Ученых, которые оставили свой неизгладимый след в истории науки, – великое множество. Сегодня мы расскажем лишь о трех неоспоримых гениях и их характерах.
©Wikipedia
О детстве Галилея известно мало. Известно, что с самых молодых ногтей маленького гения влекло к искусству. Всю свою жизнь он обожал музыку и рисование – и тем, и другим он владел в совершенстве. Кстати, когда Галилей был уже в годах, лучшие живописцы Флоренции, такие как Чиголи и Бронзино, приходили к нему за советами в вопросах перспективы и композиции. А Чиголи даже говорил, что именно советы Галилея сделали из него знаменитого художника. Сочинения же Галилея свидетельствуют также и о том, что у него был серьезный литературный дар.
Начальную школу «первый современный физик» закончил в монастыре Валломброза. Будущий смелый философ очень любил учиться, неудивительно, что он стал одним из первых учеников в классе. Самое интересное, что в те годы Галилей даже рассматривал возможность перспективы стать священником. К счастью или к несчастью, отец его был против. Возможно, отец его, как и сам Галилей в будущем, тоже был не лишен здравого смысла (что было редкостью во все времена, а в те далекие – тем более), поэтому будущему ученому было с кого брать пример.
Галилей был убежденным рационалистом. Он всегда знал, что законы природы вполне постижимы для человеческого ума.
«Я утверждаю, что человеческий разум познает некоторые истины столь совершенно и с такой абсолютной достоверностью, какую имеет сама природа; – писал он в своей книге «Диалог о двух системах мира», – таковы чистые математические науки, геометрия и арифметика; хотя Божественный разум знает в них бесконечно больше истин… но в тех немногих, которые постиг человеческий разум, я думаю, его познание по объективной достоверности равно Божественному, ибо оно приходит к пониманию их необходимости, а высшей степени достоверности не существует».
Разум у Галилея – свободен, он сам себе судья:
«Мне кажется, что при обсуждении естественных проблем мы должны отправляться не от авторитета текстов Священного Писания, а от чувственных опытов и необходимых доказательств… Я полагаю, что всё касающееся действий природы, что доступно нашим глазам или может быть уяснено путем логических доказательств, не должно возбуждать сомнений, ни тем более подвергаться осуждению на основании текстов Священного Писания, может быть, даже превратно понятых. Бог не менее открывается нам в явлениях природы, нежели в речениях Священного Писания… Было бы опасно приписывать Священному Писанию какое-либо суждение, хотя бы один раз оспоренное опытом».
Дарвин родился в английском городе Шрусбери 12 февраля 1809 года. Мать Дарвина умерла, когда ему было около восьми лет. Если верить воспоминаниям близких будущего гениального натуралиста, маленький Чарльз был весьма посредственным учеником и вполне непослушным мальчиком. Его сестра Каролина, будучи, по словам самого Дарвина, «в высшей степени добра, способна и усердна», все же слишком часто старалась его воспитывать: «Ибо я и сейчас отчетливо помню, как входя в комнату, где она находилась, я говорил себе: «А за что она сейчас начнет ругать меня?» И я упрямо решил отнестись с полным безразличием ко всему, что бы она ни сказала».
Тем не менее, к тому времени, как маленький Чарльз ступил на школьный порог, у него уже развился вкус к естественной истории и коллекционированию. Малыш Дарвин был занят тем, что пытался выяснить названия различных растений и собирал все, что только можно собрать: раковины, монеты, печати и минералы. Интересно, что той же страсти к коллекционированию никогда не было ни у его брата, ни у сестры. Впрочем, не стоит забывать, что пятый из шести детей состоятельного врача и финансиста Роберта Дарвина и Сюзанн Дарвин, урожденной Уэджвуд, Чарльз являлся внуком ученого-натуралиста Эразма Дарвина по отцовской линии и художника Джозайи Уэджвуда по материнской. Так что почва для развития гениальности у Дарвина явно была.
А еще юный Чарльз был самым настоящим врунишкой и фантазером. По его собственным словам, он всегда стремился удивить окружающих. Однажды он сказал своему другу – маленькому мальчику, что способен вырастить полиантусы и примулы (виды цветов – NS) разной окраски, поливая их разноцветными жидкостями.
На этом проказы маленького натуралиста не заканчивались. Великий отец теории эволюции в свое время бессовестно крал ее непосредственные плоды – соседские фрукты: «Приблизительно в это время или в несколько более раннем возрасте я крал иногда фрукты, чтобы полакомиться самому, и делал это довольно изобретательно. Огород, который вечером запирали на замок, был окружен высокой стеной, на гребень которой я легко взбирался по соседним деревьям. Затем в ход шел достаточно вместительный цветочный горшок с укрепленной в отверстии на дне длинной палкой: я подводил его к готовым упасть персикам и сливам, которые при этом падали в горшок, и тащил горшок вверх – желанная добыча была обеспечена».
Дарвин уже окончил школу, а его гениальность, похоже, проявлять себя так и не спешила. Его преподаватели и отец считали его весьма заурядным учеником, а интеллектуальный уровень и вовсе оценивали ниже среднего.
«Я был очень огорчен, когда отец сказал мне: «Ты ни о чем не думаешь, кроме охоты, собак и ловли крыс; ты опозоришь себя и всю нашу семью!», – пишет Дарвин. – Но отец мой, добрейший в мире человек, память о котором мне бесконечно дорога, говоря это, был, вероятно, сердит на меня и не совсем справедлив».
Между тем, отец его, похоже, и впрямь был неплохим человеком. Главными чертами его характера, по словам самого Чарльза Дарвина, были редчайшая наблюдательность и сочувственное отношение к людям: «Я не знаю никого, кто обладал бы этими качествами в большей мере, чем он, или хотя бы в такой же мере. Он сочувственно относился не только к чужим несчастьям, но, даже в большей степени, и к радостям окружающих. И всегда старался придумать, как доставить удовольствие другим».
К концу жизни даже мысль об операции доставляла отцу Дарвина немалые страдания (и это, несмотря на то, что Роберт Дарвин был известен как очень успешный врач). Судя по всему, отец Чарльза был весьма мягким человеком, не лишенным, возможно, философских взглядов, поэтому, несмотря на некоторые строгие замечания, на самом деле, совсем не мешал своему сыну идти по той стезе, которая ему нравилась: «Но самой замечательной способностью отца было его умение определять характер и даже читать в мыслях людей, с которыми он сталкивался хотя бы на короткое время. Мы знали много примеров этой его способности, и некоторые из них казались почти сверхъестественными… Страстный враг пьянства, он был убежден, что в подавляющем большинстве случаев систематическое потребление алкоголя, хотя бы и в умеренных количествах, приносит вред как непосредственный, так и передающийся по наследству. Сам он никогда в рот не брал ни капли спиртного».
А еще Роберт Дарвин был весьма чувствительным человеком, он мог огорчиться даже по самым незначительным поводам. Он легко сердился, но так как, по словам его сына, «доброта его не знала границ», Роберта очень любили люди, причем от всей души.
«Не думаю, что я много получил от него в интеллектуальном отношении, – продолжает Дарвин. – Но его моральное поведение оказало большое влияние на всех его детей. Одним из его золотых правил (хотя соблюдать это правило было нелегко) было следующее: «Никогда не вступай в дружбу с человеком, которого ты не можешь уважать».
Вспоминая о своих школьных годах, Дарвин пишет о том, что единственными качествами, которые уже в то время давали ему надежду на нечто светлое в будущем, были сильные и разнообразные интересы, большое усердие в том, что ему было интересно, и острое чувство удовольствия, испытываемое им в те моменты, когда ему становились понятны те или иные сложные вопросы или предметы: «С Евклидом меня познакомил частный учитель, и я отчетливо помню, какое глубокое удовлетворение доставили мне ясные геометрические доказательства. Так же отчетливо помню я, какое наслаждение мне доставил мой дядя (отец Френсиса Гальтона), объяснив мне устройство нониуса в барометре».
А еще Чарльз Дарвин любил читать. Он часами просиживал за поглощением исторических драм Шекспира, Байрона, Скотта, Томсона. Впрочем, в последние годы своей жизни, по признанию самого Дарвина, по какой-то причине он утратил всяческий интерес к поэзии, даже к поэзии Шекспира.
Еще в начальной школе ему попалась в руки книга «Чудеса мироздания» (The Wonders of the World), которая принадлежала его товарищу. Именно об этой книге Дарвин пишет, как о той, что сыграла роковую роль в его увлечении наукой и «впервые заронила в нем желание совершить путешествие в дальние страны».
Альберт Эйнштейн родился 14 марта 1879 года. Отец его, Герман Эйнштейн, в то время был совладельцем небольшого предприятия по производству перьевой набивки для матрацев и перин (впоследствии он организовал небольшую фирму по торговле электрооборудованием), а мать – Паулина Эйнштейн (урожденная Кох) – происходила из семьи весьма состоятельного торговца кукурузой.
Начальные классы будущий физик закончил в местной католической школе. Но вопреки распространенному мифу Эйнштейн вовсе не был верующим. Как вспоминает он сам, состояние глубокой религиозности он, действительно, пережил, но произошло это в глубоком детстве – верить в Бога юный Альберт перестал еще в 12 лет. И случилось это после того, как мальчик увлекся научно-популярной литературой, придя к убеждению, что многое из того, что описано в Священном Писании, правдой быть не может. Подобные выводы прославили его как «вольнодумца», а заодно навсегда сделали его скептиком по отношению к разного рода авторитетам.
С шести лет Эйнштейн начал играть на скрипке. Это увлечение музыкой сохранится у великого физика на всю жизнь. Особенно гений любил сочинения XVIII века, заслушивался Бахом, Моцартом, Шуманом, Гайдном и Шубертом, а в последние годы жизни – Брамсом. Из литературы любил Льва Толстого, Достоевского, Диккенса, пьесы Брехта. Увлекался также филателией, садоводством, плаванием на яхте (даже написал материал о теории управления яхтой).
Вопреки другой легенде, в гимназии Альберт был одним из самых способных учеников. Однако, предметы, которые ему давались нелегко, и вправду были – математика и латынь. Кроме того, уже тогда юного и прогрессивного Эйнштейна очень раздражала ригидная система механической зубрежки материала, которая, как он говорил позже, губит сам дух учебы, а вместе с ним и творческое мышление. Не выносил свободомыслящий гений и авторитарного отношения учителей, поэтому не раз вступал с ними в споры.
На рубеже XIX и XX века Эйнштейн приехал в Швейцарию, чтобы поступить в Высшее техническое училище (Политехникум) в Цюрихе, став преподавателем физики. Блестяще сдав не дававшуюся ему в свое время математику, он провалил экзамены по ботанике и французскому языку. И именно поэтому не поступил в Цюрихский Политехникум. Позже, впрочем, он поступил туда снова – и на этот раз вполне удачно.
Но перед этим ему надо было еще получить аттестат в кантональной школе Арау. Там он получит не только аттестат, но и познакомится со своей будущей женой – студенткой факультета медицины, сербкой Милевой Марич.
Стиль и методика преподавания в Политехникуме нравились прогрессивному юноше Альберту – они существенно отличались от авторитарной и неподвижной системы прусской школы. Эйнштейн вспоминал своих первоклассных преподавателей – геометра Германа Минковского (его лекции Эйнштейн часто пропускал, и об этом потом искренне сожалел) и аналитика Адольфа Гурвица.
Впрочем, и здесь Эйнштейн умудрялся быть не всем довольным и постоянно проявлял свою независимость. Экзамены он сдал успешно, но не блестяще. И несмотря на то, что многие преподаватели высоко ценили способности выпускника Альберта, не все любили его как раз в силу его чересчур независимых взглядов. «Я был третируем моими профессорами, которые не любили меня из-за моей независимости и закрыли мне путь в науку», – впоследствии вспоминал Эйнштейн.
Последующие годы Эйнштейн мечется в поиске работы, и иногда даже голодает по нескольку дней. Все это стало причиной болезни печени, от которой он страдал до конца своей жизни.
Несомненно, Альберт Эйнштейн был крайне целеустремленным человеком – впоследствии, как известно, он преодолел все эти трудности. Впрочем, на протяжении всех тяжелых лет рядом с ним была его верная подруга – Милева Марич.
К слову сказать, эта женщина вовсе не была домашней, она не питала особой любви к ведению хозяйства и прочим житейским заботам женщин. Она была увлечена физикой. Эта была единственная девушка-студентка на курсе, учившаяся вместе с Эйнштейном. Более того, была весьма одаренной. Но, в конце концов, она променяла науку на материнство и домашний быт семьи Эйнштейнов, хотя поначалу противилась всему этому. В 1904 году у пары родился сын Ганс-Альберт, а в 1910 году появился и второй сын, Эдуард. Был, вероятно, и еще один ребенок – рожденный еще до брака с Милевой, и от нее же. Это была девочка, о судьбе которой мало что известно, возможно, она умерла еще в глубоком детстве.
Однако Эйнштейн, как известно, стараний Милевы не оценил. Этот человек был гениален во всем: и в физике, и в эгоизме. Уже в 1912 году, всего через два года после рождения второго сына, Эйнштейн начал тайную переписку со своей второй будущей женой и собственной кузиной Эльзой. В 1914 году Эйнштейн и Марич расстались. Тем не менее, великий ученый помогал Марич и своим сыновьям, одному из которых – Эдуарду – позже был поставлен диагноз «шизофрения».
Милеве до самой смерти пришлось самоотверженно ухаживать за Эдуардом, пока в 1948 году она не скончалась в полном одиночестве. Произошло это в одной из цюрихских больниц.
Эйнштейн был человеком безжалостным. К счастью, это проявлялось в науке, и к несчастью, в отношениях с близкими.
Впрочем, далеко не всегда. Поэтому гениального физика можно назвать человеком крайне бескомпромиссным. Знакомые говорят об Эйнштейне как о человеке общительном, дружелюбном и жизнерадостном. А еще – добром, готовом прийти на помощь в любую минуту. В нем совершенно не было снобизма, совершенно отсутствовало самомнение, а вместо этого было покоряющее человеческое обаяние и замечательное чувство юмора. Когда у величайшего гения всех времен интересовались, где расположена его лаборатория, он, как известно, улыбаясь, показывал авторучку.
В частной жизни он также был совершенно неприхотлив, а в последние годы неизменно появлялся на публике в своем любимом теплом свитере.
Всем известно его отвращение и гневная реакция по отношению к несправедливости, угнетению и лжи. Самым ненавистным словом из немецкого языка он считал слово Zwang – насилие, принуждение.
Известны и истории об Эйнштейне от его лечащего врача – Густава Букки, который рассказывал, что его именитый пациент терпеть не мог позировать перед художником. Но стоило ему узнать, что с помощью этого портрета нищий живописец сможет заработать себе хоть немного денег, как он терпеливо высиживал перед художником долгие и томительные часы.
В конце своего жизненного пути Альберт Эйнштейн скажет: «Идеалами, освещавшими мой путь и сообщавшими мне смелость и мужество, были добро, красота и истина».
