В эпоху Просвещения в европейской философии и литературе существовала идея о «естественном человеке», живущем ближе к природе, свободном и «чистом» от пороков цивилизации. Этот архетип получил название «благородный дикарь».
В XIX веке, когда появились первые описания «первобытных» людей, полученные во время научных экспедиций, этот образ быстро «наложился» на реальные группы охотников-собирателей. Считалось, что они живут в гармонии с природой и делят добычу поровну.
Например, немецкий философ Фридрих Энгельс, соратник Карла Маркса, считал, что общества охотников-собирателей представляют собой форму первобытного коммунизма. Ученый следовал тогда еще популярной гипотезе, согласно которой на самых ранних этапах существования человеческих обществ средства производства (земля, охота, собирательство) были коллективными, и потребление осуществлялось «по необходимости» — то есть продукты труда распределялись внутри группы без частного «богатства».
Энгельс полагал, что в таких условиях бытовала относительная экономическая, гендерная и социальная эгалитарность. Иными словами, охотники-собиратели жили почти на равных: не делились на богатых и бедных, не образовывали классов, не подчинялись государству. По мнению Энгельса, все важные решения они принимали на основе родственных связей и взаимной поддержки.
Со временем этот нарратив полностью перекочевал в академическую среду. Наблюдения за распределением ресурсов в немногочисленных обществах охотников-собирателей натолкнули ученых на мысль, что альтруизм и равенство — естественное, «дефолтное», состояние человечества. Охота и собирательство как образ жизни доминировали на протяжении подавляющей части нашей истории — вплоть до перехода к земледелию примерно 10 тысяч лет назад. Поэтому антропологи долгое время рассматривали такие общества как своеобразное окно в прошлое, позволяющее понять, как жили предки.
Однако новый анализ этнографических и антропологических данных, проведенный антропологами Дунканом Стиббардом-Хоуксом (Duncan Stibbard-Hawkes) из Даремского университета в Великобритании и Крисом фон Рюденом из Университета Ричмонда в США, показал совершенно иной образ охотников-собирателей. Исследователи пришли к выводу, что настоящей эгалитарности не было ни в одном из изученных человеческих обществ. Об этом они рассказали в статье, опубликованной в журнале Behavioral and Brain Sciences.
Стиббард-Хоукс и фон Рюден полагают, что их коллеги часто совершали фундаментальную ошибку, когда принимали наблюдаемое равенство в распределении богатства за доказательство существования внутренней этической нормы, движущей обществом. Ошибка в интерпретации данных привела к созданию неверной, упрощенной модели современных обществ охотников-собирателей. На самом же деле видимое равенство часто становилось результатом практических соображений и даже откровенного эгоизма.
По мнению авторов научной работы, равенство у охотников-собирателей возникало не из-за любви к справедливости, а как побочный продукт борьбы каждого члена общества за личную свободу.
Яркий пример — народ мбенджеле из Конго. В их культуре существует практика публичных жалоб, называемая мосамбо. Когда человек чувствует, что его права ущемляют, он собирает всех представителей племени и громко об этом заявляет. Такой порядок необходим не для утверждения равенства, а чтобы пресечь попытки появления «больших людей» — лидеров, которые могли бы начать диктовать свою волю другим.
Еще один столп мнимого эгалитаризма у охотников-собирателей — расчетливый прагматизм. В научной среде существует мнение, что охотник делится мясом с соплеменниками из чистой доброты. Но Стиббард-Хоукс и фон Рюден предложили другое объяснение: он может раздавать добычу, чтобы избежать бесконечных и назойливых просьб, укоров в жадности и социального давления.
Во многих обществах охотников-собирателей задокументированы случаи, когда люди громко и настойчиво требуют делиться с ними пищей. Просьбы, упреки и жалобы становятся частью повседневной жизни.
Хороший пример — народ Кунг, проживающий в Анголе, Ботсване и Намибии. Антропологи заметили, что примерно 34 процента их дневных разговоров занимают жалобы на скупость соседей. В такой обстановке охотник раздает мясо не из великодушия, а чтобы не слушать обвинения в жадности и не сталкиваться с раздраженными соседями.
Это не означает, что в группах, где с помощью жалоб и упреков одни люди заставляют других людей делиться добычей, отсутствует иерархия. Стиббард-Хоукс и фон Рюден выяснили, что статус в племени охотников-собирателей часто присуждается по своеобразным, но очень строгим критериям. Высокое положение занимают не те, у кого больше богатства, а те, кто проявляет себя как самый кооперативный, самый полезный и беспристрастный член общины.
Например, народ цимане в Боливии считает проявления смирения и готовности помочь главными признаками достойного человека. Поэтому то, что антропологи внешнее воспринимают как равенство, на самом деле может быть результатом негласного и напряженного соревнования — борьбы за звание самого справедливого и уравновешенного человека в группе. Эта конкуренция порождает собственную «шкалу уважения»: на вершине оказываются не лучшие воины, а те, кого люди считают моральными авторитетами.
Новая научная работа получила положительные отзывы. Британский антрополог Джером Льюис (Jerome Lewis) из Университетского колледжа Лондона назвал ее важным вкладом, который «собирает воедино ряд различных этнографических примеров, чтобы показать диапазон и разнообразие эгалитаризма». Ученый прямо заявил, что сложившийся в XIX веке образ «благородного дикаря» сегодня выглядит устаревшим, его необходимо пересмотреть.