Экспедиция «Андорры» (эпизод 6)

«Никогда не спит». Словно ощутив его взгляд или уловив мысль, женщина открыла большие глаза и смущённо улыбнулась.

«Всем бы просыпаясь выглядеть столь же прекрасно», – подумал Гаутама.

– Снова поясница, – женщина указала взглядом на спину и, не дожидаясь ответа, придвинулась, – ложись! – скомандовала она.

Гаутама рухнул на простыни с грациозностью старого синего кита, а женщина принялась массажировать ему спину. Мужчина закатил глаза от удовольствия, но тут ожила прозрачная панель внешней связи. Она приглушённо засветилась всеми цветами радуги по очереди: красный-оранжевый-жёлтый и так далее, пока Гаутама не стукнул по ней пальцем.

– Доброе утро, соня, – комнату наполнил дружелюбный бас Энджела, давнего товарища и компаньона Гаутамы, – ты почему ещё не на работе?

– Мммм, – промычал мужчина.

– Надо говорить «привет», а не «мммм», – засмеялся Энджел, – у нас опять проблема, изоляция где-то пропускает или, может, это не изоляция, чёрт бы всё побрал, давай, скорее, поднимай свою тушку и бегом ко мне, дел невпроворот…

– Понял, – простонал Гаутама и, недослушав тираду друга, выключил панель.

– Запуск токамака через пару дней, а у вас те же проблемы, что в первые дни стройки, – произнесла женщина, продолжая мять спину мужа.

– О, да.

Гаутама резко повернулся на спину, повалив жену рядом на кровать и оказавшись сверху на ней, легко поцеловал в кончик носа, заметив, как цвет её глаз поменялся с зелёного на ярко-голубой.

– Дела не ждут.

– Мне поехать с тобой?

– Нет, не нужно, думаю, мы справимся, – улыбнулся мужчина.

***

Гаутама ворвался в лабораторию, которая больше походила на несколько огромных ангаров, примостившихся вплотную друг к дружке, и без лишних прелюдий отправился к устройству, которое их компания, Тэк-технолоджи, проектировала и строила более семи лет. По пути к нему присоединился Энджел, выскочивший как чёртик из своего кабинета.

– Что опять стряслось? – косо посмотрел на него Гаутама. – Почему, когда я вечером уезжаю домой, всё работает, а утром – то цепь замыкает, то проводка шает, то какая-нибудь техничка мокрой тряпкой смахнёт пыль вместе с моими инструментами?

– У нас нет техничек, – лаконично вставил Энджел.

– Тогда кто в прошлый раз чуть не спалил здесь всё?

– Аспиранты Войновича, – пожал плечами Энджел, – да и бог с ними, с ним, с нами, страховка же покрыла всё с лихвой.

– Всё, кроме времени, – процедил сквозь зубы Гаутама.

Он резко остановился, и Энджел чуть не налетел на друга.

– Генри, я устал, мы семь лет собирали и тестировали токамак не для того, чтобы, когда мы его запустим, а по контракту с твоим отцом, мы должны сделать это на днях, он неожиданно пукнул и заглох, – Гаутама ткнул указательным пальцем в грудь низенького Генри Энджела, – тем более что мы сами входим в совет корпорации, которая выделила баснословные деньги на этот проект, будет просто смешно, если устройство отдаст концы в самый ответственный момент.

– Знаю, брат, – Генри улыбнулся и хлопнул друга по плечу, – всё будет хорошо.

Гаутама и Генри двинулись дальше, и как только они оказались в тёмном ангаре, ведущем к тороидальной камере с магнитными катушками, свет неожиданно вспыхнул, и оказалось, что их окружают почти две сотни нарядных людей в бумажных колпачках на головах. Они хором закричали:

– Поздравляем.

Гаутама от неожиданности отпрянул назад, но его приобнял Энджел.

Люди, собравшиеся вокруг них, были сотрудниками корпорации, трудившиеся последние семь лет над проектом устройства. Гаутама во все глаза уставился на Генри.

– Я же сказал, что всё будет хорошо, – сиял тот, – ночью мы провели последние испытания, токамак прошёл все тесты успешно, со 100% эффективностью, поздравляю, – он протянул руку Гаутаме и тот автоматически пожал её, – и мы все не могли дождаться, когда же ты, наконец, соизволишь явиться в лабораторию, поэтому и выдумали проблему.

Гаутама расслабился, наверное, впервые за долгие месяцы и, взяв протянутый бокал улыбнулся. Вокруг него было море довольных и счастливых людей, все они по очереди подходили к нему и поздравляли.

Вдруг Гаутама замер, почувствовав, что его кто-то вызывает по фонолингве. Чтобы сосредоточенно ответить на мысленный звонок, он закрыл глаза, нажал кнопку на своём напульснике, и подумал: «Да, алло». Связь установилась не полностью, возможно, из-за большого количества людей в помещении или совокупности устройств и приборов. Гаутама попробовал ещё раз: «Слушаю, алло, кто это?». Перед мысленным взором возник лысый улыбающийся мужчина, он сидел за огромным дубовым столом, сложив на нём руки.

– Здравствуй, Гаутама! – сказал мужчина. – Я решил поздравить тебя лично, ты добился значительных результатов, вчерашние тесты, – мужчина украдкой взглянул на монитор, утопленный в древесине стола под его руками, – показали, что вы добились поистине рекордного удержания плазмы.

– Спасибо, – немного опешив, ответил Гаутама. Он не ожидал, что вот так просто сегодня с ним напрямую свяжется человек, которого раньше он видел, только на обложках журналов типа «Тайм» или «Ньюсвик».

– Я хочу, чтобы послезавтра, когда произойдёт рабочий запуск устройства, ты наблюдал за ним не из Сахары, а был вместе со мной на «Атлантиде», – продолжал мужчина, который по совместительству являлся одним из самых богатых людей Солнечной конфедерации, был основателем и владельцем Тэк-технолоджи и отцом друга Гаутамы – Генри Энджела.

– Хорошо, – согласился Гаутама, хотя понимал, что выбора у него нет.

– Вот и отлично, – обрадовался Энджел-старший, – за тобой прилетит мой личный самолёт.

Связь прервалась, Гаутама распахнул глаза и увидел вокруг себя людей, которые с тревогой наблюдали за тем, как от его лица отливает кровь.

***

– Гефест! – на всех доступных частотах и волнах транслировал Ахилл, или, точнее, просто орал. – Гефест! Будь ты проклят! Гефест, что ты делаешь?

Так продолжалось довольно долго, Ахилл, запертый в полуразрушенном экзоскелете, стоял воткнутый посреди палубы капитанского мостика и напоминал забытый нож в деревянной столешнице. Он наблюдал за напарником, за человеком, которого считал другом, единственным другом в радиусе нескольких тысяч световых лет. Ахилл всей душой доверял Гефесту, и он не мог осмыслить и понять, что случилось с капитаном звездолёта «Тайга».

Гефест замер, он не обращал на крики и мольбы второго пилота никакого внимания. Он просто ждал чего-то.

Сканеры и детекторы экзоскелета Ахилла зафиксировали, что светлячки, все три корабля, начали удаляться от «Андорры», очень медленно, крадучись.

***

Гаутама сидел в кресле, укрыв ноги пледом, на балконе сто двадцать пятого этажа в собственных апартаментах. Он боялся высоты, поэтому никогда не подходил к перилам, чтобы хоть одним глазком увидеть утопающий в тумане, но сверкающий огнями город. Гаутама приобрёл апартаменты, потому что ему хотелось показать друзьям, коллегам, родственникам и завистникам, что он может это сделать, хотя огромная квартира, застрявшая где-то между небом и землей, не так уж ему нравилась.

На балкон вышла женщина с бокалом вина в руке, её лёгкий, шёлковый и темно-синий, как полночь, пеньюар трепал ветер, однако она не чувствовала дискомфорта или холода.

Женщина подала мужчине бокал, он был тёплый, даже обжигающе горячий. Гаутама пригубил глинтвейн и причмокнул от удовольствия, наслаждаясь нотками корицы и апельсина.

– Ты завтра улетаешь в «Атлантиду», – женщина не спрашивала, а утверждала.

– Да, ты же слышала мой разговор с босом.

– Мне это не нравится.

Гаутама сделал ещё несколько глотков, женщина прошлась по балкону, а затем уселась на перила, вытянув свои красивые, длинные, стройные ноги.

– Анна, пожалуйста, слезь оттуда, – простонал Гаутама, – ты же знаешь, я ненавижу, когда ты так делаешь.

– Я тоже не люблю, когда меня оставляют одну в столь ответственный момент, как запуск токамака и твой триумф.

– Ты не будешь одна, ты будешь там с Генри, он хороший парень, ты и сама знаешь.

– Конечно, – женщина улыбнулась, показав идеальные зубы, – он единственный из твоих друзей не перестал с тобой разговаривать десять лет назад, когда ты решил связать свою жизнь не с настоящей женщиной, а со мной.

– Ты и есть настоящая женщина.

– Да, только я человекоподобный андроид.

Анна перестала держаться за перила, сложив руки на груди. Ночной ветер, Гаутаме показалось, что он усилился ещё сильнее, раскачивал тело Анны, или же только раздувал её пеньюар.

– Только не для меня. Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всех на свете и то, что было десять лет назад, сегодня уже не столь важно. Многие стали спокойнее относится к бракам людей и роботов. Да, мы были первыми, но нам удалось сберечь нашу любовь.

– Не улетай завтра, останься.

Гаутама залпом опустошил бокал, он уже хотел превратить всё в шутку, сказав, что у Анны плохое предчувствие, хотя у андроидов предчувствий не бывает, но вовремя прикусил язык.

Анна спрыгнула с перил обратно на балкон и крепко поцеловала Гаутаму, он встал, скинув плед, и они удалились в спальню, оставив забытый бокал на полу.

***

– Гефест! Ты с ума сошёл? – не мог успокоиться Ахилл.

Наконец, экзоскелет капитана подал признаки жизни.

– Успокойся, – твёрдо сказал Гефест, – хватит паниковать, я сделал то, что должен был сделать! Номмуны указали мне, что ты можешь помешать осуществить наш план.

– Наш? С каких это пор «их» план стал «нашим»? Ты явно бредишь!

– Я принимаю решения, Ахилл. Ты подчиняешься! Ты не смог бы понять их, они видят сквозь время, я уже говорил, они просчитали всё наперёд, на много шагов или ходов, – Гефест словно задумался, а затем продолжил, – они похожи на игроков в вэйцы, они знают варианты всех комбинаций наперед, а вариантов этих больше, чем звёзд на небе.

– Ты точно спятил!

Гефест оборвал диалог, отключившись. Ахилл хотел продолжить буйствовать, когда заметил поступающие показания приборов. Светлячки отдалились от «Андорры» и расположились в ряд, образовав пояс, и застыли, их свечения становились всё тусклее и слабее. Ахилл внимательно наблюдал за космическими объектами сфероидов.

Когда свечение почти полностью исчезло, а светлячки стали лишь чёрными точками, почти не отличимыми от окружавшего их космического пространства, на каждом из них возникло по маленькому пятнышку света. Эти пятна, похожие вначале на капли, начали разгораться всё сильнее и ярче, пока не запылали столь яростно, что начали один за другим выводить из строя сканеры Ахилла. Из горящих точек вырвались лучи и все три ударили, одновременно попав в катушки и ветви, которыми была опутана «Андорра». Космолёт землян вспыхнул и, поглотив энергию, исчез, отправившись сквозь время и пространство.

***

Гаутама нервничал, но пытался это скрыть, безуспешно. Он был раздражён, что всё-таки оставил Анну и Генри в лаборатории токамака, а сам отправился в «Атлантиду». Беспокоило Гаутаму буквально всё – и окружающее пространство: он сидел на огромном мягком диване в подводных апартаментах Энджела-старшего, за прозрачными нишами которых проплывали огромные и мелкие, яркие и бледные рыбки. Раздражало, что Энджел пока не появился, и Гаутаме приходилось ждать, как бедному крестьянину, явления важного государственного чиновника, этого Гаутама очень не любил, просто ненавидел. Огорчало и то, что токамак запустится без его присутствия, он же сможет наблюдать только с расстояния в несколько тысяч километров. Пока Гаутама молча хмурился, предаваясь тёмным мыслям, в комнате появился Энджел-старший, он не вошёл как обычные люди, в дверь, а поднялся на выдвигающейся платформе прямо из пола.

Гаутама открыл было рот от удивления, но Энджел-старший уже оказался на диване, и Гаутама понял, что жмёт руку боса.

– Просто замечательно, что ты согласился приехать, – похлопал Гаутаму по плечу Энджел-старший, – всегда приятно открывать и создавать что-то новое, когда можешь прикоснуться к создателю чуда.

– Да-да, конечно.

Энджел-старший, решив ни о чём не расспрашивать сконфуженного Гаутаму, обратил взор к прозрачным нишам с плавающими рыбками и рыбы исчезли. Ниши мгновенно перевоплотились в мониторы, с которых, натужно улыбаясь, смотрел Генри. За его спиной сидело несколько десятков людей, сотрудники токамака, они, почти не дыша, уставились в свои планшеты и компьютеры. Гаутама знал, что там же находится Анна, она тоже была сотрудницей корпорации, хотя и занималась в основном статистическими исследованиями.

Пока Гаутама отвлёкся, разглядывая Анну, Генри с отцом уже переговорили, произнеся несколько пафосных речей, затем Генри спросил:

– Можно приступать к запуску?

– Запуск разрешаю, – Энджел-старший даже махнул рукой в духе древнеримского императора, отправляющего на бой гладиаторов.

Гаутама замер, похоже, что он даже перестал дышать.

Генри отдал приказ, и камеры токамака начали заполняться смесью дейтерия и трития. Гаутама видел этот процесс сотню раз и понял, что успокаивается. Затем включилось вихревое электрическое поле, оно-то и должно было разогреть образовавшийся внутри камер коктейль до температуры Солнца. Теперь нужно было весь этот процесс стабилизировать и удержать в рабочем виде – самая сложная часть производства энергии.

Гаутама неожиданно осознал, что молится, сам не понимая кому, чтобы у них всё получилось. Энджел-старший развалился на диване и, кажется, потерял интерес к эксперименту, он что-то читал или смотрел на своём напульснике.

Вроде бы всё шло как по маслу. Токамак удерживал плазму внутри. У Гаутамы крутились несколько мыслей, они словно бегали друг за дружкой как белки в колесе: «Главная проблема токамаков, заключается в том, что эти реакторы могут взорваться фактически в любой момент; но с нашим этого не случиться, просто невозможно; но ведь были прецеденты».

Пока Гаутама вёл дискуссию сам с собой, от его внимания ускользнул тот факт, что Энджел-старший напрягся, и вдруг связь прервалась.

– Что случилось? – спросил Гаутама. – Помехи?

Энджел-старший медленно покачал головой, он коснулся напульсника, потом своего уха, закрыл глаза на несколько секунд, потом снова открыл их.

– Ну? Ну что же вы молчите? – Гаутама сжал кулаки, – Что случилось?

Энджел-старший тяжело сглотнул, а затем спокойно ответил:

– Токамака больше нет, – он ещё раз сглотнул и продолжил, – там теперь вообще ничего нет, пустыня снова стала пустыней.

***

После взрыва токамака прошло три года. Всё это время Гаутама беспробудно пил. Он сидел на балконе и вливал в себя бутылку за бутылкой, которые доставляли курьеры-квадрокоптеры. Гаутама не мог простить себя за то, что покинул Анну. На токамак, работу и даже на Энджелов ему было наплевать, но Анна… Да, он мог приобрести себе нового андроида, однако пришлось бы начинать всё заново, заново строить с ней отношения. Память Анны испарилась вместе с её телом в тот злосчастный день испытания реактора.

Гаутама несколько раз пытался наложить на себя руки, но его останавливала собственная трусость. Он боялся смерти, боялся разверзшейся дыры в земле и холодного мрака могилы. Хотя прервать жизнь для него не составляло труда, надо было просто как следует напиться и сигануть со сто двадцать пятого этажа вниз.

Гаутама сидел на балконе и глотал противное сухое красное вино, когда из его же апартаментов вышла невысокая девушка в тёмно-сером костюме. Гаутама вначале опешил, но затем продолжил пить, он уже привык к галлюцинациям, правда, раньше они принимали не столь прекрасные формы. Но когда девушка заговорила, он выронил бутылку из дрожащих рук:

– Хватит сидеть тут и жалеть себя, чего ты раскис, распустил сопли, – резко начала она, – тебя ждёт работа.

– Что? – прохрипел Гаутама.

– Тебя ждёт новая работа. Мы и так дали тебе слишком много времени на сожаления и самокопание.

– Какая ещё работа?

– Теперь ты принадлежишь Тэк-технолоджи, дорогой, и должен отработать за свой провал с токамаком, – Гаутама смотрел на девушку, которая очень сильно напоминала ему почившего Генри Энджела, – тебя ждёт новый проект, мы сделаем из тебя настоящего мужчину, прекрасного и ужасного, подобного богу огня.

« Предыдущий эпизод

Следующий эпизод »