Варяжский вопрос и антинорманистские идеи

Лев Самуилович Клейн – автор  четырех десятков книг. Среди них: «Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон», «Расшифрованная «Илиада», «Гармонии эпох: Антропология музыки» и т.д. Самыми активными его издателями являются СПбГУ, Оксфордский и Донецкий университеты.
 
– Лев Самуилович, для начала хотелось бы понять, как отделить политику от науки в данном случае? Ведь варяжский вопрос настолько политизирован, что не коснуться этого невозможно.
 
– Это зависит от людей. Для одних отделение невозможно (большевистская позиция), для других – и вопроса такого не встает: их наука не имеет с политикой соприкосновения. Все решается предъявляемыми критериями: что вам нужно от научных исследований – чтобы они выяснили некую истину, установили факты, изобрели методы и т. д. или вам нужно решить определенные политические и идеологические задачи, классовые, национальные или индивидуальные. Как только вы начинаете предъявлять идеологические критерии – чтобы выводы удовлетворили ваши национальные амбиции, ваши политические симпатии и антипатии и т. п., – научная ценность выводов пропадает. На практике это все решается очень просто. Вся сложность существует только для тех, кто хочет и невинность соблюсти и политический капитал приобрести.
 
В варяжском вопросе это выражается в противостоянии двух «лагерей»: против основной массы ученых, изучающих отношения Древней Руси с сопредельными странами, выступает кучка «антинорманистов», поддерживаемых массой околонаучных дилетантов с разнообразных интернетных «форумов». Они все время выдвигают какую-нибудь идею, чтобы доказать вечный изоляционизм Руси или ее всегдашнее превосходство над соседями, опровергнуть все, что касается заимствований из культуры других. Сначала они пытались доказать, что норманнов было слишком мало, чтобы с их присутствием считаться. Потом они ухватились за истматовскую идею, что государство вообще образуется без участия посторонних. Сейчас, когда то и другое отпало, они стали заявлять, что норманны – это не скандинавы, а западные славяне вагры – из вагров они легко получают варягов. Уж легче их добыть из ворогов, а из вагров произвести вагранку…
 
Чем западные славяне лучше скандинавов – не могу взять в толк. Национальный праздник России – как раз день освобождения Москвы от западных славян (поляков). Западнославянская гипотеза не имеет под собой ни одного сколько-нибудь серьезного подтверждения. Западные славяне себя ни варягами, ни Русью никогда не называли, не звали их так и соседи. Археологические находки, аналогичные западнославянским есть в Новгороде и других городах Северной Руси, но их нет в остальных местах распространения варягов на Руси, а в Новгороде они носят характер вещей, оставляемых приезжими мастерами-ремесленниками (главным образом керамика), а не знатью и воинами. Если бы не политический запрос, никто бы и не вспомнил ни о каких ваграх.
 

 
– Каково же ваше мнение – были ли все-таки варяги норманнами или нет? Какие аргументы «за» и «против» господствуют по этому поводу в науке на сегодняшний день?
 
– Да тут и спорить не о чем. Само слово «варяги» – скандинавского происхождения, от скандинавского «вэр» – «клятва» со скандинавским суффиксом -инг (как в «викинг», «хавдинг» и др.). Так называли скандинавских наемников в Византии, приносивших клятву верности императору. А в древнерусском был носовой звук (юс малый), которым и передавался этот суффикс, а потом этот звук перешел в «я», так из «вэринга» получился «варяг».
 
Постепенно в восточно-славянских землях слово это распространилось на всех пришельцев из Скандинавии. Варяги в летописи – это безусловно скандинавы. Ни одного повода для сомнений. Термин, однако, прижился на Руси не сразу, так что первые пришельцы, видимо, так не назывались. Но летопись сообщает, как они назывались: Русью. «От них же и мы прозвались». Вот это сообщение летописи некоторые ревнители «исконной чистоты» отвергают: им кажется унизительным носить чужое имя (французы носят, Германия – тоже не исконно немецкое слово). Я подробно разбираю аргументы за и против в своей книге «Спор о варягах». В двух словах не передать.
 

 
– Не так давно группа российских археологов опубликовала результаты своих 12-летних исследований водной системы северо-западного региона страны. Несмотря на то, что им удалось исследовать не более 10% рек и озер, за это время, по словам руководителя проекта «Подводное наследие России» Андрея Лукошкова, не было найдено ни одного судна, которое напоминало бы скандинавское килевое. Что вы можете сказать по этому поводу, можно ли на основе таких исследований пошатнуть норманскую теорию, или этих доказательств все-таки не достаточно?
 
– Ответ разделю на две части. Первое. Килевые судна изначально были предназначены ходить по морям. Странно было бы ожидать от норманнов, чтобы они свои дракары затаскивали в русские реки и тащили их волоком из одной речной системы в другую на пути из варяг в греки. Разумеется, они в Восточной Европе пересаживались на местные речные суда. Долбленки они и использовали, преодолевая пороги на Днепре. Так что упоминаемые вами археологи не то искали. Для норманнов в местах их рейдов и торговли вообще было характерно пристрастие к местным одеждам, вещам и богатствам. Они ведь затем и уходили в походы. Впрочем, это было характерно и для скандинавской знати еще в бронзовом веке (об этом есть книга Кристенсена и Ларссона).
 
Второе. «Пошатнуть норманскую теорию» ни этими, ни другими исследованиями невозможно, просто потому, что ее нет. Споры идут не о теории, а о фактах. Есть такие факты или их нет. «Норманская теория» создана как жупел антинорманистами, чтобы оправдать свое существование – чтобы возвести спор на теоретическую высоту и тем заработать политические очки. Антинорманизм – тоже не теория, но околонаучная политическая платформа. Он не существует нигде, кроме России. Хотя, казалось бы, ему самое место во Франции и Англии – там ведь тоже были норманны, захватили полстраны в Англии, важную провинцию во Франции. Но французы и англичане относятся к этому спокойно, внимательно изучают, считают частью своей истории. А у нас болезненное отношение к этому, на мой взгляд, потому, что действует синдром национальной уязвленности, связанный со страхом от постоянной угрозы утратить империю и с осознанием своей нынешней отсталости, затерянности по многим показателям среди африканских государств. Вот и пыжимся.
 
А Андрей Лукошков и вправду археолог? Какую кафедру он кончал?..
 
– Зачем все-таки вообще варяги были призваны княжить на Руси? И были ли вообще? Существует несколько точек зрения, как считаете вы?
 
– Легенды о прибытии царствовать трех братьев распространены были в разных странах. Во многих местная аристократия вообще была склонна приписывать себе иностранное происхождение, чтобы подчеркнуть свою инаковость по сравнению с простым людом. Это и впоследствии было характерно для российских властей (Романовы женились исключительно на иностранных принцессах, так что под конец славянской крови в них почти не было). В зависимости от местных условий прибытие властителей оформлялось в легендах как завоевание или призвание – что считалось более легализующим власть. В случае с призванием варягов, какова в легенде доля реальности, а какова – вымысла, трудно сказать. С одной стороны, норманны тут несомненно были и играли значительную роль – об этом говорят и летописные источники и археология, так что основания для легенды были. С другой – многие детали не находят подтверждения (все, что касается братьев). Термин «Русь» вроде бы принесен из Швеции. А личность Рюрика находит соответствие в Дании, и оттуда некоторые археологические явления. Можно подыскать этому предположительные объяснения. Но не нужно ожидать, что все вопросы будут окончательно решены. Ведь данных слишком мало.
 

 
– Какие источники, помимо «Повести временных лет» используются сегодня в изучении этого вопроса? Например, археологические, какие?
 
– Ну, это вопрос простой. Есть еще ряд русских письменных источников, например, жития святых, там не все придумано для вящей славы христианских деятелей – чудеса можно не учитывать, а антураж нередко вполне реалистичен. Далее византийские, немецкие и вообще европейские хроники, дипломатическая переписка и другие документы. Затем сочинения арабских и еврейских купцов. В последние десятилетия на первый план вышли археологические данные, тем более что они все время пополняются. Не все находки подлежат этническому определению, но среди тех, которые подлежат, можно выделить норманские древности.
 
Например, в течение примерно двух тысяч лет в Европе за пределами нашей страны меч был излюбленным оружием. Музеи там буквально завалены бронзовыми и железными мечами из раскопок. На нашей территории мечей не было. Слово «меч» появилось у нас до самих мечей – по-видимому, как название оружия соседей. Слово, скорее всего, было заимствовано из готского в первые века н. э. (а в готский пришло с Ближнего Востока). Мечи к нам принесли норманны, которые обзавелись ими раньше. Но они не изготавливали мечи сами, а приобретали из франкских мастерских. Вот эти франкские мечи распространились и среди славян Руси, но очень скоро появились и местные мастерские, о чем свидетельствует находка меча с надписью (так сказать, клеймом мастера) не латиницей «Ульфберт» и т. п., как обычно, а кириллицей «Людота (или Людоша) коваль». Тут я излагаю исследования по мечам моих коллег А. Н. Кирпичникова и Г. С. Лебедева.
 

 
– Помимо основных дискуссионных моментов, какие еще серьезные вопросы остаются с варяжским вопросом на сегодняшний день?
 
– Да полно работы! Определять хронологию контактов, выяснять торговые и иные связи, выстраивать социальную реконструкцию общества в разных районах, восстанавливать этнокультурные характеристики участников, искать следы выдающихся деятелей, картировать находки в разных вариантах, выявлять взаимозависимости социума с экологией и вообще географической средой, да мало ли! Поскольку данных, в общем, мало (древность подразумевает утраченность многих характеристик), любой из этих вопросов может обернуться дискуссионным. А так как антинорманисты не унимаются, то любой может стать «варяжским вопросом».
 
– Большое спасибо!