У тоталитаризма, помимо совершенно определенного набора политических принципов, есть и неотъемлемые символико-культуральные приметы, которые отражаются в том числе и в архитектуре. Рассказываем о выдающихся памятниках зодчества, созданных в условиях авторитарных режимов, и о секретных постройках диктаторов.
Дворец Народа в Бухаресте / ©fishki.net
Согласно триаде римского ученого-энциклопедиста, механика и зодчего Марка Витрувия, художественный смысл архитектуры в идеале должен воплощаться в трех основных аспектах: прочность, польза, красота. В разные исторические эпохи акцент мог делаться на какой-то один из этих элементов. Когда-то — например, в период Ренессанса — зодчим удавалось их гармонично сочетать, а в XX веке, отмеченном появлением тоталитарной эстетики, во главу угла была поставлена утилитарная функция архитектуры — она выступала инструментом пропаганды.
Кроме того, на эру тоталитаризма приходится и расцвет фортификационных сооружений — бункеров, тайных баз и укреплений. Именно такие объекты исследуются в проекте Discovery Channel «Секретные базы нацистов» — эти тоннели, огневые башни и загадочные постройки до сих пор скрывают правду о страшных планах и амбициозных мечтах Гитлера, а Албанию и сегодня называют страной тысячи бункеров — здесь их было возведено около 700 тысяч штук. Рассказываем о декорациях, которые возводили разные тоталитарные режимы, и о том, какие идеологические задачи выполняла архитектура.
Многие диктаторы, придя к власти, практически сразу же брали курс не только на политические и социальные преобразования, но и на кардинальный разворот в организации пространства. Новому режиму всегда нужен новый архитектурный язык, который бы выражал цели и задачи правительства, нес необходимый посыл и постоянно транслировал актуальную идеологическую повестку. Для авторитарных государств характерно стремление к гигантомании и масштабности.
Во-первых, такой грандиозный размах оказывает нужный психологический эффект, подавляя личность и одновременно позволяя прочувствовать принадлежность к мощности и непоколебимой надежности правящего режима. Во-вторых, монументальная застройка — это способ демонстрации собственной силы и стабильности, еще одно оружие в соревновании с другими режимами, которым нельзя уступать в величии.
В Италии все было немного по-другому. В Риме огромные строения и всемирно известные памятники впечатляющего размера были возведены давно — нужно было лишь подчеркнуть их внушительность. Сделать это можно было с помощью окружающего пространства, то есть оформить фон для уже имеющихся фигур.
Бенито Муссолини выбрал в качестве отправной точки зодчество периода расцвета Римской империи — в том числе чтобы создать иллюзию наследия великого прошлого и связи собственной власти с одной из самых прославленных исторических эпох Италии. Поэтому главным вектором в архитектуре стало обращение к классическим формам античности и частично Ренессанса, однако в усеченном, даже упрощенном виде. Более скромные линии, лишенные изящества формы, колонны — и те часто без капителей.
Несмотря на идеализацию прошлого и некоторое преклонение перед ним, фашисты без колебаний избавлялись от него там, где это было необходимо. Так, чтобы проложить проспект Империи от площади Венеции к Колизею, потребовалось разрушить античные форумы, которые прежде охранялись как культурное наследие. Но с ними быстро расправились, и новый проспект в окружении древних руин стал одним из мест для эффектного проведения военных парадов. Такая же участь ждала две маленькие улочки старой застройки, которые находились на пути проектируемой улицы Кончилиационе.
Сегодня эта монументальная дорога ведет к собору Святого Петра, а в 1937 году сам Муссолини ударом кувалды по ветхой постройке дал старт сносу и прежних зданий, и символического прошлого. Улица Кончилиационе получилась как раз такой, чтобы подчеркнуть грандиозность уже давно построенной площади Святого Петра: вдоль широкого проспекта вытянулись мощные здания и цепочки тяжелых каменных фонарных столбов. Позже здесь должна была появиться колоннада, но от этой идеи отказались. Размах строительного замысла был столь впечатляющим, что проект затянулся на десять с лишним лет: улицу достраивали уже после свержения Муссолини в 1950 году.
Не обошлась новая власть и без нового Колизея. Дворец итальянской цивилизации, он же Дворец цивилизации труда, он же «Квадратный Колизей» стал одним из наиболее запоминающихся архитектурных сооружений итальянского фашизма. Его возводили для Всемирной выставки, которая была запланирована на 1942 год, а проект представили еще в 1937 году архитекторы Джованни Геррини, Эрнесто Бруно Ла Падула и Марио Романо. По задумке, Дворец должен был стать символом мирового фашизма: и в то же время напоминать древнеримский Колизей.
Поэтому фасад здания строится из лоджий, размещенных шестью ярусами, в каждом из которых насчитывается по девять арок. Главное же отличие от оригинального Колизея — форма дворца: он представляет собой не круг, а параллелепипед на квадратном основании. Площадь здания — 8 400 квадратных метров, а высота — 68 метров. Пропагандистским целям служит надпись, находящаяся на всех четырех сторонах «Квадратного Колизея»: «Народ поэтов, художников, героев, святых, мыслителей, ученых, мореплавателей, переселенцев» — эта фраза взята из речи Муссолини от 2 октября 1935 года. Всемирная выставка была отменена в 1941 году, и недостроенный дворец простоял заброшенным чуть больше десятилетия: его открыли для посещения только в 1953 году.
В нацистской Германии политизация архитектуры достигла невероятных масштабов — таких, которых не могли себе представить другие диктаторы. Во многом это было продиктовано тем, что Адольф Гитлер самого себя считал не лишенным художественного и архитектурного таланта и лично уделял пристальное внимание многим проектам.
«Если народы внутренне переживают времена своего величия, то выражают они эти переживания и отражают их также во внешний мир. В этом случае их слово прочнее просто сказанного. Это слово из камня» — такую доктрину нацистский лидер сформулировал в отношении зодчества, задав тем самым вектор развития всем новым архитектурным замыслам.
Перед зодчими Третьего Рейха, как и перед их коллегами в других тоталитарных странах, стояла задача создать особый архитектурный стиль, который бы соответствовал идеологическим и пропагандистским целям государства. В нацистской Германии такой формой выражения стал неоклассицизм с опорой на национальные традиции, а вот модернизм — даже прославленный немецкий Баухас — не просто отвергался, а подвергался преследованиям как «бездушный».
Нацистская эстетика отвергала практически все художественные и декоративные выражения, особенно авангардные, зато, как и в Италии, Испании и Румынии, тоталитарная архитектура в Германии должна была создавать легко считываемые аллюзии на великое прошлое страны, возрождение древних могучих цивилизаций, которым и наследует Третий Рейх.
Еще одна черта, которая роднит тоталитарное строительство гитлеровской Германии с архитектурой других диктаторских режимов, — это гигантомания. Застройка должна была подавлять личность граждан и в то же время подчеркивать величие государства, поэтому улицы, проспекты, здания, стадионы и даже скульптуры отличались монументальностью и угнетающей грандиозностью.
Один из ярких примеров таких замыслов — зал собраний в Нюрнберге, самое большое из сохраненных монументальных сооружений эпохи национал-социализма в Германии: сегодня оно находится под охраной государства. К строительству здания, которое должно было стать местом для собраний НСДАП и вмещать 50 тысяч человек, приступили в 1935 году, однако оно так и осталось незавершенным. Зал собраний похож на Колизей, разрезанный пополам, в виде подковы. Проектная высота обозначалась в 70 метров, но реализовать удалось только 39 метров.
Циклопический подход воплотился не только в больших городах: например, на скромном морском курорте на острове Рюген в 1936-1939 годах был возведен так называемый Прорский колосс (от города Прора). Этот огромный комплекс отдыха для служащих и рабочих представляет собой восемь одинаково безликих зданий, растянувшихся в одну линию на 4500 метров — в них могли разместиться сразу 20 тысяч человек.
Поражало воображение своими габаритами и здание новой рейхсканцелярии, которое Гитлер поручил возвести любимому архитектору, Альберту Шпееру. По задумке фюрера, сооружение должно было стать символом победы и господства идей национал-социализма — соответственно, и размеры здания должны были внушать трепет.
Громадина новой рейхсканцелярии появилась всего за год, поскольку Гитлер предоставил Шпееру практически безграничные возможности и неисчерпаемые ресурсы — для пропаганды средств не жалели. В 1939 году здание длиной более 440 метров уже возвышалось на берлинской Вильгельмштрассе, а с началом Второй мировой войны использовалось дополнительно, как место для проведения заседаний штаба. Более того, здесь же находились личные апартаменты фюрера, занимавшие свыше 400 квадратных метров, а в 1943 году в саду был построен и подземный бункер для Гитлера, известный как Фюрербункер.
Он стал пристанищем Адольфа Гитлера на последние четыре месяца существования режима его власти в Германии. Здесь же он и ряд других нацистских руководителей и сподвижников фюрера, включая главного пропагандиста нацистского режима Йозефа Геббельса, покончили с собой. Впрочем, Фюрербункер был далеко не единственным убежищем, возведенным для Гитлера и чиновничьей верхушки в годы Второй мировой войны и незадолго до нее. Многие из этих построек давно обнаружены и даже уничтожены, но некоторые еще остаются загадкой.
Так, остров Гернси был превращен в одну большую крепость, где располагались бункеры и дозорные вышки, а на Канарских островах был возведен целый дом для немецкой армии. Об этих и других самых необычных и засекреченных базах нацистов, их истории, назначении и устройстве эксперты расскажут в программе «Секретные базы нацистов», которая выходит по вторникам в 22:00 по московскому времени на телеканале Discovery.
Франсиско Франко пробыл у власти 36 лет, с 1939 по 1975 год. Это намного больше, чем удавалось другим диктаторам XX века, и за столь долгий срок режим его правления претерпел значительные изменения. Постепенно он отошел от фашистской диктатуры и приобрел черты технократического авторитаризма, поэтому исключительно тоталитарной архитектурой можно назвать постройки, возведенные в период 1940–1950-х годов.
У тоталитарной архитектуры Испании были свои отличительные особенности, не характерные для других стран. Идеологической основой зодчества стал национал-католицизм, который одновременно сочетал интерес к национальным корням и полное подчинение католическим сюжетам. При этом Франко не оставлял амбиций возвратить Испании ее былое имперское величие и славу владычицы морей и колоний, поэтому в тоталитарной архитектуре будет заметно обращение к выдающимся памятникам легендарного прошлого — в первую очередь, речь идет о дворце испанских королей XVI века, Эскориале.
Солидный, суровый и внушительный дворец-монастырь стал главным ориентиром для архитектурных поисков Франко, поскольку он идеально сочетал в себе как светское, так и религиозное начала. Его силуэт повторяет монументальное здание штаба ВВС Испании, и именно под влиянием Эскориала был построен весь комплекс Долины павших — самое громкое архитектурное высказывание франкизма.
Это усыпальница основателя фашистской Фаланги Хосе Антонио Примо де Риверы и мемориальный комплекс, посвященный погибшим в гражданской войне 1936–1939 годов. В центре Долины находятся монастырские здания, в скале неподалеку вырублена огромная базилика длиной 262 метра, а на самой скале разместился грандиозный крест высотой в 150 метров, поперечная перекладина которого достигает 46 метров. Размеры креста даже позволили разметить внутри него лифт.
Гигантоманию испанского диктатора подстегивало и строительство монументальных зданий в других странах, в том числе и в СССР. Когда в Москве в конце 1940-х начали возводить высотки, Франко тоже включился в соревнование, и уже в 1953 году в Мадриде появилась 117-метровая «Испания» в 25 этажей — она стала самым высоким сооружением в стране, да и сегодня входит в десятку самых высоких в Испании. Она поразительно похожа на сталинские высотки Москвы, разве что без шпиля и звезды, а цветовые решения и чередования бежевого и красного не оставляют сомнений в том, какими проектами вдохновлялись архитекторы Испании.
Особняком в галерее архитектурных портретов тоталитарной Испании стоит Рабочий университет Хихона в Астурии. Это крупнейшее по площади здание страны, комплекс которого раскинулся на 27 гектаров. Он был построен в 1948–1957 годах Луисом Мойей, а вдохновением для автора проекта стал все тот же дворец Эскориал. Университет задумывался, как идеальный город, однако того самого идеального стилистического единства в нем не найти.
Здесь прослеживается влияние классицизма и раннехристианской античности, эпохи Возрождения в Италии и европейского барокко. Такой синкретический подход тоже стал своего рода инструментом пропаганды правительственных идей: он символизирует всеобъемлющее культурное богатство самых блистательных исторических эпох — которое, по задумке Франко и архитекторов, реализовавших проект, унаследовала Испания.
Албания — маленькая страна, даже по сравнению со своими небольшими соседями: она занимает 139 место в мире по территории. Тем удивительней, как на таком ограниченном пространстве в 28 748 квадратных километров полвека назад развернулась настоящая строительная паранойя, неразрывно связанная с именем Энвера Ходжи. Он занял место председателя Совета министров Албании в 1946 году — сразу по окончании Второй мировой войны, которая оставила страну в руинах. Поэтому его политический и социальный курс лежал на восстановление экономики и промышленности Албании, а за основу была взята политическая модель СССР и Югославии.
Единой оценки периода правления Ходжи нет: с одной стороны, за четыре десятилетия у власти ему удалось достичь заметного прогресса в экономическом и социальном развитии страны и в таких важных сферах, как здравоохранение и образование. В Албании появились телевидение, система высшего образования, первая железнодорожная линия; с 5 до 98 процентов вырос уровень грамотности взрослого населения, агропромышленный сектор вышел на самообеспечение. С другой стороны, все преобразования шли рука об руку с репрессивными политическими мерами. После того как в семидесятых годах Албания разорвала геополитические отношения с СССР, Китаем и Югославией, страна оказалась в международной изоляции, и диктаторское начало Ходжи стало проявляться все отчетливее.
Наряду с казнями, изощренными пытками, созданием института тайной полиции, использованием лагерей принудительного труда, преследованием за «нелояльность» власти, Ходжа был вынужден, как ему казалось, обороняться и от внешней угрозы — маленькая Албания, с его точки зрения, находилась в кольце врагов. Поэтому необходимо было усиленно готовиться к войне, вернее — к защите государственных границ и безопасности граждан.
По инициативе Ходжи началось массовое строительство бункеров, дотов и других укреплений, причем делалось это в открытую, демонстративно, вопреки всем правилам возведения фортификационных сооружений. Но, по замыслу диктатора, народ должен был, с одной стороны, осознавать неизбежность войны, с другой — понимать, что власть делает все возможное для того, чтобы защитить население.
Всего было построено более 700 тысяч бункеров — при тогдашнем населении в 3 миллиона человек. Самый распространенный тип получил называние Qender Zjarri («огневая точка»). Это было сооружение из железобетона, похожее на гриб и достигавшее 3 метров в диаметре. Такая огневая точка вкапывалась в землю по «шляпку» и вмещала одного-двух человек. Купол, как предполагалось, должен был быть достаточно крепким, чтобы выдержать удар снарядов. Средний строительный завод выпускал чуть больше одного «гриба» в день.
Еще один распространенный вид бункеров, который активно возводился по программе усиленной фортификации Албании, назывался Pike Zjarri («огневая позиция»). Это были уже более солидные укрепления — площадью около 30 квадратных метров, рассчитанные примерно на 10 человек. Для политической элиты и чиновничьей верхушки строились свои убежища — просторные и комфортные, преимущественно подземные и незаметные на поверхности земли.
После смерти Энвера Ходжи государственную программу по строительству бункеров достаточно быстро свернули, и жителям, без того разоренным затратами на возведение укреплений, пришлось искать средства на уничтожение бункеров. Однако снести даже маленький дот стоит очень больших денег, поэтому практически все укрепления, оставшиеся со времени диктатуры Ходжи, до сих пор остаются нетронутыми. Их используют под самые разные нужды: склады, курятники, временное жилье, отели, кафе, помещения для выставок и проведения свиданий.
Если Энвер Ходжа строил памятники собственной паранойе, то румынский диктатор Николае Чаушеску воспевал в камне свою манию величия. Впрочем, она проявлялась не только в архитектуре: культ личности Чаушеску превзошел культ личности Мао в Китае и Тито в Югославии. Повсюду развешивались его портреты, ежедневные новостные газеты и телевизионные выпуски были посвящены в основном достижениям руководителя страны и его успехам. Так, постепенно, у Чаушеску сложилась репутация «Отца Родины» — а для личности такого масштаба, разумеется, нужны подходящие условия работы и отдыха. Тем более что со временем кондукэтор (то есть «предводитель») все активнее стал проводить параллели между собой и великими деятелями прошлого, инициировав развитие концепции происхождения румын от римлян.
В начале своего правления Чаушеску не вмешивался в архитектурный облик страны, однако все изменилось после землетрясения 1977 года, в котором погибло полторы тысячи человек и было полностью уничтожено 33 многоэтажных здания. Кондукэтор решил заново выстроить Бухарест — новый, грандиозный и великий, под стать самому себе. Как и многие диктаторы, Чаушеску был консерватором и с большим недоверием относился ко всему новому, поэтому в архитектуре Румынии быстро случился откат от модерна к неоклассицизму, тяготеющему к простоте форм, минимализму в декоре и монументальности в размахе.
Самым выдающимся замыслом диктатора стал Дворец Народа в столице Румынии, Бухаресте. Чаушеску хотел выстроить себе грандиозную резиденцию, с балкона которой он будет принимать парады. Поэтому здание получилось впечатляющим: Дворец уходит в высоту на 86 метров, в глубину на 92 метра и занимает площадь 350 тысяч квадратных метров. Он считается крупнейшим в Европе гражданским административным зданием, крупнейшим зданием парламента и самым тяжелым административным зданием в мире. На 12 этажах разместились 1100 комнат. На возведение такого исполина потребовалось около одного миллиона кубометров мрамора, 3500 тонн хрусталя, 700 тысяч тонн стали и бронзы и 900 тысяч кубометров дерева.
Строительство, в котором участвовало более 20 тысяч рабочих, началось в 1984 году на холме Спирий. Материалы использовались в основном румынского производства — не в последнюю очередь из патриотических соображений. Поэтому на некоторые местные материалы возник невероятный спрос: так, из-за дефицита мрамора надгробные камни по всей Румынии делали из альтернативного сырья. Кроме того, во время строительства дворца уничтожался исторический центр города (почти пятая часть старого Бухареста), что вызывало массовую волну протестов.
Чаушеску было не суждено торжественно принять парад с балкона Дворца Народов: диктатора расстреляли в 1989 году, когда вовсю шла внутренняя отделка последних помещений. После казни Чаушеску здание переименовали в Дворец Парламента.
Комментарии
Уважаемый автор, почему Вы не упомянули о тоталитарном стиле в архитектуре США, начиная с Вашингтона и кончая каждой столицей штата? Или США не является тоталитарной страной? Только "де-юре" может быть.. Да по-сравнению с северо-американскими штатами - те сооружения, которые Вы осветили - имеют довольно камерный, провинциальный масштаб, может быть за исключением Дворца Чаушеску..