Историк ТюмГУ рассмотрел деятельность следователей в Сибири накануне распространения в крае Судебных уставов 1864 года, тем самым существенно дополнив представления о закономерностях трансформаций правосудия в поздней Российской империи.
Историк СоцГум ТюмГУ Евгений Крестьянников / © Юлия Петрова, фото из архива УСК ТюмГУ
Одним из средств улучшения российского правосудия в эпоху Александра II стало введение института судебных следователей. С запозданием в 1885 году они вживлялись в дореформенную сибирскую юстицию и до 1897 года предназначались для расследования преступлений вместе с чиновниками полиции, что было своеобразным переходным к последующему совершенствованию суда шагом.
Статья «Судебные следователи Сибири: «переходная» юстиция конца XIX века» Историка СоцГум ТюмГУ Евгения Крестьянникова вышла в журнале Quaestio Rossica. Историк в исследовании применил микроисторическую детализацию, а также использовал законодательные акты, отчеты, материалы личного происхождения, статистики, периодической печати и архивной документации.
Все это позволило всесторонне рассмотреть деятельность следователей-специалистов в Сибири накануне распространения на край Судебных уставов 1864 года, тем самым существенно дополнить представления о закономерностях трансформаций правосудия в поздней Российской империи, об условиях функционирования государственных органов на сибирской окраине и их критических состояниях.
Николай Борисовский, имевший опыт работы сибирским судебным следователем во второй половине 1880-х годов и по местному обыкновению называвший служащего полиции «барином», вспоминал: «Население Сибири, особенно Восточной, разделялось на две касты: обираемую и грабящую. Первая – темный безграмотный деревенский мужик; вторая уже составляет класс «барский»: губернское начальство, чиновники, исправники, заседатели (становой пристав, мировой посредник, следователь; словом, все, что, совмещалось в лице «барина» – заседателя), волостные старшины (головы), волостные писаря, купцы, «складчики» – владельцы винных складов и кабаков, «акцизники» и даже почтмейстеры, – все это живо, дружно обогащалось за счет мужика. И все было «шито-крыто». Крепостное право в своем роде существовало на деле до наших дней».
В статье показано, что на этом фоне реформирование 1885 года было непоследовательным, и следственная часть в результате не обладала достаточными ресурсами и способностью эффективно бороться с преступностью. Содержание и штат судебных следователей оказались незначительными, многие из них приезжали молодыми людьми без багажа профессионального опыта. Они попадали во враждебную бюрократическую среду, заведовали чрезмерно обширными участками и руководствовались устаревшими правилами судопроизводства, но при том демонстрировали служебное превосходство в расследованиях над чинами полиции.
Последние отличались невежеством и не старались качественно выполнять второстепенные для себя следовательские обязанности. Волокита и непрофессионализм, в первую очередь относившиеся к деятельности полицейских чиновников, ухудшали показатели работы всего сибирского следственного аппарата.
Ревизии вскрывали системные беспорядки и заставляли признавать его арсенал непригодным для победы над криминалом, а в правительственных кругах побеждала мысль о нужности нового судебного преобразования в Сибири. Став в 1885–1897 года частью архаичной юстиции, институт судебных следователей подтвердил невозможность дальнейшего существования «переходного» правосудия и указал на необходимость применения Судебных уставов в полном объеме.
Таким образом, введение в 1885 году института судебных следователей не привело к существенному упорядочению следственного аппарата Сибири и мало помогло в борьбе с преступностью. Дореформенная система отторгала новые институты, что показал эксперимент с «переходным» режимом, указавший путь дальнейшего преобразования не только сибирского, но и всего российского суда.
Впредь Министерство юстиции, внимательно изучив этот неудачный опыт, отказалось от практики комбинирования разных версий правосудия и выбрало в качестве приоритетного повсеместное распространение Судебных уставов Александра II в полном объеме.
