Михаил Гельфанд: «Каждый кричащий о страшном вреде ГМО ответственен за слепых детей в Азии»

Михаил Сергеевич Гельфанд – известный российский биоинформатик, доктор биологических наук, кандидат физико-математических наук, профессор факультета биоинженерии и биоинформатики МГУ, член Европейской Академии, заместитель директора Института проблем передачи информации РАН, член Общественного совета при Министерстве образования и науки РФ, заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант – наука». 

Сфера научных интересов: сравнительная геномика, метагеномика, метаболическая реконструкция и функциональная аннотация генов и белков, поиск регуляторных сигналов, эволюция метаболических путей и регуляторных систем, альтернативный сплайсинг (процесс, позволяющий одному гену производить несколько мРНК и, соответственно, белков – NS), статистические особенности последовательностей ДНК. 

Михаил Гельфанд известен также своей гражданской активностью. Он является одним из основателей и активистов сетевого сообщества «

– Что вы думаете о растиражированном мифе о вреде ГМО-продуктов? Приносят ли они на самом деле вред? 

– Вред ГМО – это миф, потому что нет ни одного добросовестного эксперимента, который доказал бы этот вред. Эксперименты, про которые писали в газетах – это опыты очень низкого качества, которые ничего не доказывают. Там даже качество статистической обработки полученных данных низкое. Например, из результатов печально известного эксперимента французского исследователя Жиля-Эрика Сералини (Gilles-Eric Seralini) следует, что самцам крыс, наоборот, ГМО очень полезны – они дольше живут. 

Проверяли на самом деле довольно много. Все животноводство США – это один большой эксперимент по использованию генномодифицированных продуктов. Если бы ГМО действительно наносили вред, это стало бы заметно очень быстро. 

Отношение к ГМО в нашей стране – это печальная комбинация трех вещей. Первая – это, прошу прощения, невежество населения. Если вы сейчас остановите человека на улице и спросите о ГМО-помидорах, то он ответит, что в ГМО-помидоре гены есть, а в обычном помидоре их нет, или другую подобную глупость. 

Второе – это недобросовестность людей, которые на теме вреда ГМО делают политическую карьеру. Некоторые из них, может быть, действительно настоящие психи, но существенная доля таких людей, я уверен, являются расчетливыми циниками, которые просто улучшают свое благосостояние. 

Третье – это невежество журналистов. С одной стороны, они не в состоянии понять, правду ли им говорят или нет, с другой – гонятся за сенсацией. Ведь то, что ГМО не вредит здоровью – это не очень сенсационно. А вот показать фотографию страдающей от рака крысы из эксперимента Сералини, дать яркий заголовок – это сенсация. И мало кому известно, что на самом деле это специальная линия крыс, выведенная для исследования рака – у них у всех опухоли вырастают.  

Скажу больше – от ГМО есть реальная польза. Недавно читал статью, в которой ученые посчитали, насколько уменьшается нагрузка гербицидами и инсектицидами на поля, где выращивают ГМО-культуры. То есть реально вредные вещи – токсины – благодаря ГМО уже не так нужны, нагрузка на поле уменьшается в десятки процентов. 

ГМО полезны для экономики, особенно для развивающихся стран, к которым в плане сельского хозяйства относится и Россия. Так, производство ГМО-сои значительно менее затратное по сравнению с обычной соей. Сокращение закупок инсектицидов тоже уменьшает затраты. 

Еще один плюс ГМО – устранение авитаминоза. В некоторых продуктах не хватает витаминов, например, в рисе мало витамина А. Поэтому в Азии, где рис является основным продуктом рациона людей (опять же небогатых), распространен авитаминоз, в результате которого дети рождаются слепыми. 

Поэтому ученые сделали ГМО-рис, в который подсадили гены подсолнечника. Эти новые гены позволили рису вырабатывать каротин – то, что нужно для устранения авитаминоза и слепоты. Так что каждый человек, который бездумно орет про страшный вред ГМО, персонально ответственен за слепых детей. 

Также в ситуации с ГМО меня удивляют экологи. Можно же ведь, к примеру, обсуждать влияние ГМО-полей на экологию: данных про вред нет, но, чисто теоретически, это возможно. Вместо этого экологи, к сожалению, очень любят втиснуться в толпу антиГМОшников и использовать их недобросовестные приемы для борьбы за вроде бы благие экологические цели. 

– Каковы, на ваш взгляд, дальнейшие перспективы у антибиотиков, ведь весной ВОЗ объявила всемирную тревогу – болезни становятся все более устойчивыми к антибиотикам? 

– Вообще история антибиотиков – красивая иллюстрация эволюционной теории, описываемая четко в рамках естественного отбора. 

Антибиотики были всегда. Почвенные бактерии травили ими друг друга испокон веков. Соответственно они и защищаться учились, вырабатывая устойчивость. Эта устойчивость распространялась, когда бактерии поглощали ДНК устойчивых видов. 

Но затем в дело вмешался человек и начал лечиться антибиотиками от своих патогенов. Патогены изначально чувствительны к антибиотикам, потому что они не встречались с почвенными бактериями. Когда вы начинаете принимать антибиотики и пропиваете полный их курс, то убиваете всех патогенных организмов. Если же вы начали принимать, вам стало лучше, и вы перестали их принимать, то получается, что вы чувствительных бактерий убили, а немного устойчивых остались; они всегда есть просто в силу генетической неоднородности популяции. Потом опять популяция развивается, становится неоднородной, в ней появляются еще более устойчивые варианты – и опять то же самое: преждевременно прекращенный курс, менее устойчивые убиты, более устойчивые остались без конкурентов и размножились. 

В свое время был запущен российско-американский проект, в рамках которого в нескольких тюрьмах было усовершенствовано лечение туберкулеза с помощью современных средств (источником устойчивых штаммов являются тюрьмы и лагеря, причем в тюрьмах России довольно тяжелая ситуация с устойчивостью туберкулеза к антибиотикам), но, к сожалению, по политическим причинам он был свернут. При этом, как и говорится в докладе ВОЗ, одна из причин увеличения устойчивости болезней к антибиотикам – тотальная и систематическая практика недолечивания заболеваний среди населения всей планеты. 

Другой фактор увеличения устойчивости бактерий к антибиотикам – это западная мода подкармливать скот маленькими дозами антибиотиков. Сейчас в Евросоюзе такую практику запретили, но вред, который она уже успела принести, по-видимому, колоссален. Ведь патогены и у нас и у млекопитающих, которых разводят как скот, в общем, одинаковые. Но на фермах животные как раз таки контактируют с почвой, и патогены в них могут контактировать с теми самыми почвенными бактериями, которые выработали к ним устойчивость, что повышает и устойчивость вредных для нас патогенов. 

Дальше оказывается, что производить антибиотики невыгодно большим фармацевтическим компаниям (маленькие вообще не потянут). Антибиотики пьют коротким курсом, к ним очень быстро появляется устойчивость – все это означает, что на рынке препарат будет недолго. Получается, что делать антибиотики попросту неприбыльно. 

Что же касается, например, туберкулеза в нашей стране, который устойчив уже к большинству известных антибиотиков, то альтернатива антибиотикам может быть только одна. Как в начале прошлого века – кумыс, горные курорты… И все. Конечно, биологи и медики пытаются что-то с этим делать, но оптимизма пока немного. 

Интервью было опубликовано в журнале Naked Science (№17, январь 2015 г.).