Международная группа ученых изучила образцы пыльцы из донных отложений XIII-XV веков, чтобы понять, насколько сильно ударила по разным регионам эпидемия Черной смерти середины XIV века. Получилось, что воздействие было крайне неоднородным: соседние страны могли пойти совершенно разными путями. Работа об этом опубликована в Nature Ecology & Evolution.
В 1346 году среди войск Золотой Орды, осаждавших в Крыму генуэзскую Кафу (Феодосия), вспыхнула чума. Спеша воспользоваться этой возможностью, ордынцы катапультой забросили в крепость тела чумных жертв, отчего эпидемия перекинулась туда. С кораблями генуэзцев чума распространилась по всей Европе — и через нее достигла Руси. Параллельно эпидемия бушевала в Азии и Африке. Общее число жертв оценить затруднительно, обычно дают цифру в районе 60 миллионов человек. Иными словами, за короткое время погибло больше людей, чем в ходе Второй мировой — с той только разницей, что на Земле в XIV веке жило намного меньше людей. То есть Черная смерть была катастрофой такого масштаба, которую Новое и Новейшее время пока даже примерно не наблюдали.
Из исторических источников известно, что во многих европейских регионах погибло от 30 до 50 процентов всего населения, отчего цены на труд резко взлетели, и многие поля надолго остались заброшенными. Но эти данные было трудно сложить в единую картину: из источников казалось, что глубина ущерба в разных местах сильно отличалась. Изучив отложения из более чем 260 кернов, взятых в различных водоемах Европы, в этот раз ученые сконцентрировались на изменениях в пыльце в период 1250-1450 годах.
Оказалось, что в Греции, Италии, Франции, Швеции и Норвегии — а также в части германских земель — пыльца зерновых культур после Черной смерти стала встречаться заметно реже. В этих же регионах стало больше пыльцы деревьев — попросту говоря, былые поля зарастали лесом. Но вот на территории современных Испании, Ирландии, Прибалтики, Финляндии и России наблюдалась совсем иная ситуация: пыльцы зерновых стало заметно больше, то есть местное хозяйство бурно развивалось несмотря на эпидемию.
Авторы работы привлекли и целый ряд исторических источников, по которым иногда заметно, что те или иные регионы (Польша) перенесли эпидемию лучше других. Но такая ясность есть далеко не всегда. В ряде случаев их работа не показала заметных сдвигов по зерновым (Англия), хотя исторические источники показывают радикальное падение численности местного населения в результате эпидемии.
Следует отметить, что у работы есть ряд серьезных ограничений, заставляющих отнестись к ее выводам с осторожностью. Донные отложения в водоемах лучше всего отражают состав пыльцы тех растений, что ближе всего к этим водоемам. Если после Черной смерти количество засеянных земель в том или ином регионе упало, но сами поля стали чаще располагаться ближе к водоемам, то анализ пыльцы не покажет падения сельхозактивности, даже если в реальности оно случилось.
И тем не менее, в тех местах, где данные новой работы подтверждаются и письменными источниками, она, несомненно, близка к истине. Например, слабое влияние чумы на Русь и Польшу тех лет действительно заметно и по историческим хроникам.
Почему так получилось — вопрос значительно более сложный. Это нельзя списать на меньшую распространенность гигиены в Западной Европе: до начала Нового времени европейцы ходили в баню не реже (если не чаще) славянских народов. Лишь новые медицинские теории начала Нового времени изменили эту ситуацию, и на века сделали мытье немодным в Западной Европе. Вероятно, свою роль могла сыграть меньшая изначальная плотность населения в Польше и на Руси, затруднявшая распространение эпидемии, или меньшая плотность их торговых связей с Европой.