Всеобщая и повальная цифровизация российского общества — уже не фантастика, а активный процесс нашей жизни, но любой прогресс дает стимул для развития одних и оставляет за бортом новой жизни других. И потому залог успеха цифровой трансформации состоит не только в выработке стратегии и практике внедрения технологий, но и в учете негативных последствий от этих действий. О том, что готовит нам цифровое будущее, влиянии новых технологий на нашу повседневную жизнь и президентские выборы в США, реакции людей на цифровой контроль и социальный рейтинг Naked Science рассказали Григорий Консон и Виталий Зотов, директор и главный научный сотрудник Учебно-научного центра гуманитарных и социальных наук МФТИ.
Григорий Консон и Виталий Зотов / © Центр научной коммуникации МФТИ
[Naked Science]: Григорий, вы музыковед, культуролог и музыкант — и при этом руководитель центра гуманитарных и социальных наук в одном из самых известных технических вузов России. Как работается лирику среди физиков? Физтехи вообще-то славятся своим несколько специфическим отношением к гуманитариям!
[Григорий Консон]: Завоевать авторитет на Физтехе и правда очень непросто; кроме того, представители гуманитарных и социальных наук занимались здесь преимущественно образованием, без особой его встроенности в современный исследовательский контекст. Собственно, мы как раз решили скорректировать данный нюанс, ведь роль междисциплинарных исследований только растет, и неслучайно развитие философии в значительной степени коррелировало с приращением знания в области естественно-научной. В целом запрос на органичный баланс исследовательского и образовательного начал является специфичным ноу-хау Физтеха, идущим от одного из его отцов-основателей — Льва Ландау.
Первым крупным проектом, сфокусировавшим потенциал междисциплинарных исследований в МФТИ, стал Международный конгресс Humanities vs Sciences & the Knowledge Accelerating in Modern World: Parallels and Interaction, где мы собрали вместе «лириков и физиков» для создания плодотворной среды Science Art. Наше совместное общение выявило, что социально-гуманитарные дисциплины остро нуждаются в более совершенном инструментарии для исследования тех же социальных сетей: пока эта сфера либо исследований рынка, либо у аналитиков больших данных.
Однако самый высокий потенциал мы видим в области изучения возможностей цифровизации общества. Именно исследование социальных проблем, порождаемых новой цифровой реальностью, привлекло к себе внимание экспертного научного сообщества. В итоге наш проект «Цифровая маргинализация в условиях социотехнической конвергенции» выиграл конкурс малых научных групп Российского научного фонда (РНФ), точно так же, как и чуть раньше наш проект «Репрезентация образа цифрового будущего России в публичном пространстве коммуникаций: особенности и тенденции» выиграл госзадание Минобрнауки России. Замечу, проекты Физтеха довольно часто побеждают в области точных наук и разработке новых технологий, но не в гуманитарных и социальных сферах, мы тут первопроходцы!
[Naked Science]: В чем суть вашего проекта для РНФ? Простыми словами?
[Виталий Зотов]: Для начала надо понять, что такое маргинализация. Приведу мою любимую аллегорию. Представьте, что наша жизнь — это большая крутящаяся карусель, в центре которой мы находимся, если у нас с вами все в порядке, и мы фактически только наблюдаем за вращением карусели — нашей жизни. Но если с нами что-то случилось, мы потеряли доход и стабильность, то делаем шаг от центра и начинаем скатываться к краю карусели: потеряли работу — нечем платить за медицинские услуги; потеряли здоровье — не можем найти хорошую оплачиваемую работу. Центробежные силы нашей карусели все время стараются выкинуть нас из центра общества к его периферии — превратить в маргинала, а новая цифровая реальность порождает еще один возможный повод оказаться на границе. Очередной виток развития общества требует получения определенных навыков, возможностей, которые есть не у всех, а некоторые, напротив, сознательно стремятся отдалиться от процессов цифровизации. И одна из главных задач сегодня — понять, как цифровая трансформация влияет на процесс маргинализации людей, чтобы дать государству возможность принять определенные меры для их социальной защиты.
[Naked Science]: Неужели все так страшно, как кажется?
[ВЗ]: Не совсем. Процесс цифровизации идет уже не один год. Это существенный, но не быстрый скачок. У большинства людей есть возможность подключиться к Интернету, и в целом имеется достаточно приемлемый уровень пользования вычислительной техникой и гаджетами; мы уже привыкли к онлайн-оформлению документов и тем более покупок, ощутив преимущества подобных сервисов. Сам процесс цифровизации позволяет расширить наши возможности в получении социальных благ и в идеале должен повысить качество жизни.
В то же время настойчиво добавляется негативный фактор — неспособность или нежелание осваиваться в цифровой реальности. Таким образом, отдельные люди или группы людей могут оказаться за пределами нового образа жизни, утратив полноценный доступ к ресурсам, которые открыты большинству (но чей «интерфейс» есть только в онлайне). Неприятие цифровизации может привести к потере заработка или ограничить его возможности, сказаться на получении качественных медицинских услуг (например, посредством телемедицины). При этом само появление группы «цифровых» маргиналов может привести к социальным конфликтам и кризисам.
Центробежные силы нашей карусели все время стараются выкинуть нас из центра общества к его периферии — превратить в маргинала, а новая цифровая реальность порождает еще один возможный повод оказаться на границе
[Naked Science]: И что же толкает людей на крайние меры?
[ВЗ]: Ведущим фактором здесь, во-первых, остается цифровое неравенство. Но есть еще и во-вторых, и здесь возникает более интересный вопрос — почему часть людей намеренно отказывается участвовать в цифровой трансформации, сознательно переходя в разряд маргиналов. И, в-третьих, не оказываются ли маргиналами те люди, которые, напротив, усиленно осваивают новые технологии, не переходят ли они в группу, которая находится как бы в авангарде, но при этом на границе общего цифрового социума. Это тоже может вызвать социальные проблемы. На все эти вопросы мы и пытаемся найти ответы при исследовании цифровой маргинализации.
[Naked Science]: Выходит, что наше общество снова делится на тех, кто «освоил Windows 95 или нет»? Или это не такой сильный рывок?
[ВЗ]: Напротив, у нас весьма сильный качественный рывок, особенно в области внедрения систем искусственного интеллекта: именно здесь наблюдаем людей, которые попадают в зону риска; в повседневной жизни наблюдается новый социальный разрыв. Например, сейчас есть социальное деление проживающих в городе и в сельской местности, которые уже имеют разные условия жизни, и, кроме того, постепенно появляется деление на проживающих в простом или умном доме, в обычном населенном пункте или умном городе. Это разделение будет влиять на образ жизни социальных групп, мировоззрение и культурные традиции. При этом уровень заработка на процесс цифровой маргинализации может особо и не повлиять. Мы ведь можем войти в «Госуслуги» со старого планшета или китайского смартфона. Дорогой техники или знания программирования для решения бытовых вопросов посредством цифровых технологий пока не требуется и, вполне возможно, не потребуется в ближайшие десятилетия.
[Naked Science]: То есть это во многом вопрос адаптации?
[ВЗ]: Да, причем прежде всего среди молодежи, которая любит и осваивает все новое. Недавно под эгидой Российского общества социологов мы проводили опрос среди российских студентов, где один из вопросов был: чему будет способствовать овладение Вами цифровыми компетенциями? И самый распространенный ответ — адаптации к новому обществу. Эту позицию выбрало более 90% опрошенных студентов. Там были варианты ответов — для повышения статуса, заработка, продвижения по работе. Но нет, молодые люди получают знания, формируют навыки и умения в области цифровых технологий, чтобы адаптироваться и жить в ногу со временем.
[Naked Science]: Наибольший риск не вписаться в цифровую реальность остается у пожилого населения?
[ВЗ]: Конечно, молодежь более восприимчива ко всему новому. Мы также проводили опрос среди нескольких возрастных групп на тему: когда вы осваиваете новые цифровые технологии? И здесь было несколько градаций ответов: пробую использовать новые цифровые возможности после их анонса; стараюсь пробовать цифровые сервисы, если вижу положительные отзывы первых пользователей; начинаю пользоваться, когда осваивает большая часть в моем окружении; когда вынуждают обстоятельства, и последнее — принципиально не пользуюсь. Понятно, что в молодежной группе принципиально не пользуется всего 1-2% максимум, но в группе тех, кому за 60 лет, таких уже 15%. При этом, если в возрастных группах до сорока лет фактически половина — это люди, которые стараются попробовать новые цифровые возможности после их анонса или первых положительных отзывов, то среди тех, кому за 50 и старше, таковых всего 15%. При этом во всех возрастных группах достаточно людей, которые начинают пользоваться цифровыми сервисами, когда вынуждают обстоятельства, — допустим, тогда, когда необходимо осуществить замену паспорта или записаться к врачу.
[Naked Science]: Как, по вашему мнению, будет развиваться цифровая трансформация российского общества?
[ВЗ]: Думаю, основной фокус сместится на постоянное совершенствование услуг в цифровом формате, предоставляемых и органами власти, и коммерческими структурами: благодаря улучшению алгоритмов, повышению простоты использования. Возрастет спрос на базы данных, в которых накапливается и хранится информация о человеке, его поведении, что позволит повысить качество услуг. Увеличится набор и качество проактивных услуг, которые предоставляются и сейчас. Например, со стороны органов власти — у вас наступает возраст, в котором требуется осуществить замену паспорта, и вам уже заранее приходит информация о том, что пора менять и куда обратиться за новым.
Вторая важная часть — это использование создаваемых баз данных системой искусственного интеллекта для формирования социального рейтинга. По каким критериям это будет происходить и будет ли это похоже на опыт Китая, пока можно только предполагать, но всё к этому ведет. Например, при подаче заявления на лицензию на ношение оружия алгоритмы и сейчас вполне могут отработать ваше поведение в социальных сетях: выражали ли агрессию, в каких сообществах состоите, с кем общаетесь? Этой информации при надлежащей фактологии достаточно, чтобы пришел отказ.
Похожими алгоритмами уже пользуются некоторые организации при приеме сотрудников на работу.
[ГК]: Хотел бы добавить, что Китай иногда подвергается критике, поскольку социальный рейтинг нередко представляется в качестве некой надстройки в/к жизни общества, которая трансформируется в систему тотального контроля: Большой брат смотрит на тебя. Но, как любое средство, это лишь один из инструментов, способов организации жизни общества, и здесь важно, на что будут нацелены фокусы контроля, какими будут триггерные точки, от которых будут отталкиваться органы управления конкретной страны, чтобы предложить обществу определенный путь развития. Совсем недавно я побывал в КНР в командировке: Поднебесная произвела на меня впечатление в том числе отлично работающими государственными и общественными институтами, и какого-либо психологического прессинга при общении с самыми разными стратами я не заметил. Напротив, насколько возможно судить со стороны, обсуждаемый лайфхак довольно органично встроился в систему меритократии, которая во многом цементирует китайское общество.
В целом это как хорошо наточенный скальпель, с помощью которого можно сделать успешную операцию и в некоторых случаях защититься от нападения, либо использовать его для целей, которые подпадают под действие разных статей УК РФ (чего, разумеется, делать не рекомендуется). Социальный рейтинг — это инструмент для системы управления в любой стране. И здесь мы выходим на понимание баланса интересов личности, общества и государства, который важен и для раскрытия потенциала человека, и для повышения его безопасности.
[ВЗ]: Именно здесь возникает вопрос, насколько будет отторгаться населением вмешательство в сферу приватного. Приведу результаты другого нашего исследования — по поводу видеонаблюдения как формы контроля за поведением граждан. Наиболее негативную реакцию вызывает видеонаблюдение на рабочем месте: только 13% относятся к этому положительно. Видеонаблюдение в офисе в целом (без фиксации на деятельности отдельных работников) поддерживают 28%, а уже за соблюдением правил дорожного движения — свыше 80%. Есть неоднозначная категория — наблюдение в детских заведениях. С одной стороны, это обеспечивает безопасность, но с другой — это наблюдение за несовершеннолетними детьми, и родители не могут не опасаться утечки информации об их детях. Однако наблюдения в общественных местах, торговых центрах, аэропортах, на вокзалах, на улицах особого негатива не вызывают — только около 20% против. То есть видеонаблюдение для повышения безопасности принимается. 2/3 участников опроса выразили согласие с тем, что системы видеонаблюдения способствуют поиску нарушителей закона. Но есть и категория граждан (около трети опрошенных), которые считают, что видеонаблюдение ведет к проникновению в личную жизнь и способствует установлению тотального контроля со стороны государства.
[ГК]: Если полностью отвергать идею контроля, другим полюсом является анархия. То есть здесь вопрос баланса между контролем «управляемым», тотальным и хаосом. Таким образом, обеспечение безопасности с помощью инструментов наблюдения, объединенных в интеллектуальные системы, создает лишь новые формы социального контроля, которые действительно способствуют достижению определенных целей и развитию жизни общества. Но здесь возникает еще один вопрос, кто станет контролировать контроль? Насколько будут корректны предлагаемые в результате анализа информации действия? То есть принципиальна хорошая подготовленность профильных кадров в контексте создания новых компетенций.
Контроль на рабочем месте вызывает негатив, потому что человек психологичен, причем эта история кардинально разнится с точки зрения манифестации деятельности: кто-то эффективен, когда ходит по коридорам и общается с коллегами, звонит по телефону, не уткнувшись в компьютер, а кто-то, наоборот, должен постоянно сидеть за клавиатурой, а третий наиболее продуктивен, работая не из офиса (иногда по принципу «чем дальше, тем [в буквальном смысле] лучше»), и т.д. Необходимо выработать некий критерий индивидуализированной оценки эффективности, и следующий здесь уровень — составление психологического портрета конкретного сотрудника, который точно не уложится в общее лекало. Если мы будем руководствоваться отвлеченно-формализованными параметрами, эффективность просто убьем.
[Naked Science]: Понимаю. Виталий Владимирович, а Вы в целом за китайскую систему цифрового контроля или против? Что вам там (не) нравится?
[ВЗ]: Есть основания полагать, что некие цифровые механизмы социального контроля все равно появятся, вопрос состоит в формате реализации. К китайской модели вопросы, конечно, есть, но других вариантов пока не предложено, сравнить особо не с чем. Помните, раньше говорили о западноевропейской, японской или американской системе менеджмента, в каждой из которых были плюсы и минусы. Пока в полном объеме система социального рейтинга представлена только в КНР, но ее элементы присутствуют у многих стран, вспомним хотя бы распознавание эмоций по лицам в аэропорту — это тоже система социального контроля.
[ГК]: Дополняя мысль Виталия Владимировича, отмечу, что в работе над проектированием образа будущего некоторые зарубежные коллеги, судя по информации из открытых источников, весьма преуспели — взять хотя бы президентские выборы в США 2016 года. Тогдашняя команда Дональда Трампа, что подробно обсуждали СМИ, обработала значительный массив данных, собранных в результате мониторинга комментариев в соцсетях, лайков, членства в группах, просмотров видео / аудио / постов и т.п., фактически отрейтинговав колеблющуюся часть электората и ее стратифицировав. Это во многом обновило повестку — с учетом ожиданий еще не особо определившейся части аудитории, которую в итоге надлежащим образом сориентировали. Причем условный Donald-Think-Tank работал не по принципу подсчета прямых лайков в адрес того или иного кандидата, а задействовал анализ косвенных признаков, т. е. какие больше нравятся новости и музыка, как это соотносится с материальным положением пользователя соцсети, с одной стороны, и его скрытыми от не слишком просвещенной части публики (в лице более традиционной команды впоследствии проигравшего кандидата) чаяниями, с другой. Раньше ведь это особо не считывали.
Это стало новым словом в организации подобного рода кампаний. Кстати, и сейчас победа будет за тем кандидатом, который, учтя подобный опыт, сможет собрать не менее эффективную команду, чем это сделал Трамп в 2016-м. А ведь проигравшая сторона, насколько возможно судить, урока не усвоила до сих пор, и, как следствие, мы наблюдаем парадоксальную вещь: республиканцы сейчас оказались меньшими консерваторами, чем демократы…
В итоге вывод следующий: социальное рейтингование является весьма перспективным изобретением, которое вполне может быть использовано как для улучшения, так и для ухудшения жизни общества.
Социальное рейтингование является весьма перспективным изобретением, которое вполне может быть использовано как для улучшения, так и для ухудшения жизни общества.
[Naked Science]: Согласен, но как сохранить этот баланс асоциального и просоциального?
[ВЗ]: в настоящее время мы как раз и определяем, является ли образ цифрового будущего просоциальным или асоциальным. Просоциальное нацелено на решение проблем человека и общества, асоциальное — это то, что не способствует этому решению. На мой взгляд, стоит заострить внимание даже не на соблюдении баланса, а как достичь смещения в сторону просоциальности. Нам стоит понять, какие у людей формируются образы будущего: связаны ли они с использованием благ цифровизации и робототехники, искусственного интеллекта для всех членов общества, либо в них преобладают опасения относительно ухудшения жизни человека. По результатам опроса, это пока, скорее, нейтральный образ, и самые большие высказываемые здесь опасения связаны с тем, что система искусственного интеллекта вытеснит человека с его работы. С другой стороны, многие понимают, что ИИ высвобождает самый ценный ресурс человека и общества в целом — время.
Что в итоге победит? Мы попытались оценить, какой сценарий в будущем нам рисуют здесь СМИ. Пока этот сценарий, по большей части, тоже нейтральный. Если взять весь спектр сообщений об ИИ, то около 5% в медиатекстах, рассказывающих о цифровых технологиях, имеют негативную коннотацию, 20% процентов — позитивную, остальные — нейтральную. Большая часть здесь просто является констатацией того, что где-то нечто внедрили, став использовать определенным образом.
Между тем, решение вопроса о просоциальном и асоциальном варианте будущего остается за государством: будет ли оно перераспределять освободившиеся ресурсы? Если нет, то цифровое будущее — это безработные, которые не имеют дохода и не знают, чем себя занять. Если государство готово перераспределить средства, то мы получим малоработающего человека с определенным уровнем достатка, который свободное время может использовать для личностного развития.
[Naked Science]: То есть в обществе нет яркой негативной окраски?
[ВЗ]: Здесь есть один интересный момент. Дело в том, что пока информация о новых технологиях в основном идет через средства массовой информации, а массового обсуждения на уровне социальных сетей практически нет. Но вспомним для сравнения пенсионную реформу. Официальные СМИ стремились к одному полюсу, что это в целом благо для общества, а в социальных сетях спектр обсуждения был гораздо шире, от полного неприятия до некой поддержки. Пока обсуждение цифровых технологий, в первую очередь технологий искусственного интеллекта, не спустилось на уровень соцсетей, они еще сильно не задели людей, поэтому объективно оценить реакцию последних на цифровизацию непросто.
[Naked Science]: С учетом масштабов нашей страны, верите ли вы в успех цифровой трансформации российского общества и почему?
[ВЗ]: Это сложный вопрос. У нас есть труднодоступные районы, где даже нет устойчивого Интернет-соединения. Также влияет урбанизация, стягивание населения в крупные города, что приводит к замиранию жизни в маленьких населенных пунктах, где фактически нет работы, и подобные места компактного проживания людей не развивают, так как есть куда более насущные проблемы «большого» города. Не везде и не всегда наличие дорог и связи может оживить район. Большую роль здесь играет не инфраструктура, а рабочие места. Есть цифровое неравенство, оно фиксируется. Также под угрозой старшее поколение, люди с ограниченными возможностями, — пока для них не разработано удобной техники, — и это задача на уровне государства. Здесь важно понимать, что даже гаджеты в низкой ценовой категории не смогут обучить престарелых людей новым технологиям, и возможно, большую роль в данном аспекте общественной жизни может сыграть обратное волонтерство — когда молодое поколение обучит старшее.
В то же время благодаря цифровизации стала возможна полноценная субурбанизация, когда, наоборот, жители мегаполиса стремятся жить в пригороде, и современные технологии позволяют им пользоваться всеми благами и работать в удаленном доступе.
[Naked Science]: То есть это взаимовыгодный процесс, и люди, осваивая новые технологии, все больше их ценят?
[ВЗ]: Не совсем так. Люди, скорее, привыкают к онлайн-сервису, который становится для них обыденностью. Пользователи ценят удобство и комфорт. Например, в свое время развитие системы предоставления госуслуг привело к исчезновению большого количества посредников, сделав более совершенной и прозрачной процедуру получения документов: многое можно заполнить дома, что также экономит наше время. Это реально ценится, и сейчас около 90% потребителей довольны качеством предоставляемых услуг. Но увеличить этот показатель далее гораздо трудней. 10% неудовлетворенных качеством — клиенты, которые получили отказ либо столкнулись с какими-то неудобствами, например пришли в час пик, и им не смогли оказать услугу за 15 минут. Показательно, что в самом начале, когда вводился институт госуслуг, люди получали их в среднем за 40 минут, а в последующие годы это время сократилось до 15-20 минут, и этим показателем люди были удовлетворены. Но дальнейшее улучшение, когда люди стали получать услуги почти без очереди с ожиданием в 15 минут, степени удовлетворенности не повысило: мы быстро привыкаем к хорошему. Поэтому в деле цифровизации, с одной стороны, как говорится у Льюиса Кэрролла в «Алиса в стране чудес»: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!», а с другой стороны, нужно искать новые форматы человеко-машинного взаимодействия, учитывающие психологию человека. Например, можно ввести в ожидание положительные эмоции — как с лифтом в высотном здании: чтоб скрасить время ожидания, надо повесить в холле зеркало (и это реально работает!).
