Нобелевский урок для России: что история Бена Бернанке говорит о ближайшем будущем нашей страны

Официальная формулировка Нобелевского комитета при награждении Бена Бернанке, Дугласа Даймонда и Филипа Дибвига такова: они «значительно улучшили наше понимание роли банков в экономике, особенно во время финансовых кризисов, важный вывод их исследования заключается в том, почему жизненно важно избежать краха банков».

Однако эта формулировка не только звучит не очень понятно, но и не особенно отражает суть того, за что им досталась премия. Дело не в банках: эти люди, и в особенности Бен Бернанке, спасли западные и значительную часть незападных экономик в кризис 2008-2009 годов. Урок этот крайне важен, в первую очередь потому, что применим к любому серьезному кризису последних ста лет. В том числе и событиям в современной России.

Поняв, как Бернанке добился минимизации кризиса, мы сможем понять, как глубокого кризиса чудом — и вопреки действиям ее Центробанка — в этом году избежала Россия. 

Почему мы неправильно представляем природу кризисов

В XIX веке причиной кризисов экономисты считали перепроизводство. Мол, производители в погоне за прибылью производят слишком много товара Х, склады затовариваются, производство приходится останавливать, это вызывает спад доходов населения и спад спроса на все остальные товары. Цепная реакция такого рода и есть экономический кризис.

Поскольку отечественные экономисты обычно заимствуют устаревшие системы экономических взглядов с Запада, та же идея вместе с марксизмом в XX веке пришла и в нашу страну — и, как ни странно, до сих пор циркулирует в умах ее жителей (даже несмотря на то, что сомнительность идеи перепроизводства была показана уже очень давно).

Реальность, мягко говоря, не так проста. Это легко понять на примере Великой депрессии 1929-1933 годов: ни в США, ни тем более в остальных странах мира не было товаров, которые люди не хотели бы купить. Автомобили, радио и жилье хотели тогда примерно все. Но кризис грянул. Почему?

Вот как раз это и нельзя понять без исследования роли банков в современной экономике. Даймонд и Дибвиг занялись ими еще в 1980-х и обнаружили вот что. Банки достигают максимальной эффективности, когда используют хранящиеся в них на депозитах средства граждан для долгосрочных инвестиций. Однако если со срочного вклада гражданин не может просто так забрать деньги раньше оговоренного срока, то с основной массы депозитов (не срочных вкладов) как раз может.

Обычно это ни на что не влияет. Но в момент кризисов люди думают не очень рационально: они часто бегут и снимают деньги со счетов. Особенно в том случае, если опасаются банкротства банка. Это как раз и есть наиболее верный путь к банкротству банка. В итоге получается порочный круг: ожидания банковского кризиса вызывают этот кризис, а затем и усиливают его.

Казалось бы, а при чем тут Великая депрессия и кризисы вообще? Разве это не они вызывают кризис банков? Как ни странно, нет. В современной экономике из краткосрочной паники в тяжелый спад никак нельзя перейти без кризиса банковской системы.

Чтобы понять это, надо сперва заметить вот что — эмиссия денег происходит постоянно. И в основном ее осуществляют именно банки.

Эмиссия «ничем не обеспеченных денег» (мы берем это в кавычки, потому что в реальности «чем-то обеспеченных» денег не существует) происходит в основном не в тех редких случаях, когда их печатает государство. Напротив, эмиссия происходит при каждой выдаче кредита: банк из одного доллара (который вы в него положили на депозит), делает два, когда ссужает ваш доллар кому-то в виде кредита. Попросту говоря, эмиссия — основа современного банковского дела, кредитования и экономики в целом.

Сразу скажем: в целом это явление благотворное. Экономика без печати денег (~порчи монеты, если речь о периоде до банкнот) может работать нормально, только если она не растет. Если рост ВВП есть, а роста денмассы при этом не было бы, то и рост быстро остановится. Как оно регулярно и случалось в Средние века. Современная экономика, в силу того, что с промышленной революции растет, требует печати денег (~выдачи кредитов), и банки, в общем-то, нужны ей в основном для этого. Желать нулевой эмиссии можно, если вы желаете нулевого экономического роста — третьего пути здесь просто нет.

Сколько именно денег эмитируют банки? Это зависит от их желания рисковать. В современной России желание рисковать у банкиров по ряду причин довольно низкое. Поэтому у нас этот «денежный мультипликатор» долго был в коридоре 2,5-3,0. В США, понятное дело, все наоборот, поэтому уже в 1929 году мультипликатор там был 8,0.

Попробуем описать простыми словами, что такое мультипликатор: скажем, Федеральная резервная система США допускает существование миллиарда долларов. Часть этих долларов американцы вкладывают в банки. Те выдают на них столько кредитов, что с их учетом общая денежная масса вырастает на восемь миллиардов долларов. Роль банков огромна: именно они «напечатали» (пусть безналично) основную массу денег, которая движет вообще всю экономику вокруг нас.

Если же банки обанкротятся (или просто перестанут активно выдавать кредиты) — основная часть денег исчезнет. А вслед за этим встанут заводы и многое другое. В России такая ситуация, когда основная часть денег исчезла, случилась относительно недавно — в 1990-х, что и стало одной из ключевых причин душившей тогда экономику нехватки денег (кризис неплатежей).

Бен Бернанке пошел дальше теоретических построений Дибвига и Даймонда о том, что именно банки — ключевой инвестиционный механизм экономики, влияющий на нее не меньше, чем она на них. Отталкиваясь от этого видения, он перешел к анализу конкретно Великой депрессии. И на эмпирических данных показал, что именно коллапс банков был ключевой причиной «обезвоживания» реальной экономики, лишения ее денег. Без которых «кризис перепроизводства» был неизбежен: если у покупателя пропали деньги, то спрос от него никудышный. Логично, что сбыть произведенное ни у кого не выходит, что еще сильнее усугубляет спад.

Добавим, что значительная часть «кризисов перепроизводства» и до Великой депрессии, и после имели ту же природу. Бен Бернанке просто провел «модельную работу»: выявил этот ключевой механизм кризисов рыночной экономики на наиболее известном в США примере крупного экономического кризиса.

Лучший критерий истинности теории: практика

В 2006 году Бернанке стал председателем Федеральной резервной системы США — американского аналога Центробанка. А в 2007-2008 годах в США произошло то, что теперь называют «Великой рецессией» — хотя, как станет ясно ниже, и неосновательно.

Стартом к кризису стали проблемы с ликвидностью банков. Американская банковская система где-то с 1990-х стала испытывать дефицит внятных целей для инвестиций. Неолиберальный поворот 1980-х привел к тому, что доходы 80% американцев практически перестали заметно расти, поэтому традиционные рецепты «выдай кредит растущей производственной компании» не работали: и это логично — если у 80% потенциальных покупателей не растут доходы, то не будет расти и спрос.

Но куда-то вкладывать деньги надо, и банковскому сектору пришлось нести средства в ипотечное кредитование. Оно росло стабильно: население видело, что жилье дорожает, и брало кредиты, надеясь, что к моменту их возврата ипотечное жилье будет стоить больше, чем в начале ипотеки и оставит ипотечника с прибылью.

Типичным примером такого инвестбанка был Lehman Brothers. Чтобы расти быстрее конкурентов, его банкиры с помощью различных схем выдали ипотечных кредитов на 680 миллиардов долларов, имея менее 23 миллиардов собственного капитала. Вроде бы все хорошо: банк создавал деньги, как ему и положено.

Но все было плохо: при таком уровне кредитов даже небольшое падение цен на недвижимость делало банк финансово неустойчивым: собственного капитала не хватало для покрытия рисков. В итоге банкротство Lehman Brothers в 2008 году запустило мощнейший кризис. Биржи падали, банки резко сократили выдачу кредитов, опасаясь делать это в кризис.

До кризиса в 2008 году денежный мультипликатор (показатель кредитной эмиссии банков) в США тоже был ~9. Затем денежный мультипликатор начал резко падать и не приходил в норму до 2014 года — к тому времени он в Штатах сжался до трех, то есть до значения, лишь немногим превышающего российский уровень.

Если бы не идеи нобелевских лауреатов Бернанке, Даймонда и Дибвига, последствия были бы как в Великую депрессию. Денежная масса сократилась бы более чем в два раза, отчего платежеспособный спрос на все рухнул бы. Падение ВВП вполне реально могло достигнуть десятков процентов.

Однако Бен Бернанке использовал свое положение главы ФРС, чтобы не допустить этого. Сперва он в преддверии кризиса понижал учетную ставку. Когда она упала до нуля, могло показаться, что у ФРС «закончились патроны» и больше она никак бороться с кризисом не могла.

Но так только казалось. То, что сейчас называют «доктриной Бернанке», продиктовало тогдашнему главе ФРС другой метод: «количественное смягчение». У нас его называют печатью денег, что вроде бы верно, но в то же время создает неверное впечатление чего-то экстраординарного. Однако это не так: в любой экономике, где есть работающие банки, деньги печатаются всегда, каждый день и каждую секунду. Вопрос только в скорости этого процесса: если она слишком велика, начинается инфляция, если слишком низка — спад ВВП.

Количественное смягчение по Бернанке — это ситуация, когда частные банки из-за кризисных настроений «печатают» слишком мало безналичных денег (~денежный мультипликатор падает) и центробанк страны, видя это, начинает подменять «частников», «печатая» безналичные деньги сам. Технически это выглядело как скупка им тех или иных финансовых активов, хотя в принципе скупать можно было бы и золото, и что угодно еще.

Нельзя сказать, чтобы таким инструментом не пользовались до Бернанке. В 2001 году Япония, замученная примерно нулевым ростом десять лет подряд, попыталась провести количественное смягчение, став первой современной экономикой, где его использовали. Но толку было мало: не имея твердого понимания теоретических основ процесса смягчения, японские финвласти не смогли полностью компенсировать относительно низкий денежный мультипликатор своих банков. Попросту говоря, они напечатали недостаточно «центробанковских» денег, чтобы компенсировать нежелание частных банков печатать их выдачей кредитов.

Бернанке был намного решительнее: начав скупку активов, то самое «смягчение» в ноябре 2008 года, скоро ФРС приобрела более двух триллионов долларов активов на напечатанные деньги. Введя тем самым их в экономику.

Огромный шум, который по этому поводу подняли многие экономисты — в том числе в России, звучал так: они печатают «ничем не обеспеченные деньги». Напомним еще раз, что «обеспеченных» денег не бывает, абсолютно все они фиатны и полностью принадлежат государству. Как только государство захочет их у вас изъять, оно сделает это в ту же секунду. Так было в 2022 году с 0,3 триллиона российских резервов в иностранной валюте, так же было с «обеспеченным золотом» долларом при раннем Рузвельте.

Впрочем, что там какой-то доллар: Рузвельт умудрился репрессиями выдавить из населения даже физическое золото. В более раннюю эпоху металлизированных денег государства сплошь и рядом меняли обменные курсы для разных металлов директивно или заставляли принимать как полновесные те монеты, в состав которых были введены малоценные металлы.

Но вернемся к Бену Бернанке. Что ему удалось сделать и что случилось в странах, где его политику не догадались скопировать?

На пике «Великой рецессии» в 2009 году США потеряли 2,54% ВВП. Уже в 2010 году началось мощное восстановление — и экономика выросла на 2,56%, стерев падение прошлого года. В 2011 году докризисный ВВП 2007 года также был превышен.

В это время в мире была только одна действительно крупная экономика, которая полностью проигнорировала «доктрину Бернанке» и не пошла на количественное смягчение. Это — Россия.

Взгляды российских экономистов в подавляющем большинстве случаев — копия западных, но только с большим временным лагом (в народе о таком говорят «доходит как до жирафа»). Например, в 1917 году у нас модными стали идеи марксизма, на тот момент уже явно устаревшей концепции. А к 2008 году мы подошли с большой верой в тезисы неолибералов, в том числе таких их представителей, как Милтон Фридман и ему подобные.

Чтобы понять, насколько они к тому моменту устарели на Западе, стоит процитировать оценку Бернанке западным же носителем таких взглядов: Анной Шварц, соавтором Милтона Фридмана. В июле 2009 года, когда политика Бернанке еще не успела погасить кризис, она написала статью, в которой остро критиковала его. По ее мнению, он напечатал слишком много денег и не спешил изымать их из экономики обратно. Из-за этого она выступила против его переназначения главой ФРС на следующий срок.

Что было бы, если бы президент Обама, к которому она обращалась в этой статье, последовал бы ее совету и убрал Бернанке? Количественное смягчение отменили бы еще до того, как оно дало результат. То есть США продолжили бы испытывать падение ВВП. Притом многолетнее: ведь денежный мультипликатор там не поднялся заметно выше 3,0 до 2014 года. Все эти шесть лет только массовая замена эмиссионной активности частных банков на эмиссионную активность ФРС удерживала денежную массу Штатов от схлопывания. А за таким схлопыванием последовал бы и кризис.

Примерно такие же, как у Анны Шварц, то есть полностью морально устаревшие взгляды и в 2008, и в 2022 году исповедовали российские правительственные (а равно и оппозиционные) экономисты.

Поэтому российский Центробанк не только не увеличивал денежную массу в России, чтобы компенсировать снижение эмиссионной активности банков, но и… сам приступил к изъятию рублевой денмассы.

Дело в том, что в списке целей, который российский ЦБ перед собой ставит, вообще нет такой, как «не допустить снижения ВВП», как это было у Бернанке. Какая же тогда у него задача? Как это формулирует само его руководство: «Обеспечить устойчивость рубля».

Поэтому в кризис 2008 года Центробанк пытался удержать курс рубля, продавая на бирже доллары из своих резервов. Само собой это не помогло. Да и в принципе не могло помочь, потому что курс рубля тогда зависел от цены на нефть, которая в моменте обрушилась в несколько раз. И чтобы ни делал тут ЦБ, ценой на нефть он управлять не может.

Как такая нереалистичная задача, как управление курсом рубля появилась у Центробанка? Объяснение простое: авторы российской Конституции были до такой степени экономически неграмотны, что включили эту идею в ее текст. С таким же успехом они могли вписать туда, что Земля плоская.

Однако в 2009 году эти вполне бесполезные попытки удержать рубль сопровождались выбросом Центробанком России более чем полусотни миллиардов долларов. Все эти доллары участники рынка купили, отдав ЦБ больше триллиона рублей. Учитывая, что вся экономика той поры имела денмассу в районе дюжины триллионов рублей, сжатие этой денежной массы получилось очень значительным. Такое, исходя из эмпирического опыта нашей страны, практически всегда соответствует серьезному падению ВВП.

Российские банки не лезли в рискованные операции до 2008 года, поэтому коллапс коснулся их слабо. Но, несмотря на это, наша экономика лишилась такой же массы денег, как если бы в стране случились массовые банкротства банков.

Итоги известны: ВВП России в 2009 году упал на 7,8%. В три с лишним раза сильнее, чем в США. Позже, разумеется, произошел и возврат к докризисным значениям ВВП. Инфляция при этом в Штатах тоже была много ниже, чем в России: ведь массовая печать денег ФРС просто компенсировала убывание кредитной эмиссии частных банков. А вовсе не «накачивало экономику необеспеченными долларами», как это говорили и все еще говорят у нас.

Благодаря такому внушительному отрицательному примеру, как Россия, каждый может убедиться: Бернанке не просто ученый-теоретик, но и очень талантливый практик. Человек, который на деле спас Америку и западный мир от глубокого кризиса, потенциально не менее жесткого, чем Великая депрессия. Благодаря ему сами слова «Великая рецессия» в отношении кризиса 2008-2009 годов не имеют смысла. Ее просто нельзя поставить в один ряд ни с одним крупным спадом ВВП в американской или мировой истории.

Российское измерение Бернанке: как США спасли нашу экономику в 2022 году и что будет с ней дальше

Нобелевскую премию Бернанке формально дали за анализ действий банков в экономике, но на деле его заслуга намного шире. Он спас от жесточайшего многолетнего шторма мировую экономику (его подходы скопировали многие другие страны), а не просто кучку банков, скупив их обесценивавшиеся активы.

Точно так же важность его прорывных идей по решительному количественному смягчению не ограничивается западным миром. Она непосредственно касается и жителей России. И не только тем, что без действий Бернанке цены на нефть с 2008 года были бы в среднем много ниже, чем в нашей реальности. В 2022 году его же идеи сыграли ключевую роль в судьбе нашей экономики.

Сначала, конечно, ситуацию чуть не погубило то, что ЦБ России по-прежнему не воспринял идеи нобелевского лауреата — и после кризиса 2008 года ничему не научился. Поэтому 24 февраля 2022 года он совершил ровно те же ошибки, что и 14 лет назад: начал активно продавать доллары и евро, пытаясь решить заведомо нерешаемую средствами ЦБ задачу: «стабилизировать курс рубля».

Начав интервенции, за одни сутки, ЦБ продал валюты на 84 миллиарда рублей. То есть 84 миллиарда рублей было выведено из рублевой денмассы в Центробанк, попросту говоря вынуты из экономики. Если бы Центробанк делал бы так каждый день торгов, к сегодняшнему дню он вынул бы из карманов экономики уже полтора десятка триллионов рублей. Или более 20% от всей денмассы.

Это означало бы спад вполне на уровне 2009 года — иными словами, жестокий кризис, сопоставимый с темпами падения Великой депрессии и более жесткий, чем, например, кризис 1998 года в России. Тогда, напомним, ВВП упало в полтора раза слабее, чем в 2009 году, благо никаких валютных резервов у ЦБ не было, поэтому он не мог бороться за курс рубля, вынимая тем самым рубли из экономики.

Если бы не США, Россия сейчас была бы в кризисе хуже обвала 1998 года. Белый дом и Байден нас всех спасли, просто арестовав долларово-евровые резервы Центробанка. Выбив из рук российских правительственных экономистов все валютные резервы, Вашингтон сделал большое и очень важное дело. Крупный грабеж еще никогда не был настолько полезным для ограбленного, как в 2022 году.

Да, теоретически остаться без большой суммы в валюте плохо. Но если ваши экономисты используют валютные резервы, чтобы лишить вашу экономику рублей, то лучше лишиться валюты, чем устроить себе 1998 год на стероидах. Остается надеяться, что Штаты в обозримом будущем не разморозят российские валютные резервы, потому что при текущем уровне наших экономистов это был бы крайне болезненный шаг для нашего благосостояния.

Смотря на экономику с позиций «доктрины Бернанке», следует задаться вопросом: что ждет нас дальше? Да, влияние Центробанка России на вывод рублей из экономики нейтрализовано. Но просто связать по рукам и ногам опасного для экономики игрока недостаточно. Без осмысленных позитивных действий государства кризисные настроения сами по себе, без каких-либо объективных предпосылок, вполне могут устроить реальный кризис. Собственно, что-то такое у нас почти случилось: к сентябрю 2022 года реальные доходы населения упали меньше чем на процент, а реальные расходы упали почти на десяток процентов.

Сжатие расходов — главный механизм любого кризиса. Чем их меньше, тем ниже спрос на товары, производители уменьшают производство, отчего сжимаются доходы занятых там, а затем то же случается и со всеми вокруг.

Почему, несмотря на это, в России с августа-сентября 2022 года не наблюдается спада производства, а индексы активности вообще показывают рост? Russia PMI Composite вырос до 51,5 пункта, это значит, что в сентябре должно было состояться восстановление производства по отношению к сентябрю прошлого года. Возможен даже легкий рост. Почему, если все эксперты по экономике с весны 2022 года ожидали сильного и затяжного спада, в том числе и в следующем году?

Причина на графике выше, и она прозаична. Банки — то самое звено экономики, о котором так заботился Бен Бернанке, — начали увеличивать кредиты компаниям. На триллионы рублей в месяц, отчего денежная масса (красным) начала расти. Пока она растет заметно быстрее инфляции, спад ВВП практически невозможен (за исключением сценария физической остановки производств по внеэкономическим причинам, как сейчас происходит на Украине).

Урок Бена Бернанке для российской экономики все еще актуален как никогда. Либо мы обеспечим свою экономику деньгами, либо нас ждет околонулевой рост при инфляции, то есть ровно то, что и наблюдалось в российской экономике в 2012-2022 годах.

Сможет ли Россия усвоить урок нобелиата, вопрос открытый. Если бы это зависело от Центробанка, ответ был бы сразу «нет». Однако волею судеб США во многом нейтрализовали российский Центробанк. Значительную роль в определении направления развития экономики теперь получило правительство. Если оно справится с поощрением банковского кредитования, с ростом денежного мультипликатора и в конечном счете с ростом денежной массы быстрее инфляции, страну ожидает рост.

Если же, как в Японии нулевых, уроки Бернанке усвоить не удастся, нас ждет «потерянное десятилетие».