Действительно ли девушки через феромоны распознают мужчин, которые воздерживаются от любой формы проявления сексуальной активности (практикуют целибат)?

Нет, это неправда! Однако дело тут не в том, что у мужчин, практикующих целибат, никак не меняется феромонный фон, а в том, что, во-первых, у человека нет чувствительности к феромонам, во-вторых, у млекопитающих нет феромонов вообще (и феромонного «фона» в частности)!

Начнём со второго тезиса: у млекопитающих в принципе нет феромонов. В классическом определении феромонов обязательно фигурирует два пункта: феромоны – это вещества, выделяемые животным во внешнюю среду, которые вызывают однозначную, не требующую обучения реакцию у всех особей данного вида (соответствующего пола и возраста). Ключевыми пунктами здесь является врождённость и всеобщность реакции на данные вещества. Именно таковы хорошо известные феромоны насекомых, например, бомбикол — половой феромон самок шелкопрядов, привлекающий самцов. Любой самец шелкопряда, только что покинувший куколку, при первом же предъявлении бомбикола уже «знает», что означает этот запах, и готов при первой возможности лететь к его источнику.

У млекопитающих не обнаружено ни одного вещества, которое бы вызывало столь же всеобщую и однозначную реакцию. В популярной литературе часто упоминают андростенон, якобы являющийся феромоном свиней — он выделяется хряками и вызывает у свиноматок характерную позу, показывающую готовность к спариванию. Этот эффект активно применяется в свиноводстве: зоотехники используют флакон с андростеноном, чтобы самка стояла спокойно во время искусственного оплодотворения. Однако более аккуратные исследования показали, что далеко не все свиноматки одинаково реагируют на андростенон, довольно значительный процент остается к нему совершенно равнодушными; при этом большинство таких особей — это молодые самки, еще не имеющие достаточного опыта спариваний. То есть в действительности свиноматки научаются распознавать и ассоциировать запах андростенона с хряком, причём не всем это удается одинаково хорошо — среди «равнодушных» есть также и взрослые самки. Таким образом, ни о врождённости, ни об однозначности реакций речи не идет.

Тем не менее многие млекопитающие активно используют различные пахучие вещества (в том числе андростенон) для общения; такие вещества, распознавание смысла которых требует научения, более корректно называть просто химическими сигналами, а не феромонами.

Ну хорошо, а не пользуется ли человек химической сигнализацией, ну или «феромонами в широком смысле», как расширяют понятие этого термина некоторые авторы? Увы, у человека отсутствует подобная чувствительность.

У большинства млекопитающих существует два различных обонятельных органа — обычный орган обоняния и сошниково-носовой, или якобсонов орган. Их функции четко разделены: орган обоняния воспринимает обычные запахи окружающего мира, а сошниково-носовой орган «настроен» на химические сигналы («феромоны») от особей своего вида. Работу сошниково-носового органа легко наблюдать на копытных, когда они задирают верхнюю губу (так называемый «флемен»): так они «принюхиваются» именно этим органом. Обонятельные сигналы от этих двух структур столь же сильно разделены: они идут по разным черепным нервам (обонятельному и концевому) и обрабатываются в разных частях конечного мозга.

Однако у обезьян обоняние сильно ухудшилось по сравнению с прочими зверями — это связано с возросшей ролью зрения в жизни наших предков. И если обычный орган обоняния просто стал работать хуже, то сошниково-носовой орган фактически полностью исчез. На определенной стадии эмбрионального развития он у нас, конечно, закладывается, но впоследствии редуцируется — лишь у некоторых людей он присутствует в рудиментарном виде, но и в этом случае говорить о сколь-нибудь заметной его работе не приходится. То же самое относится и к концевому нерву, который должен передавать информацию от сошниково-носового органа в мозг. Он настолько мал и слаб, что его смогли найти у человека только в ХХ веке, в то время как прочие черепные нервы описали еще в XVII – XVIII веках.

Таким образом, как бы мы ни назвали летучие пахучие вещества млекопитающих — феромоны или химические сигналы, у большинства обезьян и человека попросту нет органа, который бы их воспринимал, а это означает, что в нашей жизни эти вещества не играют совершенно никакой роли. Для коммуникации с другими особями нашего вида мы используем совсем иные каналы связи, а любые «духи с феромонами» и прочие подобные штуки являются не более чем обычным шарлатанством, а их продажа — мошенничеством.