, на которое уже работает реактор БН-800 в нашей стране. В цене атомного киловатт-часа топливо — примерно 5%, то есть 25-30 копеек.

Но нет такой важной детали, как по-настоящему практичный ядерный реактор. Современные реакторы типа ВВЭР или БН-1200 или их аналоги требуют примерно тонны металла и бетона на киловатт мощности.

Просто для понимания: АЭС на шесть энергоблоков подобных типов имеет массу как пирамида Хеопса. С той только разницей, что блоки пирамиды — из природного камня, а предварительно напряженный железобетон для реакторов приходится делать с нуля, да и сложного оборудования там очень много. Все это очень дорого и намного сложнее любой пирамиды. Поэтому отбить капиталовложения в АЭС по-настоящему непросто.

Тепловые электростанции используют более дорогое топливо. Например, у газовой ТЭС две трети цены киловатт-часа — именно топливо, до трех рублей на киловатт-час. Получается, ее топливо в десять раз дороже, чем атомное. Но на киловатт мощности газовой ТЭС надо порядка 200 килограммов бетона и металла, а угольной ТЭС — не более 500 килограммов. Естественно, вернуть капвложения в них намного проще.

Из этой ситуации есть выход: существуют проекты АЭС очень малой материалоемкости, как у угольной ТЭС (БН ГТ). Малые капвложения и работа на быстрых нейтронах позволяют таким электростанциям быстро маневрировать, снимая проблему сравнительной инертности в выработке электроэнергии АЭС. Однако таким новым типам реакторов не хватило достаточно авторитетных — в глазах управленцев, принимающих решения, — лоббистов. Поэтому такие реакторы пока не строятся и не планируются к постройке нигде в мире.

Тем не менее очевидно, что газ не будет стоить дешево вечно, и даже уголь когда-нибудь кончится. В этот момент человечество перейдет на менее материалоемкие реакторы без вариантов, просто потому что никакой другой возможности у него не будет. А в таких условиях управленцы начинают ориентироваться не только на тезисы лоббистов, но и на собственные размышления, что, судя по историческому опыту, существенно подстегивает технический прогресс. Здесь стоило бы рассказать, почему ядерная энергетика, вопреки популярным мифам, много безопаснее тепловой (даже с учетом Чернобыля) или почему миллионы тонн ядерных отходов лишь миф, но и про то, и про другое мы уже писали.

Поэтому особенно переживать из-за нынешних трат газа и угля на майнинг биткойнов нет смысла. Фактически, они еще могут и ускорить переход к практичным АЭС. А с ними речь о нехватке топлива у людей не стоит. Урана в морской воде четыре миллиарда тонн, стоимость добычи оттуда лишь в несколько раз выше, чем из руд. То есть даже «морской» уран будет давать топливо дешевле современного газа — и в огромных количествах.

Исчерпать четыре миллиарда тонн урана сложно, потому что их энергетический эквивалент — примерно 90 миллионов триллионов киловатт-часов. А после того как этот объем урана из морской воды начнут извлекать, вода эта, в силу своих химических свойств, неизбежно извлечет из пород морского дна еще большее количество урана, чем в ней есть сейчас.

То есть энергетически атомная энергетика по сути неограниченна по топливу. Потратить миллиарды триллионов киловатт-часов в обозримой перспективе не получится при любой мыслимой скорости майнинга. «Сжечь будущее», если ваша энергетика основана на здравых принципах, не выйдет чисто физически. Не перейти на новую энергетику человечество тоже не может, поскольку для этого не нужно сохранение газовой генерации в принципе (достаточно наличия одного лишь урана).

Да, газ используют не только в энергетике, но и для получения полимеров и удобрений. Однако из школьного курса химии хорошо известно, что получать азотные удобрения и полимеры можно не только на основе метана, но и из водорода от электролиза и азота воздуха (удобрения) или любого материала, содержащего углерод плюс того же водорода (полимеры).

С другой стороны, увеличенный расход газа «прямо сейчас» означает, что лично вы и ваши дети вдохнут больше микрочастиц, чем могли бы в мире без криптовалют. Надо ли бежать, тащить майнера на расстрел? Не факт.

Скорее всего, соседи по даче, жгущие траву, листья и мусор, доставляют в вашу кровь больше микрочастиц (все это горит много грязнее газа, без каких-либо фильтров и куда ближе к вам), чем пятипроцентный рост сгорания природного газа на ТЭС. Водители в транспортном потоке, частью которого вы становитесь каждое утро, тоже выбрасывают микрочастицы прямо вам в лицо, и, конечно же, бензин при сгорании дает куда больше микрочастиц, чем метан. Если всех их начать расстреливать — то кто, собственно, останется?